Гуманист - Иван Мерсинов

Рэй достал откуда-то из под плаща необходимые банкноты, недавно добытые его подчинёнными, и аккуратно вложил их в протянутую руку, успев одновременно подозвать остальных.

Внутри оказалось небольшая по площади круглая застеклённая комната, где они еле поместились. Один из двух сопровождающих спешно нажал на беленькую кнопку, находящуюся на тонкой подставке в углу, после чего комната, немного помедлив, начала плавно опускаться всё ниже, пока не вышла за пределы верхнего яруса.

Вокруг, сквозь просвечивающееся ярким светом стекло, было видно тот самый нижний ярус, покрытый огромной тенью. Он, как ни странно, сильно отличался от того, что было наверху: вместо огромных и высоких зданий с широкими проспектами, там улавливались только низкие, редко просторные, квадратные постройки, сделанные из серого застывшего бетона или вовсе сколоченные из досок. Приятное глазу озеленение, в виде деревьев, кустов и вездесущей травы, напрочь отсутствовало. Сразу создавалось впечатление такого бедняцкого района в сравнении с уровнем выше. Приглядевшись, Марк приметил ещё с несколько похожих друг на друга лифтов-коробок, которые возили туда-сюда своих совсем непримечательных пассажиров.

Когда комната почти достигла низа, Марк поинтересовался:

— Что за Гельн?

— Нижний ярус. — Ответил тот, кто нажал на кнопку спуска, но Рэй, вмешавшись в диалог, поспешил разъяснить. — Верхний называют Мельном. Вообще в некоторых местах есть и промежуточные уровни, но основных всего два. — Он сделал хорошо поставленную паузу, достал из под плаща светло-зелёную повязку и пристроил на шее по подобию шарфа, после чего обратился к своим подчинённым. — Одевайте.

Двое телохранителей также достали из неприметных карманов почти идентичные повязки и нацепили себе на предплечья. Рэй снова поглядел на непонимающего Марка:

— Сейчас нет времени объяснять что это, просто нацепи её куда-нибудь на видное место. — Донёс он и протянул ему такое же зелёное полотно.

Марк незамедлительно завязал её у себя на запястье в два простеньких узла и кивнул, доложив о своей готовности. Они вышли из кабинки лифта.

* * *

Тёмная, сырая и бесцветная комната была украшена фасадом из страшно ржавой раковины и крана, откуда по капле стекала вода, не выветриваемого запаха плесени, который появился в следствие сырости, и грубо-сделанной металлической двери без привычного механизма, но с маленьким квадратным окошком в верхней части, которое предназначалось для быстрого осмотра извне внутренностей помещения.

Жутко болела голова, совсем недавно попавшая под прямой удар тяжёлой руки в тактической перчатке. Хотя, разумеется, доказательств того, что это произошло недавно, как таковых не было, кроме обострившегося чувства голода. Руки и ноги затекли, находясь в одном положении и, судя по невозможности ими нормально шевелить, девушка, кроме прочего, была ещё и привязана к железному стулу.

Она, стараясь не издавать лишних звуков, просидела пять с лишним минут, ожидая пока глаза привыкнут к темноте, чтобы можно было хоть немного осмотреть пространство вокруг себя и попыталась привстать. Её догадки подтвердились и, как бы это не было странно, даже сам стул не сдвинулся ни на миллиметр, будто привинченный к пыльному полу. Было ли тому виной её собственное бессилие или стул специально был накрепко приделан, так и осталось загадкой.

Скрежет петель привлек её внимание, после чего тёмный силуэт, вошедший сюда и подойдя почти вплотную к связанной девушке, спросил:

— Имя?

— Аманда. — Тихим от страха голосом прошептала она.

— С какой целью распространяла бумажки? — с нескрываемым презрением, нарастающим с каждым новым вопросом, продолжал силуэт.

— Я хотела… — Не смогла она придумать оправдание. Да и был ли в этом смысл? В любом случае она будет приговорена к заключению, а может и к чему похуже, как военный преступник.

Видимо то, что она не могла нормально выразить свои мысли, разозлило допрашивающего ещё сильнее и вследствие этого правую щёку девушки обожгла хлёсткая пощёчина. Слёзы безысходности не смогли более держаться на веках и хлынули на дрожащие колени.

— Вопрос тот же. — Безразличным тоном донёс голос.

— Не дождёшься. — Сказала себе под нос Аманда всё ещё подрагивающим голосом, после чего резко успокоилась. — Ну давай, убей меня уже, не тяни. — Слёзы вмиг заменились на нервный смех, скрываемый почти не сдерживаемой дерзостью.

— Деточка, ты не в том положении чтобы так себя вести, — протянул допрашивающий, — лучше скажи на кого ты работаешь.

— На себя.

— Признаваться, значит, не будем?

— Ты считаешь, что против вас обязательно должна выступать организованная оппозиция?

— Ясно. — Недовольно гаркнул он, после чего, поднеся руку к губам, что есть силы свистнул. В допросную комнату вошёл второй силуэт, сзади освещаемый светом из коридора. Стоявший около связанной человек, обратился к нему:

— Этого диссидента в камеру номер триста пятьдесят два, она для нас бесполезна.

— Может в здесь же оставим? Мне в падлу требовать у старшого машину.

— Нет, делай что сказал.

— Есть. — Подчинился второй.

Зашедший в темпе подошёл к Аманде и натянул ей на голову светонепроницаемый мешок, затянув ремешок от него на шее девушки. Путы на руках и ногах, в свою очередь, стали ослабевать. Её рывком подняли со стула и под руку стали куда-то вести.

Она ничего не видела, но всё равно могла отчётливо слышать то, что происходит вокруг: позади кто-то со всей силы колотил руками и ногами по чему-то стальному и этот отзвук расстилался по всему пространству, въедаясь в мозг, а справа, видимо в одной из камер, мимо ушей проплыл неразборчивый шёпот, похожий на молитву. Шаги Аманды и тех, кто её сопровождал, разражались сильным глухим стуком по бетонному полу.

Они остановились, постояли секунд двадцать и зашли в тесное пространство, которое, скорее всего, представляло собой кабинку лифта, покатившую наверх. Спустя неопределённое время кабинка остановилась и они, судя по экзотическим звукам подлетевшей к ним машины, вышли куда-то на открытое пространство, скорее всего на улицу. Девушку небрежно усадили на сиденья и, немного поспорив о том, стоит ли снимать мешок, решили всё же сделать это.

Аманда же, вновь заполучив возможность видеть окружающее её пространство, молча стала осматривать салон транспорта и находившихся рядом с ней людей: машина внутри была довольно длинной, чуть меньше среднестатистического лимузина. Боковые окна тонированы с обоих сторон, что не позволяло увидеть отсюда внешний мир, а кресла были потрёпанными, но довольно удобными.

На двух передних сидениях находились сыч-водитель и человек в офицерской форме, если судить по наплечным погонам и по цвету униформы. Он напряжённо смотрел вперёд, сквозь единственное просвечиваемое лобовое стекло, не отводя глаз. По его левой щеке стекала почти незаметная капля пота. Аманда, вновь удивившись своему умению замечать мелочи, сделала вывод, что военного что-то сильно беспокоит. Что же до тех, кто её выпроводил из