Это моя война - Сергей Зверев

Лунину ничего не оставалось, как последовать за майором по тому пути, который был обозначен как обходной. Батяня, хоть и не подал виду, но начал более подозрительно относиться к своему напарнику. Ведь этот спор о маршруте начался вовсе не из-за самого маршрута, а из-за желания Лунина продемонстрировать свое главенство в этой операции. Да и чего он так рвется к объекту? Что в этой обсерватории такого особенного? Батяня четко осознавал, что ему рассказали далеко не все. Но в данной ситуации требовать всей подноготной этого странного предприятия было бы неразумно. Тем более, Батяня – не тактик из «вышки», он – «служба». А это значит, что ему не положено интересоваться подобными вопросами раньше срока.

Лавров по привычке шел впереди, а его коллега последовал за ним. Они осторожно шли по самому краю отвесного обрыва, под которым иногда проблескивал ледник. Если бы им «повезло» сорваться вниз, то вряд ли бы их нашли скорее, чем через полгода. А то и вообще – никогда. Батяня хоть и уходил, бывало, в свои мысли, но бдительности никогда не терял. Этому его научила суровая боевая карьера: стоит хоть на секунду отвлечься в незнакомой обстановке – и ты труп. А он усвоил это правило слишком хорошо, чтобы им пренебрегать. И, как оказалось, не напрасно. Как только он услышал подозрительный скрежет под ногами, тут же остановился и рукой преградил дорогу Лунину. В гималайской пурге они чуть не сорвались с противоположной стороны перевала в котловину бывшего ледника. Вдали было видно, как на солнце блестит что-то большое и круглое.

– Интересная тут погода, – заметил Лунин, пытаясь, видимо, как-то приободрить себя и своего напарника. – Здесь вьюга, а через километр – солнышко и птички поют. Такое ощущение, что в сказку попал. Ну и фокусы! – Однако Батяня, привыкший к нестандартным погодным условиям, не выразил особого удивления. Майору приходилось в разное время видеть куда более впечатляющие вещи, чем пение птичек после вьюги. Когда, скажем, твоего товарища прямо на глазах, за считанные минуты, сжирают сотни пираний в мутной воде Амазонки, тут уж на многое начинаешь смотреть иначе…

Вместо этого майор достал мощный электронно-оптический бинокль, направив его в сторону обсерватории. Сразу же в поле зрения попало то, что ему не очень понравилось – на территории объекта царило какое-то нездоровое оживление. Лавров с удивлением заметил у мельтешащих людей в военной форме нашивки полицейских, однако был еще более озадачен, услышав беспорядочную стельбу. Полицейские палили по людям, стоявшим со стороны входа в обсерваторию. Посреди внутреннего дворика красовался бронетранспортер, принадлежавший, видимо, полицейским.

«Екарный бабай, так это же охранники!» – внезапно осенило Батяню. Тогда что все это значит? Почему полицейские стреляют в охранников обычной астрономической обсерватории?

Он передал бинокль товарищу, однако тому хватило нескольких секунд, чтобы понять то, что он ровным счетом ничего не понимает.

– Ты мне можешь объяснить, что это там за катавасия такая происходит? – с недовольством поинтересовался майор у своего опешившего коллеги.

Тот только недоуменно покачал головой. Он быстро перебирал все возможные варианты. Может, ситуация с маоистами обострилась, а центр не знал об этом. Ведь раньше сепаратисты не забирались так далеко – и незачем, и опасно. Зачем им идти на лобовое столкновение с представителями Британской короны? Но тогда остается только один вариант – кто-то весьма влиятельный и политически ангажированный очень хотел, чтобы в этой обсерватории состоялась бойня. Но при чем тут тогда полиция? Она же наоборот – должна защищать британцев от вылазок этих бандитов!

– Ладно, если и ты ничего не понимаешь, тогда лучше продолжу наблюдение. – Батяня извлек бинокль из рук Лунина, который бессмысленно раскачивал его туда-сюда. – А ты свяжись с центром и спроси, что тут за чертовщина творится!

– Да-да, надо связаться с Москвой, – Лунин быстро вынырнул из малопродуктивной круговерти своих мыслей и принялся за работу. – Впрочем, все будет зависеть от данных наблюдений! Мы должны представить в центр как можно более полную картину, чтобы было о чем разговаривать.

– За это можешь не беспокоиться, – успокоил его Батяня. – Если я чего-то не увижу, можно смело утверждать, что этого и быть никогда не могло. Давай договоримся так: я наблюдаю, ты – докладываешь. Идет?

Лунин лишь вяло улыбнулся в ответ. Лавров быстро разработал план дальнейших действий. Первоочередной задачей было оборудование наиболее удобного и скрытного места для наблюдательного пункта. На вооружении у Батяни и Лунина был не только бинокль высокой мощности, но также фотоаппараты с противопогодным фильтром и многократным увеличением, инфракрасные фильтры к биноклю и еще несколько «штучек» наблюдательного назначения. Поскольку ниже был отвесный склон, а выше – легко заметный отлог, Батяня принял решение об оборудовании наблюдательного пункта чуть правее обрыва.

Лунин занялся поиском подходящего места для установки лагеря. После непродолжительных обследований местности им было найдено вполне подходящее плато, находящееся на обратной стороне одного из пиков. Оно и не просматривалось со стороны позиции потенциального противника, и не продувалась колючими горными ветрами. Именно здесь Лунин поставил палатку и развернул мобильный пункт связи. Однако некоторые предметы, находившиеся в тюке, который так самоотверженно тащил на себе Батяня, так и остались в недрах рюкзака.

Судя по тому, как резво катилось солнце к черте горизонта, было очевидно, что скоро начнет темнеть. Было решено сменять друг друга на наблюдательном посту раз в три часа, а оставшемуся на отдых в лагере периодически выходить на волну связи с центром. Лунин стал первым дежурным по распорядку, а майор остался на три долгих часа на своей позиции. Так как открытый огонь и спиртные напитки были запрещены, приходилось согреваться всевозможными хитроумными способами. Правда, запрет на горячительные напитки давался из расчета на неподготовленных бойцов или в ситуации чрезвычайной опасности. Для опытного офицера не было ничего грешного в том, чтобы промочить глотку сотней граммов доброго коньяку. Профессионализм, как известно, вырабатывает чувство меры, и поэтому Батяня не боялся того, что он может напиться и заснуть.

Ведя постоянное наблюдение, Батяня размышлял. После той пальбы в обсерватории у него уже вообще ничего не вязалось: кто палил, зачем, по кому, что это за тарелка и кому, в конце концов, нужен весь этот бедлам?

Когда же эти штабные болваны поймут, что чем секретнее задание – тем больше информации нужно предоставлять его исполнителю? Хорошо, что вообще показали, где высаживаться надо… И еще этот спец… Он как-то очень нервно себя ведет, стремится попасть на объект как можно раньше, пренебрегает безопасностью и вообще производит впечатление никудышного бойца. О том, что Лунин – шпион, предатель или перебежчик, Лавров даже и не думал. Он слишком хорошо разбирался в людях, чтобы не заметить подобных «указок». Но с этим парнем определенно было что-то не то.

Глава 6

По территории обсерватории разгуливали вооруженные люди в полицейской форме. Охранники лежали здесь же, перебитые все до единого. Среди груды тел в черной спецодежде выделялись и синие халаты технологов – видимо, налетчики решили не оставлять свидетелей вообще и «вычистили» весь рабочий штат станции. Среди полицейских-оборотней выделялся один рослый непалец в военной форме безо всяких опознавательных знаков. В нем легко угадывался хунвэйбин – Махарджан Джунг, тот самый, который руководил организацией беспорядков в Катманду. К сожалению, охрана поняла это слишком поздно, за что и поплатилась «по всей строгости военного времени». Нападавшие тоже не избежали потерь: у колес бронетранспортера лежало несколько недвижимых тел в военной форме.

Если не считать ликвидацию персонала, то маоисты вели себя, на удивление, сдержанно: они ничего не ломали и не грабили. Это выглядело довольно необычно, принимая во внимание их характер. Видимо, их интересовало что-то другое… но что же? Пока это оставалось загадкой. Тем не менее Джунг выглядел вполне удовлетворенным проведенной операцией и не спешил предпринимать никаких дополнительных мер. Время от времени он переговаривался с кем-то по рации, и, после каждого подобного сеанса связи, его лицо озаряла довольная улыбка.

А между тем в аппаратной комнате перестрелка еще продолжалась. Ингрид отстреливалась от наседавших «полицейских» из кольта, умудрившись даже ранить пару бандитов. Однако перевес сил был явно не в ее пользу. Она прекрасно понимала, что с семизарядным магазином и двадцатью патронами ей не светит победа в этом бою. С нехорошими мыслями Ингрид резво отступила к лаборантской и заперлась там. Несколько человек разбрелось по коридорам аппаратной, проверяя все комнаты подряд.