Литературная Газета 6408 ( № 11 2013) - Литературка Литературная Газета

Стержень русской судьбы ХХ века воплотился в фигуре Сталина. Бывший революционный боевик Джугашвили-Сталин построил (вопреки ленинско-троцкистскому фетишу мировой революции - вот где промыс[?]л Божий!) могучую "красную империю" и тем самым вытянул Россию из болота, в которую её загнали в феврале 1917 года взбунтовавшиеся западники-либералы.

При осмыслении советской истории следует решительно отвергнуть как тупой сталинизм в стиле "культа личности", так и патологический антисталинизм в кругозоре кухонного диссидентства. В известном смысле Сталин был убийцей русского народа и его спасителем одновременно. Так или иначе в России не нашлось других исторических сил, которые осуществили бы воссоздание страны после революционного разгрома другими, более гуманными - я уже не говорю, христианскими - средствами.

Дело не в оправдании жестокости, а в ясном понимании того, что своим сегодняшним существованием мы, живущие в ХХI веке, обязаны тем самым "советским людям", которые в 1936 году голосовали за социалистическую конституцию, а в 1945 ценой своей жизни спасали буржуазную Европу от "окончательного решения" еврейского, цыганского, славянского и других расовых вопросов.

Начавшись как террористическая "Совдепия", Советский Союз унаследовал народную энергетику тысячелетней православной традиции и одержал в середине ХХ века победу над самой страшной антинациональной и антиправославной силой, когда-либо надвигавшейся на Русь в истории.

Что же дальше?

Дальше, конечно, православным русским христианам и русским коммунистам/социалистам придётся договариваться и заключать в той или иной форме политический союз - иначе мы Россию потеряем.

Положение коммунистов в олигархической России весьма противоречиво. Конечно, нынешняя КПРФ значительно расширила свой мировоззренческий горизонт, включив в него немыслимые прежде национальные и даже религиозные положения. Однако наличие наследственных идеологических "родимых пятен", начиная с трактовки человека как "совокупности общественных отношений" (базис и надстройка) и кончая критикой традиционной монархической России как "оплота реакции", делает позицию современных русских коммунистов как бы промежуточной между космополитическими построениями либералов (правых западников) и взглядами тех мыслителей-патриотов, для которых Россия продолжает оставаться уникальной православной цивилизацией в глобализирующемся мире.

С другой стороны, в своей тактике и практической политике деятельность современных коммунистов - прежде всего в лице патриотического крыла КПРФ - заслуживает уважения и поддержки. Теоретики современной компартии резонно указывают, что новейшее технологическое оснащение цивилизации ХХI века отнюдь не отменяет основных законов капиталистической эксплуатации.

В завершение скажу следующее. В той мере, в какой социализм/коммунизм остаётся модернизированным вариантом "последней правды буржуазности", то есть учением о производстве и распределении материальных благ как смысле земного человеческого бытия, он может и должен быть подвергнут философской, культурологической и прежде всего религиозной критике.

Однако поскольку он рассматривает сам принцип капиталистической организации жизни - производство финансовой прибыли как автономный процесс - в качестве античеловеческого и аморального, русский национальный коммунизм оказывается объективным союзником православно-патриотических сил, стремящихся вывести Россию из тупика, в который она попала в результате необуржуазной революции конца ХХ века.

Любой капитализм вообще, а компрадорский российский капитализм в особенности, имеет антихристианский характер. Продающий свою рабочую силу на рынке человек остаётся фактическим рабом капитала, даже если он имеет свой дом, машину и носит те же джинсы, что и его номинальный хозяин.

Сытый и самодовольный раб есть холоп, хам. Массовое общество и массовая культура "золотого миллиарда" и рассчитаны на управление подсознанием подобных "демократических" рабов. Фундаментальное противоречие глобального рыночного "человейника" ХХI века состоит в том, что здесь под влиянием виртуализации ключевых ценностей бытия образ Божий в человеке распадается быстрее и внешне незаметнее, чем в условиях предшествующих анатагонистических эпох.

Поэтому православным христианам и русским коммунистам необходимо поддерживать друг друга в их патриотической деятельности на фоне антихристианской и антирусской атаки по всему миру. Стремясь в то же время по возможности сблизить и свои мировоззренческие убеждения. Да, сделать это непросто. Но Россия у нас одна.

Александр КАЗИН,

доктор

философских наук,

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

«Наш вид далёк от парижской элегантности»

«Наш вид далёк от парижской элегантности»

Татьяна Петерс.

С полей сражений 1812-1815 гг.: Трофейные письма маршалов, генералов, чинов Великой армии императора Наполеона I и переписка генерал-лейтенанта князя Д.В. Голицына. - М.: Русскiй Мiръ, 2012. - 352 с.: ил. - 2000 экз.

Торжественно отмеченное 200-летие Отечественной войны 1812 года и Бородинской битвы плавно перешло в юбилей заграничной кампании русской армии 1813-1815 годов. Об этом речь идёт и в книге, где впервые представлены в русском переводе письма и документы, перехваченные у неприятеля, а также ранее неизвестные письма генерала Д.В. Голицына к матери.

Первый раздел содержит письма и бумаги самого Наполеона, маршалов и генералов, во втором - младших офицеров и солдат. Читая письма подряд, замечаешь, как меняется настроение их авторов от победного к пораженческому, а у кого-то просыпается чувство вины.

Как, например, у Деплана, адъютанта генерала Ларибуазьера: "В Москве, это сущая правда, мы грабили, жгли, разрушали эту великолепную столицу и причинили непоправимое зло России; однако Русская армия[?] отступила в организованном порядке и заманила нас в глубь страны, откуда[?] по всей вероятности, не выйдет ни один из нас. Наша армия сократилась в 4 раза[?] Мы были вынуждены покинуть Москву[?] из-за отсутствия продовольствия и фуража. Я не в силах не погружаться в скорбь, когда смотрю на этот огромный город, который[?] теперь являет собой груду развалин. Проклинаю войну и государей, что играют счастьем, судьбами и жизнью людей; проклинаю, наконец, свою собственную судьбу, которая сделала из меня орудие несчастия целого народа[?]"

Отступающие французы страдают от голода, усталости, сильного мороза, насекомых, испытывают страх и "внутренний трепет, которые вызывают неприятельские мародёры или партизаны". Сравнивают, как главный инспектор военно-санитарной части Ларрей, нынешнюю кампанию с прошлыми: "Никогда прежде я не был столь измождён! Поход в Египет и Испанию нельзя никоим образом сравнить с той кампанией, которую мы теперь затеяли" "Наш внешний вид далёк от парижской элегантности", - замечает генерал Дарю.

О том, что происходило в дальнейшем, во время заграничной кампании, по другую сторону линии фронта - "во стане русских воинов", - рассказывается в письмах князя Д.В. Голицына. Дмитрий Владимирович - участник многих сражений. Первую из множества своих наград - орден Святого Георгия 4-го класса - получил по указу Екатерины II. Во время Отечественной войны 1812 года и заграничной кампании, командуя двумя кирасирскими дивизиями, прошёл от Бородина до Парижа. Отличился в боях под Кульмом, Лейпцигом, Фер-Шампенуазом. Однако, как справедливо замечает автор книги, в письмах князь "всегда предельно скромен, когда описывает кровопролитные сражения, в которых лично участвовал и отличился храбростью".

Зато часто и с восторгом пишет, например, об успехах своих юных племянников, поручиков Владимира Апраксина и Александра Строганова, участвовавших в заграничном походе: "Вот два кузена, которые прибыли в войска мальчишками и стали старыми вояками. Без смущения скажу, что они были участниками славной кампании, которая, надеюсь, вскоре принесёт мир в Европу". Через полгода после написания этих строк двадцатилетний Александр Строганов будет убит в сражении под Краоном[?]

А вот как принимали русскую армию в Европе: "Во всех городах, через которые мы проходили, нас встречали под ликующие крики ура, не прекращавшиеся до Дрездена[?] Император переживает счастливое время: население всех мест, через которые мы проходили, взирает на него, как на освободителя[?]"