Жизнь мальчишки. Книга 1. Темная бездна - Роберт Маккаммон

— А кем же тогда ты собирался стать, папа? — спросил я.

Отец некоторое время молчал. Казалось, он глубоко задумался над вопросом, который я ему задал. Мне пришло в голову, что, наверно, никто прежде не спрашивал его об этом. Отец вцепился в руль своими большими руками взрослого человека, словно вел беседу с дорогой, которая длинной лентой разматывалась перед нами в свете фар грузовика, а потом сказал:

— Первым человеком, высадившимся на Венере. Или наездником на родео. Или человеком, который способен прийти на пустырь и мысленно представить дом, который он хочет там выстроить, до последнего гвоздочка и последнего мазка краски. Или детективом. — Отец издал горлом слабый смешок. — Но ферме был нужен молочник, им я и стал.

— Я не против стать гонщиком, — сказал я. Отец иногда брал меня на трассу недалеко от Барнсборо, где проходили соревнования гоночных машин, и мы сидели там, расправляясь с хот-догами и наблюдая за снопами искр, вспыхивающими при ударах металла о металл. — Быть детективом тоже неплохо. Буду разгадывать разные тайны, как в серии книг «Мальчишки Харди».

— Да-а, неплохо, — согласился отец. — Никогда заранее не угадаешь, как пойдут дела, но такова правда жизни. Идешь к свой цели уверенно, как стрела, летящая в мишень, тебе кажется, что твоя мечта уже почти осуществилась, но направление ветра внезапно меняется, и все рушится. Я ни разу не встречал человека, который стал тем, кем мечтал стать, когда был в твоем возрасте.

— Мне хотелось бы перепробовать все работы в мире, — сказал я. — Я хотел бы прожить на этом свете миллион жизней…

— Да. — Отец задумчиво кивнул. — Это было бы замечательным примером волшебства, верно? Ага, вот наша первая остановка.

В этом доме наверняка были дети, потому что вместе с двумя квартами обычного молока они заказали две кварты жидкого шоколада. Потом мы снова двинулись в путь по тихим улицам, на которых не было слышно ни звука, не считая шума ветра и лая ранних собак, а затем остановились на Шентак-стрит, чтобы вручить пахту и творог кому-то, по-видимому любившему кислятину. Мы оставили блестевшие от выступивших на них капель воды бутылки почти у каждого порога на Бевард-лейн; пока отец быстро работал, я проверял путевой лист и готовил очередную порцию бутылок и упаковок, вытаскивая их из холодного кузова грузовика. Мы действовали как слаженная команда.

Отец сказал, что осталось еще несколько покупателей на южной окраине, недалеко от озера Саксон, а потом мы вернемся в этот район и закончим работу по доставке товара еще до того, как раздастся школьный звонок. Отец повел машину мимо парка и выехал за пределы Зефира. По обеим сторонам дороги вокруг нас сомкнулись лесные чащи.

Время приближалось к шести утра. На востоке, над холмами, поросшими соснами и кудзу, небо начинало светлеть. Ветер пробивал себе путь сквозь плотно сомкнутые ряды деревьев, словно кулак драчуна. Мы миновали машину, следовавшую на север. Ее водитель мигнул нам фарами, а отец помахал ему рукой.

— Марта Баркли развозит газеты, — объяснил он мне.

Я подумал об особом мире, в котором работа начинается еще до восхода солнца, и о том, что люди, которые сейчас только просыпались, не были частью этого своеобразного мира. Мы свернули с трассы 10 и поехали по грунтовой дороге, оставляя у маленьких домиков, которые гнездились в лесу, молоко, пахту и картофельный салат, а потом вновь двинулись на юг, в сторону озера.

— Колледж, — проговорил отец. — Тебе следует поступить в колледж — вот мое мнение.

— Вполне возможно, — ответил я, но это прозвучало так, словно сам я к этому не имел никакого отношения, по крайней мере сейчас. Все, что я тогда знал о колледжах, — футбольные матчи между командами Оберна и Алабамы и то, что некоторые хвалили Медведя Брайанта, а другие поклонялись Шагу Джордану. Тогда мне казалось, что выбор колледжа зависит от того, какого тренера ты считаешь лучшим из лучших.

— Но чтобы попасть в колледж, надо иметь хорошие оценки, — сказал отец. — Придется заняться твоими уроками.

— А чтобы стать детективом, тоже надо ходить в колледж?

— Думаю, да. Если хочешь стать настоящим профессионалом. Если бы я поступил в колледж, то наверняка смог бы стать таким парнем, который знает, как выстроить дом на пустом месте. Никогда не знаешь, что тебя ждет впереди, и это истинная…

«Правда» — хотел он сказать, но так и не договорил. Мы как раз сворачивали за поворот лесной дороги, когда из чащи прямо перед нами выскочил автомобиль коричневого цвета. Отец вскрикнул, словно его укусил шершень, и резко вдавил педаль тормоза.

Отец вывернул руль влево, коричневый автомобиль проехал мимо, и я увидел, что машина съехала с трассы 10 и покатилась вниз по насыпи справа от меня. Ее огни не были включены, но за рулем кто-то сидел. Шины подмяли мелкий подлесок, а потом машина выехала на невысокий утес из красного камня и полетела вниз, в темноту. Раздался всплеск, и я понял, что машина свалилась прямо в озеро Саксон.

— Она упала в воду! — заорал я.

Отец тут же остановил грузовик, поставил его на ручной тормоз и спрыгнул в придорожную траву. Когда я выбрался из кабины, он уже со всех ног бежал к озеру. Ветер кружился вокруг нас, хлестал по щекам. Отец остановился как раз на уступе той красной скалы, откуда упала машина. В слабом розоватом свете мы смогли разглядеть качающийся на волнах автомобиль. Огромные пузыри лопались вокруг его багажника.

— Эй-эй, — закричал отец, рупором сложив руки вокруг рта. — Вылезай оттуда, быстрее!

Всем было известно, что Саксон — озеро глубокое, как первородный грех, и когда автомобиль погрузится в темную бездну, он навсегда останется там.

— Эй, выбирайся оттуда! — опять закричал отец, но тот, кто был за рулем, не отозвался. — У него, скорее всего, шок от холода, — сказал мне папа, скидывая ботинки.

Автомобиль стал поворачиваться к нам правой стороной, а потом раздался ужасный ревущий звук, который, вероятно, издал поток воды, с силой ворвавшийся внутрь машины. Отец сказал мне:

— Отойди чуть назад.

Я повиновался, а он прыгнул в озеро.

Он всегда был отличным пловцом. В несколько мощных гребков папа добрался до машины и увидел, что окно со стороны водителя открыто. Он чувствовал, как водоворот бешено крутится вокруг его ног, постепенно увлекая машину в бездонную глубину.

— Вылезай! — завопил папа диким голосом, однако водитель продолжал сидеть на своем месте. Отец зацепился за дверь, просунул руку внутрь и схватил водителя за плечо. Это был мужчина, рубашки на нем не было. Тело его было бледным и холодным, и отец почувствовал, как по его коже поползли мурашки. Голова мужчины откинулась назад, его рот был широко открыт. У него были светлые, коротко остриженные волосы, глаза заплыли от черных кровоподтеков, лицо было изуродовано зверскими ударами до неузнаваемости. Вокруг его шеи была затянута медная струна от фортепиано, так туго, что тонкий металл впился в кожу и разрезал ее на горле до мяса.