Глобальное Телевидение - Василий Мидянин

— Ребята, что случилось? — хриплым от волнения голосом поинтересовался охранник.

Никто не ответил. Никто не повернул головы. Никто не обратил на него внимания.

Охранник вывалился в коридор, торопливо отцепляя с пояса уоки-токи:

— Дежурный! Дежурный! Нештатная ситуация на этаже!

В эфире царила тишина, нарушаемая лишь треском атмосферных разрядов.

Охранник попробовал на другой частоте.

— Эй, на дверях! Есть там кто-нибудь живой?

— Хат-шеп-сут, — невнятно пробормотал передатчик, — хат-шеп-сут.

Не на шутку перепуганный охранник бросился к лифтам, на ходу вытаскивая из кобуры табельное оружие. Поравнявшись с дверями пятой студии, где в это время должна была проходить прямая трансляция юбилейной телеигры, он внезапно услышал внутри щелканье переключаемых софитов. Охранник осторожно просунул голову в приоткрытую дверь и оцепенел.

В студии не было ни одного человека, однако студия работала. Сам собой переключался свет. Мерцали экраны. Две камеры лениво перемещались вокруг центрального подиума, остальные снимали изображение с работающих мониторов, выстраивая зеркальные коридоры.

— Твою мать… — прошептал охранник. — Твою мать!..

Камеры резко развернулись в его сторону — словно огромные одноглазые монстры, которым он своим появлением нарушил какой-то сатанинский церемониал. Одна из них внезапно устремилась к нему, волоча за собой по полу перепутанные кабели. Охранник инстинктивно вскинул пистолет и трижды выжал курок.

Одна из пуль попала прямо в объектив камеры, но не Разбила его, а свободно вошла в искривленное телевизионным сигналом пространство. Как и все, что попадает в объектив телекамеры, она была обычным порядком разложена на радиоволны и потоки света. По телевизионным кабелям пуля скользнула в эфирную студию, затем в передатчик телебашни и в виде сигнала отправилась в эфир, минуя по пути мощные ретрансляторы. За полторы секунды пуля, уже немного искаженная помехами, была передана на геостационарный спутник, отразилась от поверхности Луны, сделала круг по студиям Евровидения, была переведена в стандарт цветопередачи PAL, затем в NTSC, затем обратно в SEKAM и вернулась в телецентр уже в черно-белом изображении из-за сбоя в системе. Впрочем, на прочих ее свойствах это никак не отразилось. На выходе из телесети пуля-сигнал вновь была преобразована в физический объект, однако вратами во внешний мир ей теперь служил каждый из многочисленных экранов пятой студии, принимавших телевизионный канал, по которому она скользила, поэтому все мониторы, внезапно осыпавшись стеклянным дождем, разом плюнули в человека клонами кусочка металла, который он выпустил в камеру. Изрешеченное тело охранника рухнуло на пол и забилось в предсмертных конвульсиях.

Люди, которые неотрывно смотрели на мерцающие экраны в телецентре, никак не отреагировали на стрельбу. Их уже ничто не могло отвлечь от Абсолютного Шоу, которое демонстрировало им новое телевидение, воздействующее непосредственно на подсознание зрителя — так же как и тех, кто сейчас неподвижно сидел перед телевизорами и мониторами компьютеров по всему миру, кто стоял на улицах, бездумно созерцая упорядоченные, подчиняющиеся единому ритму вспышки световых реклам, светофоров и уличных фонарей, кто сосредоточенно наблюдал в аэропортах и на вокзалах электронную бегущую строку, состоящую из непонятных символов, кто приник к телефонам и радиоприемникам, завороженно слушая вкрадчивый шепот: «Хат-шеп-сут, хат-шеп-сут».

Наступила эра Глобального Телевидения.