Создатель - Гарри Беар

Круговцы, все до единого, повскакали с мест, Шутягин заломил руки, Моча, напружинив бицепсы, прихлопнул в ладошки, лицо Федьки налилось кровью. Создатель, сделав паузу, продолжил свою речь.

– Они заслуживают своей жалкой нынешней участи, и другой не будет! Пока они… вы все не изменитесь! Понятно? Мое веское убеждение, мое кредо – человеком любой нации правят три основных инстинкта: инсайт – самосохранение, забота о потомстве; дирайт – саморазрушение, революции и войны; либидо – любовь ко всему, самовыражение человека в искусстве и в религии! Больше в природе человека нет ничего… нечего и искать! Вы спросите меня, что делать Вам – измученным и заблудшим? Я отвечу честно…

Вы, и только Вы должны стать апостолами Новой веры, нашей общей веры! Пока вы неофиты, она спасет вас от лжи… Нужно довести до заблудшего нашего народа всю безграничность наступающего Отчаяния! Когда брат

кинется на брата, а друг предает друга! Когда… Но, может быть, мы еще спасем их от этого… Итак, ваша вера – Свобода! Ваш кумир – Власть лучших среди равных! Ваш пророк – я, создатель!

Окончание речи Наркизова потонуло в восторженных возгласах: круговцы демонстрировали ему свою преданность, Мачилов в исступлении лупил в свой барабан, даже Славик Лассаль, казалось, поверил в Идею… Думов обнимался с Шутягиным, а Силыч в эту минуту был готов уничтожить кого угодно, если б создатель велел ему это. Наркизов, скрыв змеиную улыбку, отошел от импровизированной трибуны и некоторое время наблюдал за своими подопечными. Лишь хмурый лик Самсона не очень понравился Гарри. Он снова сделал римский жест, все стихло.

– Хватит бесноваться! Мы еще ничего еще не сделали, чтоб так радоваться. Сейчас каждый из вас получит жетон с гербом Круга – это будет нашим опознавательным знаком. Еще надо расписаться тут – в одной бумаге. Потом, каждый получит поручения…

Слова создателя несколько охладили пыл собравшихся, но каждый покорно подошел к столу и принял из рук Наркизова круглый кусок картона с изображением евангельского креста, где вместо традиционной перекладины был изображен пересекающий крест меч. Затем они по– очереди расписывались в какой-то тетрадке, где стояли их фамилии с домашними адресами. Процедура эта не слишком обрадовала новоиспеченных «круговцев», но многие из них в какой-то миг утратили способность самостоятельно мыслить. Впрочем, далеко не все…

Самсон бежал быстрее лани… Сознание того, что он чуть было вместо своей глупой рок-музыки не оказался в роке жизни, придало ему удивительные силы. Мачилов и Кораморов, бросившиеся за ним следом, скоро возвратились ни с чем: Маэстрин знал общаговский подвал, как содержимое собственных трусов. Шутягин тут же поручился за молчание Маэстрина, но ему не очень-то поверили. Создатель, однако, успокоил своих "зайчат”:

– Хорошо, что сейчас удрал! Потом было бы уже поздно… Так, от двух иуд освободилась, что же… Новых, надеюсь, не будет?! – на его риторический вопрос все тускло промолчали. – То, что я скажу сейчас, не должны слышать другие – иначе смерть! Итак, три основных задачи на текущий момент таковы: первая – пока Главный готовит переворот, давить на местную власть, делал ее потихоньку "нашей”; второе – постепенно внушать наши идеи народу, пусть и туповатому; третье – активно вербовать новых сторонников Круга – в основном, из студентов. Эти всегда готовы влезть куда угодно, только б не учиться… Всем понятно?

Все молчали. Мачилов кивал, отчаянно ковыряясь в носу, Шутягин и Думов согласно кивали в такт словам создателя, Лассаль аккуратно пожимал плечами, и лишь Федька преданно смотрел на Гарри и что-то загадочное, но явно солидарное мычал.

– Сейчас каждый получит индивидуальные задания, исполнить их надо за две недели… Вопросы?

Вопросов не воспоследовало. Каждый по очереди подходил к Наркизову и получал какие-то устные инструкции и пакетик с посланием. Затем все встали в дверях и с лицами, полными ожидания, вперились в лицо создателя. Гарри улыбнулся, махнул рукой и тепло попрощался с собравшимися.

Что-то в последнее время жить жутко стало: то убьют кого-нидь, то еще хуже – снасилуют… Молодежь, в основном! Да и по стране нашей, какие дела творятся! Там главу Совета сняли, там – сам сбежал, там мафию раскрыли – ужас! При Иосифе бы свет Виссарионыче за такие бы дела лет 10 строгача дали, а то и пришлепнули бы… A при нынешнем-то Главном, тьфу, свободу вишь они почуяли! Веры-то прежней нет, за которую мы кровь свою и чужую лили, вот и колобродят. Еще Бровеносец предупреждал: не давайте, мол, красоловов в обиду, вам же хуже будет! Не поверили, гады, в клоуны записали. А нынешний Миша – ну не клоун ли? Болтун он, да и только…

Слухи по нашему Городу поползли: приехал какой-то Друг народа, что ль? и перестраивать жизнь тут будет. Врут, наверное, кто ж по своей охоте к нам поедет? Но фамилию даже называют: Нурпеисов или Нарциссов – татарин, словом! Ну, ничего: благо, что не жид… Вот Боря Годунов тоже татарин был, а каких делов понаделал… По слухам, полномочия ему сам Главный выписал, потому и трогать его наши власти пока боятся.

А на Заводе-то нашем, где полгорода впахивает, рабочие митинг собрали: мол, платят мало, добавить надо… Да Охрана за дело взялась: разогнали митинг ентот! А то, дай им, работягам, волю, совсем обнаглеют. Глава-то наш даже в Губернию смотался – войска, говорят, просил… Дадут войска, ворюге, как жe! Да и в Столице как-то неспокойно: какой-то видный красолов, Соснин вроде или Ёлкин, бучу там учинил, с Мишей-главным взял и поругался просто так. Так его, болезного, говорят, взяли с моста и скинули! В больнице теперь американской лежит, колбасой ихней и бананами лечится… А чего – не лезь, где опасно. Так-то!

Ну а Нурпеисов этот… чего хочет-то? Чтоб поверили ему, али как? Чего он тут появился-то? Теперь, в кого хочешь, у нас поверят! Наобещай народу колбасы, да мяска подбрось, да со спиртным не препятствуй… Вот и поверили, и облекли доверием! Хоть черт с неба сейчас шлепнись да все пообещай – за чертом пойдут, еще как! Бегом двинутся…

Жизнь-то вообще гадкой стала – в магазинах наших шиш с маслом, на рынке к ценам не подойдешь! С квартирами так ничего и не решилось! Пусть он и татарин, но деловой, с царем в башке-то… А то живешь теперь и не ведаешь, как завтра-то повернется? Или в Бечарке утопнешь по пьяни, или свои же внучата тебя и ухайдакают за три рубля… И ходить-то вечером по Городу боязно. Все боятся, а кого бояться-то? Ведь друг друга наперечет знают. А боятся… Совсем некуда уже идти стало. За что мы боролись столько лет? Коммунизм наш где только не построили, даже в диких странах красоловов у власти поставили…

Уж в газетах и на самого Лысого гения покушения делают: не то, говорят, делал он, совсем не то! В связях с немчурой Лысого теперь подозревают, мол, революцию нашу на деньги Германии замутил. И евреи эти на пару с ним были, во как… Совсем одурели что ли, ребята? На святое-то не замахивайтесь!

Господи! Может, ты выручишь и спасешь? Иль нет Тебя?! Рая-то уж точно нет… Да ведь и ад-то вечно быть тут не может! Или может? А бес его знает, у него и спросить надобно…

Глава 3. Наркизов действует

«Я знаю, что в нашем обществе такой же беспорядок, как везде; но снаружи формы еще красивы, так что, если жить, чтобы только проходить мимо, то уж лучше тут…»

Занятый круговыми заботами, Гарри как-то и позабыл, что поступил в заведение, где учат… Он аккуратно не являлся на практики, коим молодые преподаватели Юника придавали солидное значение, поскольку именно на них сбрасывали ведение этого варианта обучения старые университетские зубры, закалившиеся в подсиживании друг друга и потому ведшие исключительно лекционные курсы. Лекции, впрочем, Гарри тоже не посещал. Поначалу Наркизова не тревожили по вполне объективной причине.

Деканат ФЛ-фака никак не мог разобраться, к какой группе относится означенный прогульщик. Бюрократические изыски, предпринятые делопроизводителем деканата и, по совместительству, "подружкой" декана Мариной Брулиной, привели к успеху. Означенная Брулина четко доложила Якову Васильевичу, что самый злостный прогульщик Наркизов Г.В. перевелся на 3 курс из одного московского института и относится к группе ФЛ-325, где старостой является активистка Факфила и "ничего себе" девушка Люсиль Доберманова. Декан сразу же вспомнил… ножки Люсиль и, немного погодя, личность Наркизова. Он быстро подмахнул приказ, и дело завертелось.

К тому же, как раз в это время, в Юнике проводилась широкая агитационная кампания «Лучше больше, да больше!» по борьбе с прогульщиками и с пьяницами (студенты иногда попивали, эх!). В Общий Дом была снаряжена экспедиция молодых красоловов для обнаружения и наказания не посещающих Юник студентов. В состав комиссии вошли: Ответственный Студент, доверенное лицо декана, два дюжих хлопца Попкин и Опкин, активист ФЛ-фака Егор Чумкин, Леночка Шерстова, активная младокрасоловка, и, наконец, Люсиль Доберманова, староста группы, где учился Наркизов. В десять утра, проверив наличествующих на занятиях факфиловцев, высокая комиссия приступила к работе в общаге.