Белоснежный роман - Татьяна Алюшина

– Значит, Настя, – кивнул Вольский, рассматривая ее с довольным видом, и повернулся к администраторше: – Сашенька, сейчас тут к вам толпа набежит, вы бы не могли организовать нам с Настасьей Юрьевной что-нибудь горячего поесть по-быстрому. А то если я в номер завалюсь, то засну точно, не дотяну до обеда.

– Сейчас все организуем, – доверительно пообещала ему администратор и предложила: – Вы дайте Светлане паспорт, она оформит вас сама, а когда будете возвращаться из ресторана, она вам его вернет. Так будет быстрей.

Вольский кивнул.

– Ну что, Настасья Юрьевна, – развернулся к ней Максим Романович, положив локоть на деревянную столешницу стойки, – идемте поедим. А вещи ребята отнесут к нам в номера.

– Идемте, Максим Романович, – согласилась с приглашением Настя.

Александра Николаевна, кивком пригласив их следовать за ней, заспешила в сторону ресторана.

На перекусить «по-быстрому» им принесли обжигающую бесподобную рыбную солянку, а на второе – гречневую кашу какого-то секретного местного рецепта с овощами и сушеными ягодами, нечто непередаваемое по вкусу кисло-сладко-пряное, и сопровождал это изобилие пухлый фарфоровый чайничек травяного напитка, разумеется, из местных каких-то там трав с добавлением меда и ягод. Потрясающий напиток, Насте очень нравился, и она неизменно заказывала его все три дня, что прожила в гостинице.

Они коротко пожелали друг другу приятного аппетита и принялись за еду. Первые несколько минут оба полностью отдались этому приятному процессу, сосредоточившись исключительно на нем.

Настя, только когда принесли солянку и она уловила ее великолепный аромат, поняла, что проголодалась, вспомнив, что позавтракала фруктовым смузи и вот этим самым горячим травяным напитком перед отъездом из гостиницы. А времени прошло уже немало.

Солянка была совершенно потрясающей, и Настена с удовольствием слупила большую часть порции, не отвлекаясь ни на что вокруг, и лишь тогда перевела дух. Оторвав взгляд от тарелки, она посмотрела на соседа по столу, с аппетитом доедавшего свою порцию и чуть ли не урчавшего от удовольствия.

И то ли ресторанное освещение так легло на его лицо, то ли что-то переключилось в сознании самой Насти, но именно в этот момент она словно увидела его впервые и только сейчас в полной мере разглядела, насколько действительно он устал. Даже не так: «устал» – слишком мягкое определение для той печати измученности, которая лежала на его лице.

Не то чтобы он держался из последних сил и вот-вот упадет, потеряв сознание от предельной нагрузки, – нет, в этом мужчине чувствовался серьезный запас силы и воли, способной на пугающе многое, даже в таком состоянии беспредельной усталости, но было совершенно ясно, что измотан человек основательно.

Темные круги вокруг покрасневших от недосыпа глаз, углубившиеся морщины, пожелтевшие от перегрузок виски, посеревший цвет лица. Тогда в аэропорту Насте показалось, что у него пегий цвет волос, на самом же деле – темно-русый, прореженный седыми нитями, а стрижка хоть и короткая, но все же не солдатский ежик.

– Максим Романович, что у вас случилось, почему вы не спали двое суток? – с искренним участием поинтересовалась она.

Спросила, не успев сообразить, а надо ли вообще что-то спрашивать и можно ли. Может, это что-то сильно и глубоко личное и всякое такое прочее, куда посторонним людям лезть не следует.

Нет, она, конечно, сообразила все эти верные резоны, но уже после того, как спросила, и даже про свою воспитанность вспомнила, отчего и покраснела слегка.

Он отставил пустую тарелку из-под солянки в сторону, притянул к себе глиняную тарелку с кашей и только тогда поднял на Настю глаза.

– Да ЧП районного масштаба, – принялся объяснять он, не забывая тем не менее про еду. – Так получилось, что я, отработав свою смену, сдав все дела заместителю, собрал вещи и приехал на аэродром посидеть со свободными от смены коллегами перед вылетом, отметить мой отпуск. В нашем кафе потрясающая повариха готовит… – он закатил глаза, выказывая высшую форму восхищения, после чего заел похвалу парочкой увесистых ложек с кашей. – Разумеется, кроме пива, в продаже спиртного нет, но для начальства, – он слабо улыбнулся, посмотрел на Настю и уточнил особым тоном, как перед проверяющей комиссией, – для свободного от работы и отпускного начальства нужное найдется. Вот пока нам девочки накрывали в моем кабинете, пришло сообщение о пропаже двух подростков в лесотундре. Пацаны решили посидеть на природе, разумеется, с пивком и куревом, но и про костер не забыли, что-то там на нем готовили и грелись заодно. Сами видите: зима в этом году затяжная, снежная, и хоть уже середина мая, а еще снег не сошел, уж в лесу-то точно. Но парни все местные, якуты, не идиоты и реалии понимают четко, да какие-то у них там разборки возникли на пустом месте. Ну и решили подростковой удалью потрясти. Уж о чем они там поспорили и на какое «слабо» друг друга завели, не знаю, да только пятеро пацанов вышли из леса домой, а двое «зависли».

Уже приятно насытившийся, разомлевший от горячей еды, неспешно доедавший кашу, он налил себе чашку настоя из чайника, взял ее в руку и, откинувшись на спинку стула, посмотрел внимательно на Настю и спросил:

– Вы же не сибирячка?

– Нет, – призналась она, не сделав и попытки что-то объяснить.

– Саша сказала, что вы из Новосибирска? – уточнил он и отхлебнул напитка из чашки с видом кота, подобревшего после поедания миски сливок.

– Да, – кивнула она, подтверждая информацию. – Оттуда, но я там недавно живу.

И перевела ускользающий разговор в прежнее русло. – И что с теми ребятами?

Он снова наклонился к тарелке, несколькими быстрыми движениями доел оставшуюся кашу, отодвинул тарелку по столу, отхлебнул напиток и продолжил свое повествование:

– Раз вы недолго в Сибири, то, наверное, не очень разбираетесь в особенностях и специфике жизни и существования на Севере. Попасть в заснеженный лес без специальной подготовки и знаний, без правильной одежды, без возможности развести костер и обогреться – это верная гибель. И это знают все: от младенцев до стариков, и с природой здесь обращаются исключительно на «вы». Парней хватились практически сразу, вызвали МЧС, тут же прибыли волонтеры со всего района, да и весь их поселок в добровольцы скопом пошли. И, разумеется, наши вертолеты призвали. Вот и летали почти сутки по обозначенному кругу и ночью летали, оповещали из громкоговорителей, куда выходить. Эмчеэсники подогнали в несколько точек по радиусу поиска свои грузовики с генераторами, подключили мощные прожекторы (лучи от них видны за несколько километров), костры жгли по тому же периметру. У экипажей моих плановые работы и свои серьезные летные задания имелись, пришлось ребят подменять.

– Вот вы и подменяли, – кивнула она понимающе. – Мальчиков нашли?

– Нашли, – покивал он, и по всему было видать, что его совсем разморило от тепла и сытой, горячей, вкусной еды. – Они и сами практически вышли, как раз вот благодаря объявлениям с вертолетов и ориентируясь по тем самым прожекторам. Вообще, молодцы пацаны. Глупостей не наделали, кроме, разумеется, той, что потерялись, но в основном действовали правильно: не засиживались, постоянно двигались, применяли некоторые старинные охотничьи хитрости и знания, как выжить в лесу, помогали и поддерживали друг друга. Нашли их еле живыми, но они упорно продолжали двигаться. Молодцы! Ну а мы вернулись на свой аэродром, сдали машины. Утро раннее, кафе закрыто, так мы у старшего механика нашего в закутке в ангаре собрались и чем было отметили спасение мальчишек и наконец-таки мой отпуск. А была только настойка на морошке и на закуску консервированные ананасы. И тут выясняется, что циклон стремительный идет, и аэропорт наш закрывают. Мы посмотрели по динамике циклона, куда и с какой скоростью он движется, позвонили сюда Петровичу, он говорит: открыто пока все, летаем. Ну и мои мужики решили закинуть меня сюда, чтобы я мог улететь на последнем рейсе, который выпустят.

– Да уж, тусклым ваш образ жизни не назовешь, Максим Романович. Такая насыщенная событиями жизнь, – не удержалась от легкой иронии Настя.

– Обыкновенная, Насть, не романтизируйте, – остудил он ее восторженность.

Допил чай, поставил чашку на блюдце и с силой потер ладонями лицо, словно пытался снять с него накопившуюся усталость.

– Пойду я, – замученным, неожиданно чуть захрипевшим голосом сказал он и пожаловался: – Что-то меня совсем рубит, разморило от еды горячей, да в тепле, – и повторился: – Пойду, посплю, – поднялся из-за стола, достал портмоне из заднего кармана брюк, вытащил из него несколько купюр, засунул под пустую тарелку от каши, посмотрел строго на Настю и произнес наставительно: – Вы только не намыливайтесь гулять по городу – опасно это при таком ветре, и вообще никуда не пропадайте. Посплю, и продолжим нашу беседу.