Чужие уроки — 2007 - Сергей Голубицкий

Гвардеец нефилимов1

Опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №3 от 13 февраля 2007 года.

«И случилось, — после того как сыны человеческие умножились в те дни, у них родились красивые и прелестные дочери.

И ангелы, сыны неба, увидели их, и возжелали их, и сказали друг другу:

«Давайте выберем себе жён в среде сынов человеческих и родим себе детей».

13 ноября 1997 года Маргарет Тэтчер выступила с речью, посвященной памяти недавно усопшего рыцаря: «Джимми Голдсмит был исполином среди людей. Он был великим в своих проявлениях и великим по своему влиянию... Я узнала о Джимми задолго до личного знакомства. В те годы его имя было синонимом флибустьерского капитализма, подвергаемого общественным мнением суровому порицанию. Мне, однако, никогда не хотелось присоединить свой голос к общему хору, поскольку капитализм зиждется на вызове конкуренции, а не самодовольстве корпоративизма. Если бы в мире не было Голдсмитов, заставляющих капитал приносить максимальную прибыль, миллионы акционеров и вкладчиков пенсионных фондов обеднели бы в одночасье».

Какой же властью нужно обладать, чтобы заставить (даже post mortem!) неукротимую «железную леди» выступить с речью, исполненной ученического смирения и явного диссонанса с политической реальностью: на всеобщих выборах 1997 года партия-однодневка, созданная сэром Джеймсом Голдсмитом, стала главным могильщиком консерваторов, отобрав у них бесценные голоса, которых не хватило для формирования большинства в парламенте2? Еще не стерлось из памяти зрелище варварского карнавала: сэр Джеймс изгоняет с трибуны министра правительства тори Дэвида Меллора ритмичными хлопками и злорадным скандированием: «Вон! Вон! Вон!»

Через два месяца после выборов (19 июля 1997 года) Голдсмит скончался в возрасте 64 лет, Партия Референдума мгновенно распалась, а вся политическая элита Великобритании разразилась некрологами и признаниями если не в экстатической любви, то, как минимум, в безграничном восхищении гением своего вчерашнего политического врага, флибустьера мирового капитализма. Именно мирового: миллиардодолларовая деловая империя Голдсмита напрочь лишена национального колорита: предприятия фармакологии, косметики, розничные сети, бумажное производство и древесина, недвижимость и земля в Мексике, США, Испании, Франции, Великобритании, Германии — хозяйство, управляемое через систему трехуровневого холдинга со штаб-квартирой на Каймановых островах. Добавьте к финансовым достижениям Джеймса Голдсмита — харизматичного политика, самого скандального плейбоя высшего света Европы, многоженца, дающего фору Исааку Мерритту Зингеру3, блестящего мемуариста и жизнерадостного бонвивана с замашками отпрыска королевских фамилий, и вы получите глыбу-человечище, достойную памяти своих истинных предков — нефилимов!

Тропа льва

«В редком человеке сочетаются все качества льва.

Сэр Джеймс был одним из них:

он обладал отвагой, ловкостью, решимостью

и великодушием. Он знал, как взобраться на самую отвесную скалу, а затем безопасно спуститься

с нее с обратной стороны».

Сегодня мы прикоснемся к святая святых — биографии выдающегося представителя правящей элиты мирового бизнеса, политики и власти. История редко предоставляет обывателям столь уникальный шанс — открытую информацию о настоящем иллюминате, человеке, принадлежащем по крови и праву рождения к скрытой от посторонних глаз касте, чье могущество подкреплено не только банками, дворцами и столетней эксплуатацией колоний, но и прямым доступом к денежным печатным станкам государств вкупе с реальным контролем над законодательством и институтами политической власти.

В подавляющем большинстве своем иллюминаты проживают жизнь в стиле low profile — никаких интервью, никакой засветки в прессе, никаких судебных разбирательств и появлений в общественных местах. Социальная скромность лишь подчеркивает корпоративную дисциплину и непререкаемость парадигмы Великого Служения: «Личность — ничто, Общее Дело — всё!»

Время от времени все же случаются исключения, оправданные внутренним противоречием названной парадигмы, которая хоть и призвана укреплять приоритет группы, однако всеми корнями своими погружена в личностный бунт, амбиции, богоборческую жажду власти. Согласитесь, в подобных обстоятельствах не просто растворять частную судьбу в коллективной миссии. Власть группы — это замечательно, но иногда так хочется личной славы!

Подобным исключением и стал сэр Джеймс Голдсмит. На протяжении 40 лет его имя не сходило с первых полос светской хроники (удел нуворишей и зиц-председателей!), его поступки вызывали осуждение общественности, его склоки и судебные тяжбы были притчей во языцех. Не удивительно, что в конце жизни сэр Джеймс превратился в падшего ангела, отнявшегося от сплоченного войска падших же ангелов! В глазах добродетельных обывателей — незавидное двойное проклятие.

Но не будем опережать события. Прадедушка Джеймса звался Бенедиктом Хаймом Соломоном Гольдшмитом и исполнял обязанности банкира и консула Великого Герцога Тосканского. Почтенное семейство Гольдшмитов происходило из Франкфурта, процветало уже в XVI веке и состояло в тесных родственных связях с Ротшильдами. На исходе XIX века сыновьям Бенедикта — Адольфу и Максимиллиану — стало тесно в родной Германии, они свернули цветущий родовой банк «B. H. Goldschmidt» и перебрались сперва в Париж, а затем в Лондон (1893 год). В Туманном Альбионе дедушка нашего героя Адольф Гольдшмит приобрел дворец, две с половиной тысячи акров земельных угодий в Саффолке и тихо коротал досуг, коллекционируя мебель французских королей Луи XV и XVI. Внушительный пакет акций Central Mining Investment Corp., контролировавшей почти все шахты Южной Африки, да ключевая доля в алмазных и нефтяных промыслах De Beers скрашивали печаль Адольфа Гольдшмита, вызванную самоустранением из дорогого сердцу ростовщичества.

Отец Джеймса Франк сменил фамилию на более приличествующую обстоятельствам (Голдсмит), снискал юридическую степень в Оксфордском Колледже Магдалины, выстроил блестящую политическую карьеру, был избран в Парламент от консерваторов, координировал эмиграцию евреев из царской России, участвовал в легендарной битве при Галлиполи4, а затем неожиданно — сразу после Первой мировой — повторил родовую парадигму: все бросил, уехал в Париж, женился на красавице-католичке Марсель Муйе, будущей матери Джеймса, и залег на дно.

Дальнейшая судьба майора Франка Голдсмита чрезвычайно важна для правильного понимания реальных механизмов бизнеса и власти: «французское залегание на дно» отца Джеймса заключалось в том, что он резко переквалифицировался из политического деятеля и воителя в скромного корчмаря. И вот на этом новом неведомом поприще всего за несколько лет Франку Голдсмиту удалось скупить... 48 отелей! Не деревенских постоялых дворов, а «скромных» заведений: Hotel de Paris в Монте-Карло, Carlton в Каннах, Lotti в Париже и всю сеть Savoy Hotel в придачу!

Приведенные выше детали генеалогии освобождают от необходимости выискивать ответ на пошлый вопрос «Откуда деньги?» Главный урок появившейся на ровном месте гостиничной империи Франка Голдсмита — в понимании того обстоятельства, что Большой Бизнес имеет к экономической деятельности лишь отдаленное отношение. Большой Бизнес — не более чем приложение к Большой Власти. Той, где вопрос денег уже которое столетие — десятый, а главным приоритетом служит распределение влияния. Именно этот приоритет вытолкнул Адольфа Гольдшмита из Франкфурта в Лондон, Франка Голдсмита — из Лондона в Париж, а его сына Джеймса всю жизнь заставлял метаться между Америкой и Европой.

Аксиома «распределения влияния» также избавляет нас от необходимости заниматься демистификацией популярной сказки о том, как «нищий, без пенса в кармане Джеймс Голдсмит сколотил миллиардное состояние менее чем за 20 лет». Безусловно, сэр Джеймс был гениальным предпринимателем, и его пиратские методы экономической борьбы достойны вхождения в Великий Учебник Капитализма. Однако ни на секунду нельзя забывать о тех эксклюзивных обстоятельствах, в которых Джеймс Голдсмит совершал свои головокружительные переходы от пустых карманов к миллиардодолларовым счетам.

Обстоятельства эти таковы, что за спиной благородного рыцаря каждую минуту стояло всё могучее войско нефилимов. Обратите внимание: не одного только родового клана Гольдшмитов, но и всех прочих «избранных», чьи имена можно изучать по списку гостей, приглашенных на свадьбу сына Джеймса — Бенджамина и его суженой — Кейт Ротшильд, дочери банкира Амшеля Ротшильда и Аниты Гиннесс, наследницы пивной империи: Виндзоры, Черчилли, Бёрли, де ла Мёрт — стоит ли, впрочем, утомлять читателей перечислением всех 600 нарицательных имен, представленных на торжестве?