Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль (СИ) - Macrieve Catherine

Вспышка… Чувство, что её куда-то тянет… Ощущение какой-то необъяснимой полноценности, чьи-то голоса…

А ещё, когда она уснула днём, Мишель ей приснилась. Последнее, что Мари помнит, прежде чем вырубилась – золотистые кудри Мишель, перемешавшиеся с её собственными волосами. И приснилось ей что-то похожее, только в другой комнате.

– Как ты со всем этим справляешься? Я умерла бы, окажись на твоём месте.

Когда Марикета начинает об этом думать, голову стальным обручем стискивает невыносимая боль. Такая сильная, что зрение размывается.

– Эй, ты чего? – сквозь пелену перед глазами Мари видит склонившуюся над ней Мишель и поспешно мотает головой.

– Ничего, я просто…

В этот момент Мари слышит звук, с которым открывается входная дверь. Она вздрагивает, до последнего надеясь, что это всё-таки Диего, а не вот этот неизвестный ей Джейк, но Шон входит в столовую в сопровождении взъерошенного мужчины, который выглядит так, словно видал куда лучшие деньки.

А потом Марикета замирает, погружаясь в необыкновенную синеву абсолютно невероятных глаз незнакомца.

========== 2: unbelievable ==========

I wish I had the answers

Something you could hold to

Only thing that’s real to me is you

Джейкоб Маккензи растерян, и это самое мягкое, что можно сказать о его состоянии.

Прямо перед ним в винтажном стуле с резными ручками сидит его жена. И… не она вовсе. Да, это её до боли знакомое лицо, так похожее на то, что он видит во сне почти каждую ночь. Карие глаза абсолютно точно принадлежат Марикете, но в них нет привычной искры и тепла. На её предплечье никаких шрамов – он знает эти шрамы слишком хорошо, белые росчерки на её руке всегда будто светились в темноте. И выглядит она как-то странно… Какой-то преувеличенно юной. Здоровой, что ли. Целой.

Он не может подобрать правильного слова.

Его Принцесса была прекрасна. Да, под конец их пребывания на острове она казалась болезненно-худой, а синяки под глазами не сходили даже тогда, когда им удавалось хорошенько выспаться в относительно комфортных условиях. Да, она была излишне бледной. Да, её рёбра можно было бы использовать в качестве стиральной доски – Джейк часто корил себя, что не заботится о своей женщине достаточно хорошо, и планировал исправить это при первой возможности. Но побери это всё чёрт, она была прекрасна. Когда с шипением сжимала в кулаки онемевшие от усталости пальцы. Когда придирчиво изучала в зеркале своё отражение, думая, что он не видит, как она хмурится, проводя пальцем по торчащим ключицам. И даже когда на впалых щеках перестали появляться ямочки от улыбки.

А эта девушка перед ним… Ничего общего. Не выдерживает сравнения. Играющий на щеках румянец, округлые бёдра, чистая, сверкающая здоровьем кожа – она такая же, как в тот день, когда он впервые её увидел. Даже дурацкая майка обтягивает полную грудь один в один как во время вечеринки у бассейна, когда она уселась за барную стойку.

– Я бы хотела чего-то особенного. Что бы ты порекомендовал?

Он бы много чего ей тогда порекомендовал, если бы знал, что у них будет так мало времени вместе. И уж точно не ограничился бы коктейлем.

А девчонка вдруг встаёт со стула и делает к нему шаг, неуверенно протягивая ладонь.

– Джейк, верно? – Боги, с её губ срывается голос его жены, да от этого точно можно поехать кукухой, какой-то бешеный диссонанс. – Я…

– Я знаю, кто ты, – довольно резко перебивает её Джейк. Нет-я-ничерта-не-знаю! Он тут же пытается смягчить свой грубый тон, хотя и выходит из рук вон плохо. – Я… очень рад тебя видеть.

Её алые губы трогает лёгкая улыбка. Совсем не так ему улыбалась его Принцесса.

– Мне очень жаль, что я совсем тебя не помню, – звучит довольно искренне. Кажется, ей действительно жаль.

– Ничего страшного, – с лёгкостью врёт Джейк. – Достаточно того, что помним мы.

Того, что помню я.

Эти несказанные слова остаются висеть в воздухе, и Марикета напрягается, опуская наконец впустую протянутую ладонь, а потом переводит взгляд на Шона, как если бы он мог ей чем-то помочь.

– Где Диего? Он звонил кому-то из вас?

Почему она спрашивает Шона, а не его, Джейка? Она что, доверяет ему больше? У неё нет на это никаких оснований. Как, впрочем, нет оснований доверять самому Джейку. А у Джейка нет никаких грёбаных прав на эту красивую юную девочку, которая вдруг появилась из ниоткуда, как чёртов дар судьбы и как проклятие одновременно.

– Пока нет, – мягко отвечает Шон, хватая Джейка за плечо; тот с трудом сдерживает порыв стряхнуть ладонь. – Джейк, на пару слов, пожалуйста.

Джейк кивает, с усилием отрывая взгляд от Марикеты, или кем бы она ни была. Шон ведёт его на террасу, плотно закрывая за собой стеклянную дверь и снова оставляя Мишель наедине с Марикетой.

Мишель похлопывает по пустому месту на диване, приглашая сесть рядом; Мари мнётся несколько секунд, но всё же присоединяется к ней.

– Это дико, да? – с пониманием спрашивает Мишель. Вместо ответа Мари лишь едва заметно качает головой, и Миш продолжает свою мысль. – Если ты хочешь о чём-то спросить, Мари, что-то узнать…

– Нет, – резко отвечает она. – То есть, да, конечно, я хочу, но я спрошу обо всём у Диего. – Лицо Мишель искажает гримаса, и Мари, словно чувствуя, как ей всё это неприятно, поспешно добавляет: – Слушай, я правда ценю вашу заботу… Это… Очень мило с вашей стороны, но я просто…

– Просто ты нам не доверяешь, – заканчивает за неё Мишель. – Я, как бы, это понимаю. – Это больно, но я действительно понимаю. – Ты ведь совсем не помнишь того, что сделало нас подругами.

– Я помню только, что ты жутко меня раздражала, – морщится Мари. – Я считала тебя отпетой стервой.

– Да, – слабо улыбается Мишель, не замечая, что её глаза наполняются слезами. – Я в курсе, ты как-то мне об этом сказала. А потом ты добавила, что я стала для тебя одним из самых близких людей. – Марикета смотрит на неё так, словно впервые увидела. – Ну а я, – продолжает Мишель, и слёзы катятся по её щекам, оставляя дорожки туши, – так никогда и не сказала тебе, что чувствую то же самое.

Молчание давит на обеих, как душный воздух в столовой.

– Однажды у нас получилось, – задумчиво произносит Мари, когда пауза затягивается. – Может быть… Как ты думаешь… Могло бы получиться снова?

С губ Мишель срывается вздох облегчения, когда она поспешно вытирает слёзы.

– Ты бы получше запомнила эту мысль, Мари.

В этот момент Марикета как будто помимо воли переводит взгляд на стеклянную дверь на веранду.

Джейк нервно расхаживает туда-сюда, хлопая себя по карманам и извлекая на свет пачку сигарет и зажигалку. Закуривает под недовольным взглядом Шона, который тут же, впрочем, забирает со столика у бассейна пепельницу и отдаёт её Джейку.

– Ты должен быть терпеливым, Маккензи, – увещевает Шон. – Ей сейчас очень тяжело.

– Да знаю я, – Джейк выдыхает струю дыма, – знаю. Но…

– Я понимаю, – продолжает Шон. – Это она и будто бы не она. Друг, я не могу даже представить, каково сейчас тебе, но ей-то ещё хуже. Она не помнит ничего о произошедшем, для неё куда-то пропали пять лет жизни, и к тому же она окружена чужаками…

– Я её хренов муж! – шипит Джейк.

– Ты был её мужем, – осторожно поправляет его Шон. – Теперь ты для неё всего лишь незнакомец.

– Что мне делать, Кэп? – после паузы спрашивает Джейк. – Я… Блядь, я не знаю. Она… Я хочу ей помочь, я хочу, мать его, сделать всё, чтобы ей сейчас не было страшно и плохо, но просто не могу даже воспринимать её, как мою Марикету. Но, помогите мне, боги. Как я хочу, чтобы это была она!

Наверное, немного позже наступит момент, когда Маккензи будет винить себя за чрезмерно длинный язык и излишнюю откровенность, но сейчас ему кажется, что башка лопнет, если он не поговорит об этом хоть с кем-нибудь.

Тогда, пять лет назад, именно Марикета была тем человеком, кому бы он смог рассказать все свои тревоги. Когда её не стало, он отдалился от всех, даже от Майка, который чересчур настойчиво лез к нему, пытаясь вытащить из того дерьма, в котором он оказался; а после Ла-Уэрты как-то само собой получилось, что к Майку довеском шла Рипли, а уж через Рипли – все остальные. Так что пришлось обрубить концы, чтобы только его не сводили с ума этой бесконечной жалостью, этим ненужным сочувствием – всем тем, что убивало его изнутри не меньше, чем тот факт, что его жена исчезла.