Убийства на фоне глянца - Алисия Хименес Бартлетт

– Да, и самую подробную.

Инспектор Сангуэса, наш эксперт по экономическим вопросам, обещал проверить все самым тщательным образом. Судя по всему, было довольно просто отследить счета Вальдеса в испанских банках, гораздо труднее обнаружить компании-ширмы, которые он мог основать. Выявление мест, куда Вальдес вкладывал деньги, займет несколько дней, но самое сложное – разобраться со швейцарскими банками. Пока инспектор Сангуэса проделает и то и другое… Короче, полную информацию нам придется ждать не меньше месяца. По моей прикидке, если до сих пор мы действовали сравнительно быстро, то дальше дело может застопориться. Сведения экономического порядка были для нас чрезвычайно важны. Если только не всплывут какие-то новые и неожиданные факты, мы будем ждать, с каждым днем лишь чуть продвигаясь вперед, то есть терпеливо делая свою работу. Надежды на то, что удастся раскрыть преступление по горячим следам и в кратчайшие сроки, таяли на глазах. Я много раз над этим раздумывала, но так и не сумела понять, почему все мы, полицейские, неизменно мечтаем о мгновенном завершении дела, хотя случается такое крайне редко. Тем не менее Гарсон упрямо твердил, что нельзя расслабляться, что нам вполне по силам добиться заметных сдвигов уже и в эти, самые первые, дни. Мне не хотелось с ним спорить, в ближайшее время нас ожидало столько работы, что взяться за нее сейчас же и засучив рукава было бы самым верным решением. Но я устала. И порой у меня просто вылетало из головы, что Гарсон обладает такой энергией и такой жизненной силой, что угнаться за ним мало кто способен. Младший инспектор старел медленно и хорошо. Он не знал проблем психологического порядка. Встав утром, сразу включался в настоящее, словно прошлое испарилось вместе с ночным сном, а будущее как-то само собой сложится из следующих двадцати четырех часов. Подобный характер можно было бы определить исключительно как дар божий. Он не имел ничего общего с моим отношением к жизни. Я вечно тащила за собой воз, груженный воспоминаниями, противоречиями, ошибками и неудачами. А чтобы справиться с этим возом, требовались немереные силы. Силы, которых потом не хватало на многое другое. Что уж говорить про будущее – оно представлялось мне в виде горизонта, затянутого сомнениями, и они в любой миг могли пролиться непредвиденными неприятностями. И тем не менее Гарсон был прав, твердя, что мы должны поднапрячься и быстрее шагать вперед. На сегодняшний день дело об убийстве, которым мы занимались, выглядело довольно обычным. С каждым днем все более важными становились экономические факторы, следовало покопаться в отношениях убитого с бывшей женой, а еще возникла загадочная женщина, прятавшаяся в тени. Ничего вроде бы не выделяло это преступление из ряда тех, что нередко совершались в высших сферах нашего общества. Однако не было никаких гарантий, что все останется в обычных же рамках, после того как нам придется заглянуть в профессиональный мир, окружавший Вальдеса. Ведь речь шла о прессе розового цвета, стремящегося перейти в желтый, а также о женских журналах. Какого рода территории нам предстояло исследовать? Признаюсь, я не имела об этом ни малейшего понятия, но заранее они виделись мне чем-то вроде огромной грязной лужи, где барахтались какие-то люди, так что брызги летели во все стороны. Если расследование вырулит на этот путь, оставив в стороне частную жизнь Вальдеса, нам крышка. Вряд ли желание Гарсона двигаться побыстрее и понапористее было основано на той же боязни грядущих осложнений, которые мучили меня, но и он, безусловно, тоже видел надвигавшуюся на нас опасность. Что мы с ним знали, черт побери, о любовных увлечениях, неприятностях или скандалах, наполнявших жизнь знаменитых людей? Для начала хорошо было бы решить, а кто они вообще такие, эти знаменитые люди? И ведь речь шла не только о том, что нам плохо знакома определенная среда. Нет, просто как только в ходе следствия мы перешагнем известную границу, за ней, возможно, окажется слишком много участников драмы. Возникнув где-то в мозгу, дрожь пробежала по всему моему телу. Может, напрасно я уже сейчас, опережая события, гоню волну? Задай я этот вопрос Гарсону, он ответил бы утвердительно, но мне и в голову не пришло проверять на нем свою догадку. Всем известно, что с оптимистами надо держать ухо востро. Я сложила пальцы крестом, с каждой минутой все меньше надеясь, что нас ждет гладкая дорожка.

На следующий день мы собирались допросить Ракель, дочь Вальдеса. Оставалось надеяться, что девушка хоть немного осведомлена о личной жизни отца, только тогда мы сделаем пусть маленький, но шаг вперед. Однако удача нам не сопутствовала, Ракель манерой поведения напоминала свою мать – была бесстрастна и держалась с ледяной холодностью. Она все время отводила в сторону свои прекрасные темные глаза и на любой наш вопрос отвечала отрицательно.

– Твой отец рассказывал тебе о своей работе?

– Нет.

– Он был с тобой откровенен?

– Нет.

– Он упоминал когда-нибудь о том, что ему угрожают.

– Нет.

Нет, нет и еще раз нет. “И чего ради мы теряем с ней драгоценное время?” – подумала я и сразу же прямо заявила об этом девушке, устав от ее уклончивости. Как ни странно, моя не слишком вежливая реплика на Ракель подействовала, и она позволила себе каплю искренности:

– Простите, если я заставила вас напрасно тратить время. Не думайте, что я просто не хочу ничего говорить. Я и на самом деле всегда мало что знала про отца. Да и предпочитала не знать лишнего. Всякий раз, когда он собирался рассказать мне про свою работу или про свою жизнь, я разговор сворачивала. И в конце концов он уже и не пытался заводить со мной откровенные беседы.

– А можно поинтересоваться, почему ты так себя вела?

Она закатила глаза, старясь показать, что вопрос ей крайне неприятен. Я даже подумала, что она вообще не станет на него отвечать, но девушка после долгой паузы посмотрела на меня в упор и спросила в свою очередь:

– А вам нравились передачи моего отца?

Пойманная врасплох, я замямлила:

– Понимаешь, это… должна признаться, я нечасто их видела.

– А я часто, – выпалил Гарсон.

Девушка повернулась к нему и с вызовом повторила вопрос:

– И что вы о них думаете?

– Грязь и мерзость, – ответил Гарсон, не моргнув и глазом.

Ракель Вальдес грустно улыбнулась:

– Выходит, тут не о чем больше и говорить. Иногда я обедала с ним по воскресеньям, потому что он все-таки был моим отцом. Мы встречались, проводили вместе какое-то время – и все. Но у меня не было ни малейшего желания прикасаться к этому свинству.

– А его личная жизнь тоже была свинством?

– Этого я не знаю. Об этом он никогда не заговаривал.

Тут я решила завершить допрос, который не принес нам ни единого интересного факта:

– Хорошо, Ракель, ты можешь быть свободна.

Не знаю почему, но девушку поразила резкость, с какой я прервала нашу беседу. На ее лице вспыхнуло что-то похожее на чувство вины. Она стала извиняться:

– Поверьте, я ничего больше не знаю.

– Да, очень хорошо. Можешь идти.

Но она не двинулась с места.

– Вероятно, вам кажется странным, что я выгляжу такой спокойной, хотя совсем недавно убили моего отца, и что не хочу помогать вам.

Я попыталась вытянуть из нее хоть что-нибудь еще, воспользовавшись столь необычной реакцией:

– А разве это не так?

– Нет, конечно же не так! Но что я могу сделать? Да, наверное, иногда он что-то такое мне и говорил, но чаще всего это были совершенно нелепые темы.

– Например?

– Ну… например, не так давно он рассказал, что встретил чудесную девушку и что жизнь его скоро переменится.

Словно пара шлюзов со скрежетом раздвинулись у меня в голове. Гарсон впился в девушку взглядом – совсем как ястреб, выследивший ягненка, и спросил, напрасно стараясь, чтобы вопрос прозвучал по возможности деликатнее:

– И кто же эта девушка?

– Поверьте, ничего больше я не знаю.

Я пододвинула свой стул поближе, чтобы беседа наша выглядела более доверительной, хотя до сих пор мне это казалось лишним.

– Ракель, надеюсь, ты понимаешь, что любая мелочь, которую ты вспомнишь, может быть полезной. Это ясно?

Она пробормотала, еще не осознав всю важность того, что только что сказала:

– Вы про его девушку, да? Но отец не в первый раз сообщал что-то в том же роде. Иногда он вдруг начинал уверять меня, что в один прекрасный день женится, что у него снова появится семья… И все! Потом больше ни разу об этом не упоминал.

– А что-то конкретное о своей новой девушке он тебе не рассказывал? Как ее зовут, как она выглядит, кем работает, сколько ей лет?

– Нет. Только то, что он с ней недавно познакомился и что его жизнь теперь переменится.

– А он описывал тебе обстановку в своей квартире?

– Что?

– Ты не заходила к нему в последнее время?

– Я никогда не была у него дома! – выпалила она с вызовом.