Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

Оставшись одна, Катрин облокотилась на подушки сиденья, вдохнула аромат, который входил в комнату с вечерним воздухом и звоном отдаленного колокола.

Она смаковала это мгновение мира. Со времени своего приезда она позволила себе расслабиться, и ее тело, уставшее от долгих переездов верхом, отдыхало. Она чувствовала себя у Жака как дома.

Облокотившись на подоконник, она наблюдала за движением на улице, за снующими взад и вперед клерками, которые с заложенными за ухо гусиным пером и со, свитками пергаментов каждый день разъезжали между складами и набережными, куда причаливали баржи, прибывшие с верховья реки, и корабли, следующие вниз по течению. Но большую часть времени она оставалась одна. Ни Беранже, ни Готье не испытывали такой потребности в сне и поэтому целый день носились по улицам и порту. Они интересовались делами конторы, где шли приготовления к королевской свадьбе и где все было завалено товарами Готье, обладавший красивым почерком, оказал Жаку неожиданную услугу, которую тот по достоинству оценил. Но в основном юноши ходили купаться на Луару или, вооружившись удочками и сетями, отправлялись на какой — нибудь песчаный остров, заросший травой.

Они возвращались вечером, полумертвые от усталости и от свежего воздуха, набрасывались на плотный ужин, который им подавала на кухне госпожа Ригоберта, и шли в свои каморки, где спали, как сурки, до восхода солнца.

Но Катрин знала, что эти мгновения передышки, эти каникулы не продлятся долго. Через несколько дней город, теперь такой мирный, заполнится шумом, грохотом и сутолокой, которые всегда сопровождают переезд Двора. Приглашенные и любопытные съедутся из провинций. Еще молчаливый замок украсится знаменами, загорится в ночи множеством огней, запоет голосами виол и ребек[84].

Через несколько дней, возможно, она получит новости от Тристана Эрмита. Он обещал немедленно известить ее, если Ротренан привезет Арно.

Через несколько дней она упадет на колени перед парой подростков, на виду у блестящего собрания придворных, в числе которых должна была бы находиться и она. Ей опять предстояло унижение, но цена ему — спасение Арно. И ей следовало еще благодарить Бога за подаренный ей шанс.

» Но это будет последний раз, — обещала она себе самой. — Самый последний! Никогда больше я не встану на колени, чтобы умолять существо из плоти и крови; только перед Богом…«

Чтобы окончательно не испортить этот майский вечер, она попыталась оттолкнуть от себя образ другой Катрин, одетой в черное, на коленях у соборной паперти. Однако ее размышления прервал возвратившийся Жак.

— Посмотрите, — сказал он.

Катрин показалось, что она видит ловкий фокус. Негоциант приблизил к ней ладони, раскрыл руки, и Катрин увидела жемчуг, самый чистый, красивый и отборный, какой когда — либо ей довелось видеть. Совершенно круглые, абсолютно одинаковые, с нежным розовым оттенком жемчужины радужно переливались. Никакая оправа не нарушала это совершенное создание природы. Жемчужины соединяла простая шелковая нить, и они казались более пленительными, чем если бы были оправлены в тяжелый золотой орнамент или соединены с помощью каких-нибудь ценных гемм, чей грубый блеск отвлекал бы глаз от их великолепия.

Казалось, что между пальцами Жака протянута связка нежного света, частичка Млечного Пути, луч розовой луны. Катрин смотрела, как пальцы ее друга играют этими драгоценностями.

— Что же это такое? — прошептала она.

— Вы видите: жемчужное колье.

— Жемчужное колье? Но я его никогда еще не видела!

— Конечно! До настоящего времени еще ни у кого не было возможности подобрать таким образом жемчуг одного оттенка. Для этого нужно жить у вод, более теплых, чем наши берега. А это мне недавно прислал египетский султан.

— Египетский султан? Вы поддерживаете с ним отношения? С неверным?

— И плодотворные, как вы можете заметить. Что это вы так удивлены? Вспомните о нашей встрече в Альмерии[85], Что же касается султана, я ему поставляю то, в чем он крайне нуждается: серебро. Я подразумеваю руду.

— Так вот почему вы вскрываете все эти старые римские шахты, о которых мне рассказывали… около Лиона?

— Сен-Пьер-ла-Паллю и Жо-сюр-Тарар? Да, это так!

Там находят железо, пириты и немного серебра… по крайней мере, в первой. Что же касается второй, то в ней содержится серебро… И даже немного золота, но его так трудно добывать, что я собираюсь от него отказаться. К тому же меня интересует только серебро. Но вернемся к колье. Оно вам нравится? Катрин рассмеялась.

— Что за вопрос! Найдется ли женщина, которая сказала бы, что оно ей не нравится?

— Тогда оно ваше. Ваш приезд освобождает меня от обязанности доставлять его в Монсальви и дарит мне неожиданное удовольствие видеть его на вас.

Не успела Катрин возразить, как Жак надел на ее шею колье и застегнул крючок.

— Султан прислал колье, но не позаботился подобающе его оправить. Я найду вам аграф, достойный этой редкости.

Катрин почувствовала на шее мимолетный холодок. Жемчужины быстро нагрелись и приобрели температуру ее кожи. Это было новое ощущение, словно жемчуг внезапно сросся с ней.

Любуясь лицом очарованной женщины, Жак протянул ей зеркало.

— Они созданы для вас, — заметил он. — Или, скорее, вы созданы для них.

Кончиками пальцев, почти робко, она дотронулась до хрупких шариков, как до кожи младенца. Казалось, она проверяет их реальность. Какое чудо! Жак был прав: ее отдохнувшее лицо благодаря жемчугу приобретало новый свет, в то время как жемчужины, соприкасаясь с ее нежной золотистой кожей, казалось, ожили…

Но внезапно Катрин положила зеркало и повернулась.

— Спасибо, друг мой. Но я не хочу этого жемчуга! — сказала она твердо.

Жак Кер оскорбился. — Но почему же нет? Они для вас и ни для кого другого. Я вам сказал: они являются частью вашей прибыли. Это не подарок.

— Именно поэтому. Госпоже де Монсальви нечего делать с новым украшением, когда ее люди и крестьяне в нужде. Я говорила вам о том, какому мы подверглись этой весной опустошению. Настолько, что я даже думала просить вас об оплате натурой наших прибылей: зерном, семенами, полотном, кожей, фуражом, собственно, всем, чего нам будет не хватать следующей зимой.

Недовольный и мрачный еще минуту назад взгляд торговца сменился нежностью.

— Вы получите его сверх счета, Катрин. Неужели я настолько глуп, чтобы оставить вас в это трудное время только с горсткой золота и ниткой жемчуга? Как только вы рассказали о вашей нужде, я сделал кое-какие распоряжения. Ваше состояние, даже не сомневайтесь, растет вместе с моим. Вы — мой главный акционер, и каждый год я употребляю в дело часть того, что вам причитается. Вы