Записки блокадницы - Галина Точилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говорили, что наш хозяин во время войны при немцах стал старостой. Странно, ведь после войны его не трогали как предателя. И, кроме того, Вася воевал офицером в Красной армии, и Валя также была на фронте во время войны.
На следующий год мы сняли дом на Центральной улице у Дюковых, Анатолия и Любы. Одну комнату заняли мы, а вторую — крестная. Хозяева ушли жить в пристройку со стороны двора, а кухня была общей. Дом стоял на перекрестке, и к нему со стороны площади примыкал дом родного брата Анатолия — Николая, жена которого Полина была двоюродной сестрой Любы. Остальные углы площади занимали пекарня, продуктовый магазин и сельпо, где торговали хозтоварами.
Возле дома Николая постоянно стояла тележка с мороженым. Продавщица имела приспособу, в которую закладывался вафельный кружок с выдавленным на нем именем. На вафлю наносилось мороженое, закрываемое сверху вторым вафельным кружком, готовый брикетик выталкивался из приспособы. Маленький брикетик стоил 20 копеек, а большой — 40.
У «наших» Дюковых было двое сыновей — мой ровесник Валька и старший Анатолий. Мы с Валькой несколько раз приносили из лесу ежей. Но те обдирали обои, и тетя Люба заставила унести их обратно. У Николая же были две девочки — старшая Гуля и моя ровесница Вера, с которой мы стали подругами. Вера обычно ходила со мной на вокзал встречать моих родителей, приезжавших к нам на выходные.
Однажды, придя на вокзал, мы увидели на крыльце цыганенка Петьку. Он просунул голову между прутьями, а вытащить ее не получалось. Мы попытались раздвинуть стойки перил, чтобы освободить его голову, но куда там! Тогда побежали в дом напротив и попросили ножовку. Мужик, давший нам ее, вышел следом, чтобы посмотреть, что же мы собрались пилить. Увидел Петьку и сказал:
— Ага, цыганенок попался в капкан.
В благодарность за то, что мы его освободили, Петька сводил нас под платформу, где можно было найти деньги. Пассажиры второпях роняли монеты, которые проваливались вниз через щели платформы. Наиболее урожайным было место под кассой. Раз нашли даже бумажный рубль, непонятно только, как он ухитрился провалиться. Почти все найденное мы отдавали Петьке, оставляя себе на мороженое, с которым у нас в то лето проблем не возникало. И не имелось нужды выпрашивать у взрослых. Петька был приблизительно нашего возраста, но маленький и худенький, с рукой, поврежденной дверью электрички.
В Большой Гатчинский дворец мы с Верой ходили пешком. Во дворце находились детский сад и ясли, где работала мать Верки. Длинные дворцовые коридоры, в которых гулко отдавались шаги, навевали какое-то тревожное чувство.
Вдоль железной дороги со стороны Гатчины тянулась засаженная молодыми деревьями аллейка, упиравшаяся в здание вокзала. В то лето выпал удивительно крупный град, жестоко обрубивший все сучья у деревьев на этой аллейке. Остались лишь сиротливо стоявшие стволы.
За грибами ходили в смешанный лес, местные называли его «Ремиз», перед которым была поставлена изгородь. Нас больше интересовали губчатые грибы, а дядя Толя носил оттуда корзины белых груздей, он брал только их. Тетя Люба солила их в деревянном бочонке.
Дядя Толя ходил рыбачить на речку за железной дорогой. Нас с Верой он брать с собой не любил, поскольку мы лезли купаться и распугивали ему рыбу. Мы давали ему обещание, что в воду не полезем. Но купальник я надевала всегда. А раз есть купальник и речка, то как удержаться и не полезть в воду?!
* * *
1937 год, Зеленодольск.
В то лето Кока руководил стройкой Бумкомбината на Волге, и меня в сопровождении тети Ани отправили к нему. Точнее, стройка велась на берегу реки Волошка, короткого притока Волги. Волошка была довольно широкой, но мы с девчонками переплывали ее запросто. По ней для стройки сплавляли бревна, среди которых однажды запуталась огромная белуга. Такая огромная, что рабочие ее еле вытащили, оглушив каким-то плавучим молотом. А вот стерлядь ловили регулярно и, конечно, обеспечивали ею начальство — моего Коку, так что поели мы ее вволю. Такая вкусная рыба! На Волошке мы с ребятами развлекались тем, что прыгали с обрыва и по песку скатывались к воде.
А купаться мы обычно ходили на озеро, забывая при этом о времени. Крестный послал за мной свою овчарку Ллойда. Пес бегал по берегу и лаем вызывал меня домой, но я отмахнулась от него. Тогда Ллойд схватил мою одежду и утащил ее. Это сейчас девчонки появляются в общественном месте едва одетые, и ничего. А тогда это было неприлично. И пришлось мне со слезами на глазах идти по поселку в одном купальнике. Кока уверял, что это не он научил так пса действовать, а Ллойд проявил инициативу.
Жили мы на втором верхнем этаже, занимали комнату с балконом. Квартира была коммунальная, из трех комнат. В одной жил холостяк Николай, а в другой — молодая семья с маленьким ребенком, кухня была общая. Балкон мы делили с соседями по другому подъезду. На балконе я посадила цветочки в консервных банках, а соседский Иська, мой ровесник, сбросил их вниз. За это я его хорошенько отлупила. Он плакал и пожаловался своей матери. Марья Григорьевна упрекала меня:
— Галя, как же так?
— А что?! Мало того, что он не уважает чужой труд, мой труд, но он мог еще тяжелыми банками угодить кому-нибудь в голову.
Последний аргумент, впрочем, был левым, поскольку попасть кому-нибудь в голову надо было еще постараться. Иська пытался свалить все на Ллойда, говоря, что это пес сбросил банки, но я отрезала:
— Он не такой дурак.
Спали мы под пологом, так как комаров была туча.
Ллойд на балконе ждал хозяина с работы, положив лапы на перила. Издалека могло показаться, что это стоит человек. Когда Кока вступал на проложенные вдоль домов деревянные мостки, пес разражался радостным визгом.
Однажды мы отправились на Волгу. Купаться с нашего крутого берега было неудобно, поэтому Кока нанял лодку, и мы переправились на другой пологий берег. Пока мы купались, Ллойд направился к
