Все против всех - Дмитрий Суворов

Из дневника Николая II от 22 марта 1918 года: «Утром уезжали из Тобольска разбойники-большевики на 15-ти тройках. (Имеются в виду екатеринбуржцы — Д.С.) Их выгнал отсюда омский отряд». Не сумев одолеть друг друга в открытом противостоянии, сибиряки и уральцы вынуждены были обратиться к Москве как к третейскому суду, что позволило организовать «секретную миссию» В. Яковлева по конвоированию Николая. Эта странная, на первый взгляд, вражда прерывается только после мая 1918 года, когда начнется настоящая гражданская война и у обоих враждующих региональных кланов появится общий непримиримый враг — белое движение.

Вообще, не надо думать, что «война Исети с Иртышом» — явление исключительное.

Противостояние кланов, группировок, лидеров зачастую на сугубо личной почве в Красной Армии в 1918–1920 годах, по сути дела, — система. Причем проходить борьба будет в духе времени, в виде жесткой конфронтации, а иногда — и кровавых разборок. Все мы знаем о 1-й Конной армии, но почему мы практически ничего не знаем о 2-й Конной? Да потому, что командармы 1-й и 2-й Конных армий С. Буденный и Ф. Миронов были заклятыми врагами. Вражда эта для Миронова закончилась бессудным расстрелом в 1921 году. Впоследствии Буденный постарался, чтобы и память о сопернике не пережила его собственную. Кстати, аналогичные отношения были у Буденного с другим талантливым кавалерийским военачальником красных, бывшим непосредственным начальником Семена Михайловича — В. Думенко. И для последнего это тоже закончится «стенкой» — уже в 1920-м. Общеизвестна вражда Тухачевского с командармами Гиттисом, Самойло, с тем же Буденным, Ворошилова — с командармом Шориным и т.д.

Зачастую эта вражда выливалась в открытые военные столкновения. Как у Буденного с Мироновым. И нередко они становились причиной стратегических катастроф на фронте. Так, в начале января 1920 года в ходе Егорлыкской операции на Кубани из-за вражды Буденного и Думенко погибла почти вся Железная дивизия В. Азина. Та самая, что освобождала Екатеринбург от колчаковцев. Так что, возвращаясь к вопросу о царской семье, вышеупомянутая урало-сибирская разборка парадоксальным образом подарила Романовым несколько месяцев жизни.

Но была еще одна причина задержки с расправой, и ее истоки лежат далеко за пределами Урала. То, что трагическая судьба Романовых была предопределена, — несомненно. То, что команду на уничтожение дали в Москве, сейчас уже можно считать доказанным. О том, что Ленин имел к этому самое прямое отношение и что Свердлов сказал: «Мы здесь решали», поведал в своих мемуарах Лев Троцкий. Но зачем понадобилась комедия сваливания ответственности за убийство на Уралсовет?

Ведь если уральские большевики гордо козыряли своим участием в убийстве Романовых и даже дрались между собой за право называться палачами царя, как это всю жизнь делали Юровский с Ермаковым, то центральные власти все семьдесят с лишним лет режима официально отрицали свою ответственность за зверство в доме Ипатьева и прятали в спецхран все имеющие к этому отношение документы. Что, не давала покоя кровь невинных? Смешно даже и ставить столь наивный вопрос. Тогда в чем дело?

На мой взгляд, это объясняется следующим образом. Режим пытался сделать жизнь Романовых разменной монетой в большой дипломатической игре. Не с белогвардейцами! Ведь белое движение не только не ставило на царя, но даже и не особенно рвалось его спасть. Нет, здесь ставки крупнее — на кону был вопрос о жизни самих большевистских лидеров.

Весна и лето 1918 года — время, когда падение советской власти вполне могло произойти. И тогда перед большевиками неизбежно вставала альтернатива: подполье, с весьма высокой вероятностью виселиц, или эмиграция. Но куда ехать? В Европу, перед носом которой только что вдоволь помахали красной тряпкой в виде Брестского сепаратного мира, демонстративного разрушения кредитной системы, призывов к мировой революции и прочего, прочего? Какая страна согласится после всего этого принять таких эмигрантов? И вот в этих условиях жизнь Романовых как заложников и как возможный материал для торга приобрела для режима весомый интерес. Именно поэтому Романовых уничтожали как бы поэтапно — в разное время, в разных городах (Пермь, Екатеринбург, Ташкент, Алапаевск, Петроград) и почти всегда — как бы анонимно. Только последнюю группу обреченных , убитых в 1919 году в Петропавловской крепости, казнили по прямому распоряжению центра. Всех остальных, включая самую многочисленную, алапаевскую группу, а также собственно царскую семью, ликвидировали либо имитируя самосуд (как Михаила в Перми), либо, как в большинстве случаев, демонстративно списывая ответственность на местные власти.

Кстати, по такому же сценарию в начале 1920 года уберут и Колчака: официально — по решению Иркутского Политцентра, фактически — по телефонной резолюции Ленина.

Именно ленинский прагматичный стиль угадывается во всей тональности операции под кодовым названием «Истребление Романовых». Достаточно прочитать написанную в те роковые дни работу Ленина «Письмо к американским рабочим», чтобы убедиться: радикалы-фанатики типа Троцкого, Зиновьева или кровавых романтиков из Уралсовета, безусловно, действовали бы иначе. Они или устроили бы из расправы над царем шоу (как Троцкий), или просто «замочили» бы на месте (как предлагали Бусяцкий и Заславский).

Вместо этого умерщвление Романовых растянулось почти на год, стало уделом тайной политики. Чего стоит та же «секретная миссия» Яковлева или привлечение к подготовке казни главы Уральской ЧК Ф. Лукоянова, который несколько раз специально приезжал из Перми в Тобольск и Екатеринбург, перлюстрировал дневники Николая II, а затем организовал грандиозную провокацию переписки «заговорщиков-монархистов» с пленным царем — и все с целью создания компромата на Николая! А незадолго до роковой ночи 17 июля внезапно исчез из Екатеринбурга.

Кстати, Яковлев после ипатьевских событий тоже спланировал весьма далеко — аж в занятую белыми Уфу, где его официально… расстреляли. А через несколько лет он, живой и здоровый, под фамилией Стоянович, объявляется в Китае — советником у Сунь-Ятсена.

В общем, идет грандиозное заметание следов — так что и сейчас не всегда удается до всего докопаться. Объяснение этому может быть только одно: руководство РКП(б)

в лице Ленина и его ближайшего окружения проводило уничтожение династии не как акт пролетарской мести, а, скорее, как некое подобие современного терроризма, когда выставляются определенные требования с угрозой в противном случае перестрелять заложников (зачастую — поэтапно). Отсюда и распространение фальшивок типа «царь казнен, семья эвакуирована в надежное место», отсюда и настойчивое стремление снять с себя ответственность за содеянное. «Мы тут ни при чем, это местное самоуправство, так что думайте, господа, и мотайте на ус» или что-нибудь в этом роде.

Отсюда и желание впоследствии спрятать концы в воду (в спецхран). Отсюда, на мой взгляд, и установка на пересечение интереса даже к месту преступления — от многократного перезахоронения трупов до разрушения самого ипатьевского дома. А официальный расстрел последних Романовых в Петрограде в 1919 году, судя по всему, — знак того, что, когда большевики прекратили тайный торг с заграницей во второй половине 1919 года, им уже не нужно было думать об эмиграции — победа клонилась на их сторону.

Теоретически все это вполне четко обосновано Лениным в уже упоминавшемся «Письме к американским рабочим», где вождь революции недвусмысленно заявляет о готовности вступить в соглашение (и контрсоглашение) с любой политической силой для сохранения своей власти, «пожать руку партнеру, которого бы с удовольствием повесил» (буквально так!) и, опять-таки с позиции политического прагматизма, быть готовым в любой момент не только отказаться от соглашения, самим же заключенного, но и предпринимать любые действия, которые представляются полезными для себя. «Морально все, что служит революции», — это у Нечаева, духовного отца Ильича, из «Катехизиса революционера». Именно такая стратегия своеобразного «аморального прагматизма» в конечном результате и принесла большевикам победу. И все это мы, как в капле воды, видим в отношении к свергнутой династии: не просто уничтожить (а уничтожить все равно, обязательно!), но извлечь из этого уничтожения максимальные политические дивиденды.

Вот что стоит, на мой взгляд, за странными играми вокруг обреченной семьи весной и летом 1918 года. Вот в чем «подводная часть айсберга».

Российская смута и национальный вопрос

В связи с историей убийства царской семьи в последнее время часто поднимается щекотливый вопрос — о роли инородцев в русской революции. Особенно в почете эта тема на страницах национал-патриотических изданий. Отталкиваясь от абсолютно бесспорного факта — наличия большого количества представителей нацменьшинств в верхнем и среднем звеньях большевистского руководства первых лет советской власти, а также участия их в трагедии в доме Ипатьева, «патриотические» авторы делают далеко идущие, чаще всего антисемитские выводы о разрушительной роли, которая якобы была стратегией малых народов (в первую очередь, естественно, евреев) в отношении России. Такая точка зрения не только безусловно аморальна, так как призывает к национальной розни и культивирует отрицательное отношение к целым народам за реальные или вымышленные прегрешения отдельных их представителей, но и является плодом невольного или умышленного игнорирования исторических реалий.