Профессиональный оборотень - Андрей Олегович Белянин

— Какому человеку?! — начал было агент 013, но под взглядом Алекса осекся и замолчал.

Командор вытащил свою походную фляжку, приподнял голову злодейки и влил ей в рот восстанавливающий напиток на основе чая и коньяка, разработанный нашими гоблинами специально для боевых суперагентов.

— Можешь говорить? Кивни. О'кей. Теперь расскажи, как ты здесь оказалась?

Кикимора проглотила напиток, икнула и заговорила, не открывая глаз:

— Кулимана… треска… мозги. Да-да-да-да-да. Она меня ими угостила. Вкусные такие… очень. Потом кормила и кормила, чтобы я стала сильной… Да-да-да-да! Сказала: «За это поможешь мне вернуть шведское владычество». Она меня заставила. Но я передумала… Кикиморы не любят войны. Да-да-да-да-да. С меня хватит…

— Видела я, как вы не любите войны. — Перед глазами живо встал ее тренировочный лагерь.

— Это все она. Да-да-да-да-да. Я приплыла, чтобы сказать ей, что все кончено. Что вы лагерь разгромили и мою дружину из котиков разогнали и я больше не буду мучить своих сестер. Не будем мы воевать ради Кулиманы. Да-да-да-да-да.

— Домовой Кузя нам в порту сказал, что ты идешь в Швецию за военной помощью.

— Не знаю, о чем вы, я к Шведке Кулимане шла. Да-да-да-да-да. В какую еще Швецию? Там и кикимор нет. А, кажется, я помню его, он любит про политику рассуждать, а слушать и не умеет.

— Да, наверно, он не так понял, — вступился за кикимору Алекс. — И, услышав про Шведку, уже сам додумал про Швецию.

Я поморщилась, поняв, что поторопилась назвать похитителя обуви умным…

— Ладно, допустим, это правда, — вновь влез с обвинениями Пусик. — Но это не снимает с тебя вины за разорение честного и благородного купца Муркина! Какое ты имела право грабить его замечательный ресторан?!

— Потому что хозяин дюже жадный. Да-да-да-да. Он всю треску у рыбаков скупал, никому не давал.

— Я же говорила с самого начала — это ты во всем виноват! — сердито обернулась я к коту.

— Тсс, — ушел от ответа агент 013, выразительно подняв вверх левую бровь. — Как-то тихо вдруг стало, не замечаете? Кулимана явно что-то затевает.

Мы все внимательно навострили уши. Сверху раздавался едва различимый скрежет стали о камень…

— Она точит нож, чтобы вас разделать, — спокойно сообщила кикимора. — Да-да-да-да-да. Разделать и съесть.

— Но ведь раньше ты ни словом не упоминала о Кулимане! — прошептала я подозрительно. — Почему молчала о своем нанимателе, пока я на тебя в лагере ишачила?

— Она не велела. Эти мозги трески такие вкусные, силу дают, да-да-да-да, но ум от них уходит… Я ее боюсь. Да-да-да-да-да. — Она испуганно глянула наверх.

Именно в этот момент с потолка посыпалась труха, раздались тяжелые шаги, и мы все замерли.

— Похоже, фы нашли ее. Фидите, я не софрала! Моя шишка прифела фас к кикиморе. Мужчина и кот, остафайтесь на месте. А ты, дефчонка, ко мне сюда. Перфая мне на зуб попадешь.

— Никуда она не пойдет! — зарычал мой муж.

— Да, или мы все идем, или все остаемся здесь! — громко заявила я, стараясь, чтоб голос не дрожал.

— Ха-ха-ха! Дафайте так: или дефчонка идет наферх, или мои кнехты спустятся к фам. Я хоть не люблю хранить мясо фпрок, но разок могу съесть и с запашком.

— Иди, экстремалка, может, заговоришь ее, протянешь время, — засуетился наш пушистый предатель. — А мы пока тут подсуетимся. Может, она где окно заложила или дверь тщательно замаскировала. Но если что, зови на помощь!

Мы с Алексом смотрели друг на друга. Так тяжело было прощаться. Я шагнула вперед. Он попытался загородить мне дорогу, но я покачала головой.

— Правильно, пусть идет, — опять влез кот. — Алина наш единственный шанс! У нее талант убалтывать психопаток с ножом…

— Кнехтов фыбираете? — уточнила старуха и добавила зловеще: — Я никому не позфолю мешать моим планам! Ни фы, ни кое-кто…

Кикимора опустила глаза. Было ясно, что это про нее. Кулимана мстит нам за то, что мы разрушили ее планы по захвату шведами Русского Севера, остановив восстание болотной нечисти. Мне удалось через силу улыбнуться супругу, как я надеялась, подбадривающей улыбкой, и поскорей взбежать по лестнице, чтобы он не успел меня остановить. Крышка люка открылась, и сильная рука ведьмы с грязными ногтями мгновенно вытянула меня наверх. Фильм ужасов начинается…

Кулимана поставила меня на пол и отвернулась. У дверей стояли два мрачных призрачных кнехта с медвежьими рогатинами. А еще я увидела ту самую, знакомую шишку. Она прыгала по котелкам и крынкам в надежде найти что-то съестное. Что ж, путеводительница заслужила награду, потому что честно выполнила задание старухи, у которой, похоже, состояла на постоянной службе.

— Что вы хотите со мной сделать? — спросила я, хотя это было ясно и так. Шведка проверяла на остроту лезвие. Вырвав из головы волос, бросила его в воздух, взмахнула ножом, и к моим ногам упали две разрезанные половинки. Я нервно сглотнула.

— Что, непонятно, мерзафка? Запечь и съесть! И фремя тянуть не собираюсь, не надейся.

— Вы что, издеваетесь, там температуры не хватит картошку запечь, — сказала я, потрогав печь.

Ко мне на плечо скакнула шишка, заглянула в печь и тоже отрицательно покачалась из стороны в сторону.

— Ничего, я фполне могу и полусырое жрать.

— А я несогласная. У нас, татар, мясо положено готовить халяль.

— Это что еще за нофшестфа?! — облизнувшись черным языком, заинтересовалась Кулимана. Ее выразительный взгляд насмешливо говорил: «Болтай-болтай, дефчонка, пять минут ничего не изменят, мне быфает немного скучно ф лесу, а съесть-то я тебя фсегда успею…»

— Это значит правильным образом! — наставительно перевела я. — Вознеся искреннюю молитву Аллаху, острым ножом, стараясь не причинять лишней боли. А потом еще надо избавиться от крови, ибо в ней заложена душа, а душу есть нельзя!

— Интересная ферсия. А мы, шфеды, крофяную колбасу феками спокойно