Семь мармеладных поцелуев (СИ) - Зарецкая Рацлава

— Он не злой, а дотошный, — поправил меня Никита.

— Не злой?? — я удивленно уставилась на секретаря Тирекса.

Он преданный или глупый? Как можно не замечать очевидного?

— Это не злость, — как запрограммированный продолжил твердить Никита.

Сделав вывод, что Ларский зомбировал своего секретаря, я перестала обсуждать Тирекса с Никитой. Вскоре Ларский вышел из кабинета финдиректора и, махнув нам рукой, понесся к лифту.

До обеда мы носились по этажам за неугомонным Ларским, который хотел знать обо всем, что происходит в его компании. Вернее, не совсем его, так как большая часть акций принадлежала не ему, а его тетке — Галине Демидовой. Хотя изначально это было не так.

Дело в том, что «Элли» учредил покойный отец Ларского — старший брат Галины Юрьевны. Много лет назад произошла авария, в которой старший Ларский погиб вместе с женой. Александр должен был возглавить «Элли», получив от отца в наследство половину акций компании, но тогда он еще учился в университете, а после решил уехать на стажировку заграницу. В итоге во главе компании встала Галина Юрьевна.

Спустя годы она настолько пригрелась в кресле гендиректора, что начала считать «Элли» своей, однако тут вернулся Ларский и заявил о своих правах на компанию. История умалчивает о том, велась ли война между тетей и племянником, но известно, что Галина Юрьевна уступила свое место в обмен на большую часть акций, оставленных Ларскому отцом. Теперь она занимала пост председателя совета директоров и обладала большей частью акций компании.

Ходили слухи, что Ларского она недолюбливала, потому что он занял должность, которую она хотела передать своему сыну, Алексею. Однако совет директоров был полностью на стороне Ларского, так как он, во-первых, умелый руководитель, а во-вторых, прямой наследник учредителя компании. Как бы ни хотела Галина Юрьевна скинуть племянника с поста гендиректора, без веской на то причины совет директоров никогда бы не поддержал ее.

Обо всем этом мне рассказала Катя, когда я ждала Тирекса с Никитой у кофейного автомата. Вместе с директором по маркетингу они обсуждали наружную рекламу новой продукции, а мне великодушно дали отдохнуть. В этот перерыв я хотела сходить к Олегу, но меня поймала Катя, которая была руководителем в отделе маркетинга, и повела к кофейному автомату.

— Вообще не поняла прикола, — сказала подруга, когда я поведала ей, как вместо секретаря Демидова меня сделали секретарем Ларского. — Как такое может быть? У Ларского же была Роза. Продержалась целых пять месяцев, и мы думали, что она уже не сбежит.

Видимо, у Катьки были устаревшие сведения…

— Ну хоть плата достойная? — спросила подруга.

— Более чем, — кивнула я. — Мне сейчас деньги крайне нужны. Почти все мои сбережения ушли на тетин пансионат.

— Ого! Это что за пансионат такой? Там, где наши знаменитости отдыхают?

Я пожала плечами. Пансионат обошелся мне очень и очень дорого, но в никаком другом тетя жить не хотела, а мне было проще от нее откупиться — слишком уж много крови она у нас попила.

— Главное, чтоб она там себе какого-нибудь старого альфонса не нашла, а том придется тебе платить за них обоих, — заржала Катька.

Я тоже засмеялась, но скорее нервно. Пока смеялась, нечаянно сжала пластиковый стаканчик, и кофе плеснулся мне на колготки.

— Блин! — воскликнула я, глядя на свое мокрое колено.

— Обожглась? — спросила Катя.

Я помотала головой.

— Кофе уже остыл. Есть влажные салфетки?

— В сумке, а сумка в кабинете.

— Тогда…

— Иди в ванну, замой, а потом сразу к Олегу, — перебила меня Катя. — Надо разобраться в ситуации.

— Но мне же велено ждать…

— Ничего, я тебя прикрою. Скажу, что на тебя вылили горячий кофе.

— Но…

Однако Катя уже меня не слушала. Забрав у меня из рук стаканчик, он развернула мое тело на 180 градусов и слегка подтолкнула вперед.

— Иди и выясни все! — крикнула она мне вслед.

Ну я и выяснила. Вот только лучше от этого не стало…

Как оказалось, на кануне моего прихода в компанию Роза уволилась без отработки по согласию обеих сторон. Причину ухода девушки Олег мне не назвал, но тот факт, что Ларский даже не заставил ее отрабатывать положенные две недели, говорил о том, что вылетела она отсюда пробкой и скорее всего по вине Ларского. А дальше на сцену вышло мое дорогое невезение.

Оксана опередила меня всего на какой-то жалкий час, и должность секретаря Демидова досталась ей. Видите ли, Олег нечаянно нас с ней перепутал. Когда же пришла я, этот гад-кадровик решил обмануть меня и оформить как секретаря Ларского — авось я и не пойму разницы. Ну да, чтобы не понять, надо быть и глухой, и слепой одновременно!

— И что мне теперь делать? — спросила я, еле сдерживаясь от того, чтобы не закричать на Олега подобно Тирексу.

— Работать, — пожал плечами кадровик. — В период испытательного срока уволиться вы не можете, иначе придется платить приличную неустойку. У вас один выход: проработать три месяца, а потом, если все будет плохо, уволиться.

— Неустойку? — пролепетала я, вспомнив пункт, который я пропустила, увидев размер зарплаты. Молодец, Аня, мо-ло-дец!

Что я там говорила про один из самых удачных дней в моей жизни? Забудьте! Этот день — настоящий ад, ведь именно туда я и попала на целых три месяца.

Глава 4

Разбитая посуда приносит счастье только археологам.

— В 13:00 у вас обед с инвесторами, в 15:00 — запуск новой продукции, а в 19:30 прилетает представитель китайского филиала, — перечислил Никита ближайшие встречи Ларского.

Тирекс сидел за своим столом и, сложив ладони домиком, таращился на меня. Я же намеренно старалась смотреть сквозь него, на красивый вид из окна, например.

— А что завтра и в пятницу? — Ларский продолжал буравить меня тяжелым взглядом.

— Я скинул вам на почту, но могу прочитать.

Мой взгляд метнулся в сторону Никиты. За такие дерзкие слова Тирекс его сейчас сожрет.

— Понятно, я посмотрю. Спасибо.

Что-о-о??? Он не выспался что ли? Выглядит вроде хорошо: кожа здорового цвета, зеленые глаза дьявольски светятся и синяков под ними не наблюдается. А костюм сегодня на Тирексе черный и даже рубашка черная. Настоящий повелитель зла.

— И не забудьте про подарок тете к 8 марта, — напомнил Никита.

Ларский недовольно закряхтел, а потом пробормотал:

— Хорошо. Сегодня что-нибудь поищу.

Сам поищет? Удивительно…

— Еще Галина Юрьевна хочет, чтобы вы произнесли вступительную речь на ее вечеринке в пятницу вечером.

На лице Тирекса появилось отвращение, словно он наступил на что-то мерзкое.

— Там же будут одни женщины, зачем ей я?

— Сами с ней об этом разговаривайте. Мое дело — передать ее слова.

Сказав это, Никита развернулся и самым наглым образом вышел из кабинета, оставив меня один на один с Тирексом, который, прошу заметить, ни выразил ничего по поводу самовольного ухода его секретаря!

— Итак, госпожа…как вас там?

— Соловей. Аня Соловей, — произнесла я, чуя подвох.

Сегодня я во всем чуяла подвох. В зубной пасте, которая лопнула на конце и испачкала мою любимую пижаму. В точилке для ножей, которая выскочила у меня из рук и, упав на пол, развалилась. А еще на улице, в общественном транспорте и в кафетерии компании.

— У вас родители орнитологи что ли? — раздраженно спросил Ларский.

— Нет, мои родители не были орнитологами. — На «не были» я намеренно сделала акцент, чтобы Тирексу стало неудобно, но ничего подобного.

— Ясно, — бросил он, откинувшись на спинку своего дорогущего на вид кресла. — Ну что, поговорили с отделом кадров?

— Поговорила. Вышла путаница. На место вашего секретаря я не претендовала.

— Это я уже понял, вы же не самоубийца.

Не самоубийца, но из-за моего невезения порой кажется, что я в действительности хочу себя угробить.