Рыцари морских глубин - Геннадий Гусаченко

И опять проверка на выдержку. Воздух с оглушительным рёвом врывается внутрь сизой струёй, в барокамере туман. Тускло светят плафоны. Нервы на пределе. Вот кто–то поднял руку. Инструктор перекрывает клапан, терпеливо ждёт. Кандидат в подводники зажимает нос, напрягаясь всем телом, дует в него. В одном ухе отлегло, другое забито. Не получается у парня продуться. Инструктор снижает давление, травит воздух на атмосферу ниже. Опять ждёт. Продувайся! Сильнее! Ещё попытка. Получилось. Отлично. «Едем» снова до требуемого уровня. Стрелка манометра медленно приближается к красной черте на шкале. Всё! Постепенно «поехали» вниз, то есть давление в барокамере медленно снижается, чтобы азот, скопившийся в крови, успел раствориться и не вырваться наружу, как из быстро откупоренной бутылки с газировкой. Иначе баротравма лёгких обеспечена.

Но вот воздух стравлен. Испытание давлением благополучно завершено. В подводники годен! Но радоваться рано. Впереди — заключительная медицинская комиссия в «Экипаже».

Врачи послушали сердце. Глаза проверили, в уши посмотрели. На стульчике повертели для проверки вестибулярного аппарата. Здесь эскулапы дали маху. Если бы они видели, как впоследствии дикая качка выворачивала наизнанку мой желудок, они наверняка признали бы мой вестибулярный аппарат не пригодным для плавания. Впрочем, известные адмиралы Павел Нахимов и Горацио Нельсон страдали от морской болезни, что, однако, не мешало им быть великими флотоводцами.

Врачи проверили глаза. В уши посмотрели. В другие места.

Без хохмы на таких мероприятиях не бывает.

Подходит к венерологу парень. Атлет. Аполлон Бельведерский. Врач осмотрела его мужские достоинства и говорит:

— Татуировки опасны, молодой человек. Можно инфекцию занести, кожное заболевание получить. А вы на половом члене наколку «Валя» сделали. Более подходящего места не нашли, чтобы имя любимой записать?

— Она сама так захотела…

Мы чуть животы не оборвали. Не успели в себя прийти, как снова чуть не попадали. Офицерам даже вмешаться пришлось.

— Прекратить балаган! — кричат. А какой балаган? Просто ушастый, кучерявый, с приплюснутым носом и толстыми губами паренёк подошёл к венерологу для осмотра. Вылитый негритёнок! Сам ростом полтора метра без шапки, но детородный орган… Мутант какой–то! Из серии «ужастиков».

С пареньком этим через год мы на лодке встретились. Трюмный машинист Гена Терёшкин из Улан — Удэ. О нём на дивизии ракетоносцев легенды ходили. Кому–то такие подробности не этичными покажутся. В таком случае, посмотрите много нашумевший фильм Фёдора Бондарчука «9‑я рота». В этой кинокартине сынок известного советского режиссёра и актёра такую пошлятину с экрана показывает… Миллионы зрителей смотрели порнуху и плевались. Но то ж Бондарчук! Под громким именем да за большие деньги и похабщина за шедевр сходит.

А может он и прав, этот богатенький сынок классика советского кинематографа Фёдора Бондарчука, показывая неприкрытый и разнузданный секс в солдатской казарме. Ведь большинство людей только и думают о любовно–интимных связях, но не говорят об этом вслух, изображая из себя этаких целомудренных, благовоспитанных, пардонно–интеллигентных особ.

Однажды я был свидетелем, как любимец женщин, элегантный красавец, известный актёр театра и кино Юрий Мефодьевич Соломин, известный зрителям по фильмам «Адъютант его превосходительства», «Хождение по мукам» и многим другим, рассказывал похабный анекдот на съёмочной площадке. Коль уж коснулось, забегая вперёд скажу: в семидесятых годах в уссурийской тайге снимался фильм японского режиссёра Акиры Куросавы «Дерсу Узала», где Ю. М. Соломин играл исследователя Приморья В. К. Арсеньева. Мне в качестве корреспондента арсеньевской городской газеты многократно приходилось присутствовать на съёмках этого замечательного фильма. Готовясь к своему первому интервью с популярным киноартистом, я наметил несколько, как мне казалось, изысканно–умных вопросов. Юрий Соломин только что рассказал гримёрше и даме с хлопушкой неприличный анекдот, те неподдельно рассмеялись, и я решил, что момент для интервью самый подходящий. «Адъютант» сидел на стволе упавшего кедра и строгал ножичком ветку. Я подсел рядом и как можно тактичнее спросил:

— Юрий Мефодьевич! В журнале «Советский экран» я недавно прочитал статью о Станиславе Любшине. Он говорит о том, что работа над ролью Иогана Вайса в фильме «Щит и меч» наложила на него определённый отпечаток. Подражая разведчику, Любшин стал более наблюдательным, выдержанным, смелым. А как повлиял на вас создаваемый вами образ изысканного в манерах адьютанта, хладнокровного разведчика?

— Да как был Любшин м… (пик–пик), так он им и остался… Всё, извините, съёмка…

На этом моё интервью с секс–идолом «семидесятых» закончилось.

А сейчас по ходу дневниковых записей мне подумалось вот о чём: «Почему в устах именитых людей пошленький анекдот почитается за пикантное блюдо, поданное на десерт? А то же самое, напечатанное на белой бумаге чётким типографским шрифтом, воспринимается несъедобно–отвратительной гадостью?» Вот вопрос!

Наконец, все перипетии отбора в подводники позади. Нас усадили в грузовики и через весь Владивосток увезли в бухту Малый Улисс. Здесь, с видом на гору Дунькин пуп раскинулись корпуса 51‑го учебного отряда подводного плавания.

Кончилась вольная «гражданка». Началась военно–морская служба. Рассказывать о ней придётся долго. А мне пора в путь. В палатке уже и без фонаря светло.

Четвёртая рота

Прежде, чем начать рассказ о первом дне военно–морской службы, напомню, что сначала надобно продолжить моё одиночное плавание по Оби. Каким оно будет сегодня — неизвестно. И может случиться, не скоро вернусь к заметкам о времени почти полувековой давности, к годам молодости, к самым дорогим и памятным.

Пока умывался, готовил завтрак, собирал и укладывал на плот вещи, прошло два часа.

В 10.05 при слабом западном ветре отчаливаю. Солнечно. Кучи облаков на чистом голубом небе. Свежо.

Сверяюсь с картой. Основная Обь пошла левее. Иду правой протокой. Километров через пять слияние с рекой Кеть. Вдали виднеются высокие строения не то большого села, не то маленького города Тогур. Там живут кеты — немногочисленная сибирская народость, сродни хантам и манси. Сверкает на солнце позолота куполов православного собора.

Чтобы не попасть в водоворот на месте впадения Кети в Обь, выгребаю к левому берегу. С Обью меня разделяет остров Канеровский. Ветер крепчает. Волнение усиливается. Водяные валы с огромной силой поднимают плот, швыряют, бросают вниз, подхватывают, выносят на стремнину. Не успеваю поймать вёслами воду. Синие лопатки вхолостую шлёпают по ней, мельтешат в сверкающих брызгах пены. Плот мотает, подбрасывает как на кочках, и мне стоит трудов удерживать его против волны.