Потрошитель мозгов - Уоррен Мерфи

Подъезд к небольшому белому коттеджу с видом на бурлящие воды Атлантики был свободен. Римо нажал на тормоза и пустил машину юзом. Он не любил пользоваться оружием, каждая клеточка его тела протестовала против этого. То, что полицейским экспертам удавалось установить лишь при помощи различных приборов, он со всей остротой ощущал собственными нервами. При таком обостренном восприятии даже сдобренная глютаматом натрия пища вызывала отвращение. Несколько лет назад, когда ему иногда еще хотелось мясного, он отведал гамбургер и угодил в больницу. Обследовавший его терапевт на основе медицинских данных вывел закон, который Римо и без него знал: когда от чего-то отвыкаешь, организм воспринимает это как нечто новое.

– У вас нечеловеческая нервная система, – сказал ему тогда врач.

– Бред какой-то, – ответил Римо, понимая, что доктор попал в точку. Он съел этот гамбургер не из-за чувства голода, а из-за воспоминания об этом чувстве и на собственной шкуре узнал то, что уже давно известно философам: нельзя дважды войти в один и тот же поток.

Римо открыл дверь коттеджа. Он все еще переживал из-за того, что пришлось применить оружие.

Посередине комнаты в позе лотоса сидел хрупкий старичок. Его утреннее кимоно золотой парчи ниспадало на пол. Пряди седых волос, словно пучки тонких шелковых нитей, свисали с подбородка и висков. Работал телевизор, и Римо уважительно присел, выжидая, когда очередная серия «Пока Земля вертится» сменится рекламой и он сможет поделиться наболевшим со старцем по имени Чиун.

У дальней стены стояли четырнадцать старинных лакированных сундуков.

– Отвратительно! – воскликнул Чиун, когда началась реклама. – Они испортили насилием и сексом величайшую драму в мире!

– Папочка, – обратился к нему Римо, – мне нехорошо.

– А ты делал утром дыхательные упражнения?

– Да.

– Старался?

– Конечно.

– Если отвечать на все вопросы «конечно», можно утратить все, чем владеешь, – назидательно заметил Чиун. – Очень часто бывает, что величайшие богатства мира раскачиваются только из-за того, что за ними попросту не следят. Ты один владеешь учением Синанджу, а значит, и могуществом Синанджу. Смотри не потеряй их из-за неправильного дыхания.

– Да правильно я дышал, правильно! Просто я применил оружие.

Руки с удлиненными пальцами раскрылись, словно указывая на непричастность их владельца к происходящему.

– Так чего же ты хочешь от меня? – вопросил Чиун. – Я дарю тебе алмазы, но ты предпочитаешь возиться в грязи.

– Я просто хотел поделиться с тобой своим огорчением.

– Делись только радостью, а неприятности оставь при себе, – произнес Чиун и перешел на корейский, заговорив о неспособности даже столь великого человека, как мастер Синанджу, превратить грязь в бриллианты, а жалкий бледный кусок свинячьего уха – в нечто достойное. И что остается делать Мастеру, сетовал он, когда неблагодарный ученик является к нему с пригоршней грязи и жалуется, что она не блестит, как бриллиант! – Он хочет поделиться со мной своими чувствами! – продолжал бормотать Чиун уже по-английски. – Разве делятся болью в животе? Я делюсь с тобой мудростью, а ты со мной – желудочной коликой.

– Просто у тебя никогда не болел живот, – начал было Римо, но тут возобновился телесериал.

В нем и ему подобных «мыльных операх» показывали то же, что и много лет назад, но теперь на экране стали появляться негры, аборты и герои уже не смотрели с нежностью друг на друга, а сразу укладывались в постель. И тем не менее это была все та же тоскливая дребедень, хотя главную роль играл никто иной, как Рэд Рекс, портрет которого с автографом Чиун неизменно всюду возил с собой.

За окном проехал пикап бригады дворников. На боку машины развевалось полотнище, объявляющее о юбилейной выставке картин. Чиун хорошо ладил с местным населением, а Римо чувствовал себя чужаком. Чиун сказал, что у него всегда будет такое чувство, пока он не поймет, что его настоящий дом – это Синанджу, крохотная деревушка в Северной Корее, откуда родом Чиун, а не Америка, где родился Римо.

– Чтобы понять других, надо прежде всего признать, что они другие, а не ты сам в ином обличье, – говорил Чиун. Уже через неделю после приезда в Кейп-Код он объяснил причину враждебности, которую местные жители всегда испытывали к приезжим. – Их отталкивает не богатство и даже не то, что туристы приезжают в самый хороший сезон. Дело в том, что туристы неизменно говорят «прощай», а каждое расставание – это маленькая смерть.

Вот они и не могут позволить себе слишком сильно привязаться к кому-либо, потому что потом их будет ждать боль утраты. Они не столько недолюбливают туристов, сколько боятся их полюбить, потому что иначе им будет больно с ними расставаться.

– Папочка, ты не понимаешь американцев.

– А что тут понимать? Я знаю, что они не умеют ценить профессионалов-ассасинов, зато у них множество любителей, которые практикуются, когда захотят, и что их величайшие драмы портит какой-то злодей, который мечтает лишь о том, чтобы продать как можно больше стиральных машин. Нечего тут понимать.

– Папочка, я видел Синанджу, так что не надо рассказывать мне о чудесах Северной Кореи и принадлежащем лишь тебе клочке неба над бухтой. Видел я ее. Воняет помойкой.

Чиун, казалось, был удивлен.

– Теперь оказывается, тебе не понравилось. А там ты говорил совсем другое. Сказал, что просто в восторге.

– Я в восторге?! Да меня там чуть не убили. И тебя тоже. Я не считал нужным жаловаться, вот и все.

– Для тебя это все равно что быть в восторге, – изрек Чиун, и на этом вопрос был закрыт.

И вот теперь Римо сидел в ожидают очередной рекламной паузы и глядел в окно. На дороге показался темно-зеленый «шевроле» с нью-йоркскими номерами. Машина ехала со скоростью ровно тридцать пять миль в час – на такой скорости чаще всего засыпают за рулем, но такого ограничения требовал дорожный знак. Так мог ехать только один человек. Припарковавшись, водитель вышел из машины, аккуратно захлопнув дверцу.

– Привет, Смитти, – сказал Римо, обращаясь к человеку лет пятидесяти с лимонно-желтым лицом, плотно сжатыми губами и мрачным выражением глаз, которые никогда не оживлялись эмоциями.

– Ну? – произнес доктор Харолд В. Смит.

– Что – ну? – переспросил Римо, загораживая вход в коттедж.

Смит не мог войти так тихо, чтобы не потревожить Чиуна, который смотрел свой дневной сериал: хотя директор был в отличной физической форме, разум не контролировал его походку и он по-западному громко топал ногами. После отъезда Смита Чиун часто жаловался Римо, что тот помешал ему смотреть сериал. И сегодня он особенно не хотел усугублять ситуацию неудовольствием Чиуна – ему было достаточно плохо оттого, что пришлось применить оружие.

– Как работа? Все прошло нормально?

– Нет, они прикончили меня.

– Римо, мне не нужен ваш сарказм. Это было очень важное задание.

– Вы хотите сказать, что другие были просто прогулкой?

– Я хочу сказать, что если бы дело не удалось, нам пришлось бы закрыть лавочку, а сейчас мы так близки к успеху.

– Мы всегда близки к успеху. Уже много лет. Но почему-то так и не добились его.

– Мы переживаем полосу неудач, после которой наступит улучшение. Надо только немного подождать.

– Чушь, – сказал Римо.

Больше десяти лет назад, когда он в Фолкрофте вышел из комы, ему рассказали о возглавляемой доктором Харолдом В. Смитом тайной организации под названием КЮРЕ, цель которой заключалась в том, чтобы заставить конституцию работать, – тогда это была небольшая группа людей, призванных предохранить нацию от анархии и установления полицейского государства.

Поначалу Римо поверил им и стал исполнителем-убийцей. Его тренировал Чиун, мастер Синанджу, величайший ассасин в мире. Да, тогда Римо верил всему. Но с тех пор он потерял счет загубленным им жизням, а немногочисленная группа превратилась в огромную сильную организацию. Четверо из мотеля «Бэй-Стейт» тоже были в числе его жертв.

Римо протянул Смиту полученные документы.

– Хорошо, – похвалил Смит и убрал бумаги во внутренний карман.

– Фотографий с них не делали. Вы, кстати, забыли предупредить меня о фотографиях.

– Да, но с этих документов фотографии бы не получились.

– Что вы имеете в виду?

– С них нельзя сделать фотографии, вот и все.

– Как вам удалось этого добиться?

– Не ваше дело.

– Спасибо, – поблагодарил Римо.

– Это связано со световыми волнами. Теперь довольны? – сказал Смит. На нем был безупречный серый костюм с накрахмаленной белоснежной сорочкой и каким-то ужасным галстуком, на котором не было ни единого жирного пятнышка. Что ж, Смит не употребляет жиров. Такие люди едят только репу и отварную треску.

– Ладно, – проговорил Римо. – Кажется, началась реклама.

– Вы что, слышите через стену?

– Не ваше дело, – огрызнулся Римо.