Курс на Восток - Владимир Коккинаки

Во время испытаний обнаружилось, что один из моторов обладает чрезвычайно большим аппетитом и пожирает горючего значительно больше, чем другой. Других отрицательных качеств, кроме чрезмерного аппетита, этот двигатель не проявлял. В более спокойной обстановке его следовало бы сменить. Учитывая недостаток времени и общую положительную оценку работы мотора, мы решили его не менять, а просто взять некоторое количество бензина про запас.

Оборудование самого самолета практически осталось таким же, каким было и раньше. Навигационное оснащение пилота и штурмана в основном состояло из компасов различных систем и приборов, контролирующих положение и движение самолета, работу моторов и оборудования. Большую ценность представлял радиокомпас - прибор, позволяющий точно выходить на любую радиовещательную станцию. Качества этого прибора мы неоднократно промерили, возвращаюсь с Дальнего Востока. По пути к Тихому океану нам не пришлось им пользоваться, так как трасса перелета проходила слишком далеко от района расположения радиопередатчиков, а в единственном пункте маршрута, где мы могли воспользоваться этим прибором, - в Хабаровске - мы потерпели полную неудачу (о чем речь будет итти ниже).

Снаряжение экипажа состояло главным образом из предметов, необходимых для жизни в тайге или тундре в случае вынужденной посадки. Мы имели в своем распоряжении аварийный запас продуктов, надувную резиновую лодку (клиппер-бот), на которой можно было при посадке вблизи какой-нибудь реки добраться до населенного пункта, оружие, патроны, гвоздичное масло и сетки от комаров.

Врачи настаивали на том, чтобы перед перелетом мы отдохнули, соблюдали определенный режим. Обстоятельства сложились так, что нам не удалось воспользоваться советами врачей. Не изменяя обычного образа жизни, мы занимались своими будничными делами. Я, например, до самого последнего дня продолжал испытание нового самолета, Бряндинский работал в своей военной части.

Много внимания мы уделили организации обеспечения перелета. Она охватывала обеспечение экипажа метеосводками и радиосвязью, изучение трассы и промежуточных аэродромов, подготовку старта и финиша.

Больше всего нас беспокоила погода. Нам предстояло пересечь половину Европы и всю Азию. На таком гигантском протяжении трудно было подобрать одинаково благоприятную погоду. Важно было хотя бы стартовать при хороших условиях, так как лететь вслепую на перегруженной машине и трудно, и рискованно. Полет в облаках связан с резкой болтанкой, при которой прочность самолета подвергается серьезному испытанию.

В начале июня ленинградское бюро долгосрочных прогнозов погоды прислало сообщение о том, что наиболее благоприятные условия для полета, по его мнению, ожидаются во второй половине июня. На это время мы и ориентировались. За две недели до старта синоптики начали составлять ежедневные карты погоды по трассе. С момента старта вся сеть метеостанций, расположенных вблизи трассы, работала уже исключительно на нас. Ежечасно мы получали по радио сводки погоды, сообщения о том, что нас ожидает впереди. Метеообслуживание нашего перелета было организовано блестяще, единственный его недостаток заключался в том, что синоптики не были в состоянии изменять погоду по нашему желанию. А погода оказалась даже хуже, чем они предсказывали. К сожалению, метеорологическая наука еще недостаточно вооружена для того, чтобы четко, ясно и, главное, безошибочно предугадывать все явления, происходящие в земной атмосфере.

Когда подготовка была закончена, самолет проверен, испытан и все оборудование опробовано, я сообщил о своей готовности в Народный комиссариат оборонной промышленности.

Прошла неделя. Я ждал ответа. Каждый день в шесть часов вечера мне приносили карту погоды. Трасса была забита циклонами, они тянулись один за другим. Синоптики вырисовывали на бумаге бесконечные гряды облачности.

15 июня я приехал домой после очередного испытания нового самолета. В час ночи неожиданно зазвонил телефон. Я снял трубку и сказал:

- Слушаю.

- Говорит Сталин. Здравствуйте! - ответил мне спокойный голос.

Я хорошо знал этот полос. Мне не раз выпадало счастье видеть товарища Сталина, присутствовать на совещаниях, которые происходили при его участии. Этот голос, запомнившийся навсегда, подбадривал меня в самые тяжелые минуты моей авиационной жизни. И в тат ночной час, когда товарищ Сталин позвонил шве домой по телефону, я сразу понял, что вопрос о нашем перелете, видимо, решен.

- Как ваше здоровье, товарищ Коккинаки? - спросил Иосиф Виссарионович.

Я сказал, что чувствую себя крепким, бодрым и готовым к любому рейсу, любому перелету.

- Вы отдыхали в этом году? - снова спросил товарищ Сталин.

Я опять ответил, что вполне готов к полету, жду только разрешения.

- Как идет подготовка самолета к перелету? - спросил товарищ Сталин.

Коротко, стараясь не задерживать товарища Сталина, я доложил о готовности самолета, о проверке всех приборов, о возможностях машины, о всех деталях предстоящего перелета.

Иосиф Виссарионович начал расспрашивать о трассе: не трудна ли она, все ли продумано до мельчайших деталей.

- Конечно, - ответил я, - мы все продумали и проверили. Не беспокойтесь, Иосиф Виссарионович, успех за нами.

- Я не об успехе беспокоюсь, - ответил товарищ Сталин, - а о вас.

Я поблагодарил товарища Сталина за внимание, за непрестанную заботу, за все то, что он сделал для меня. Иосиф Виссарионович пожелал мне успешно закончить подготовку к перелету и оказан, что так как он не сомневается в серьезности и тщательности подготовки, то решение о вылете должны принять мы сами.

- Но все же, - сказал в заключение товарищ Сталин, - перед отлетам зайдите ко мне. Мы пожелаем вам счастливого пути.

Всю ночь после этого разговора я не сомкнул глаз. И хотя у нас все было готово к старту, но после разговора с товарищем Сталиным мы приделала всю подготовительную работу сначала. Снова и снова инженеры и техники авиационного завода имени Менжинского проверяли под нашим руководством машину, моторы, все оборудование Долголетняя работа в авиации выработала у меня привычку никому не верить на слово, проверять перед полетом все самому. Я никогда не сяду за штурвал до того, как сам не испытаю мотора, рычагов управления, всех, с первого взгляда, малозначащих, но в пошете очень важных деталей. Это железный закон. В авиации всегда нужна тройная проверка.

Изучая карту погоды, мы убедились, что благоприятной метеосводки нам не дождаться. Приходилось брать погоду такой, какая она есть. Некоторое улучшение погоды ожидалось лишь к середине августа, но и в этом не было ни у кого твердой уверенности. Затягивать перелет мы не могли. Поэтому я и Александр Матвеевич Бряндинский решили вылететь при малейшей возможности.