Весь Дэн Браун в одном томе - Дэн Браун

Идеальное жилье для Эдмонда. Искусство, вдохновленное наукой.

За первым поворотом коридор расширился, и сенсорные светильники вспыхнули ярче. Взгляд Лэнгдона тут же устремился к большой стеклянной витрине в центре открывшегося перед ним зала. Подвесная цепная модель. Его всегда восхищали гениальные перевернутые макеты Гауди. Цепная линия — архитектурный термин: так называется кривая, которую образует цепь или веревка, свободно свисающая между двух точек — как гамак, или обшитая бархатом веревка между пропускных стоек в театре.

Модель, на которую сейчас смотрел Лэнгдон, представляла собой множество цепей, свисающих сверху и образующих параболические арки. Шаг за шагом с помощью цепей и подвешенных к ним грузов Гауди создавал силовой каркас будущего здания, затем внимательно изучал его и наконец находил нужную форму с правильным распределением силы тяжести.

Расчеты для этого вообще не требовались.

Зато нужно было иметь волшебное зеркало, думал Лэнгдон, обходя витрину. Так и есть, пол зеркальный. Он смотрел на отражение, пораженный магическим эффектом: в зеркале модель выглядела уже не перевернутой, а свисающие узкие параболы цепей превратились в парящие шпили. Лэнгдон сразу понял: перед ним собор Саграда Фамилия, вид сверху.

Миновав зал с макетом собора, он вошел в спальню, обставленную с большим вкусом: антикварная кровать с балдахином, шкаф вишневого дерева, инкрустированный комод. Стены украшены эскизами Гауди — видимо, тоже экспонаты музея. Единственный арт-объект, явно привнесенный сюда Эдмондом, располагался над кроватью — взятая в раму каллиграфически выведенная цитата. Прочитав первые два слова, Лэнгдон мгновенно понял, кому она принадлежит.

Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц![337]

— Ницше

«Бог умер» — знаменитые слова, написанные Фридрихом Ницше, немецким философом девятнадцатого века и атеистом. Известный своими нападками на религию, Ницше и к науке относился довольно скептически. Особенно резко высказывался в адрес дарвинизма: по его мнению, теория эволюции способна привести человечество к полному нигилизму, к ощущению, что в жизни нет смысла, высоких целей, нет присутствия Бога.

Перечитывая цитату над кроватью, Лэнгдон спрашивал себя: а что, если Эдмонд, несмотря на весь свой антирелигиозный пыл, в глубине души тяготился своей борьбой с Богом?

Как помнил Лэнгдон, у цитаты было продолжение: «Разве величие этого дела не слишком велико для нас? Не должны ли мы сами обратиться в богов, чтобы оказаться достойными его?»[338]

Эта дерзкая идея — «чтобы убить Бога, надо стать Богом» — лежит в основе всей философии Ницше. И возможно, отчасти объясняет «комплекс Творца», присущий многим гениальным ученым-первооткрывателям. И Эдмонду в том числе. Тот, кто уничтожает Бога… сам должен быть Богом. Внезапно Лэнгдона осенило: Ницше не только философ — он еще и поэт! У него самого дома где-то лежал сборник «Петух и буйвол»: двести семьдесят пять стихотворений и краткие афоризмы о Боге, смерти и человеческом разуме.

Лэнгдон быстро сосчитал количество букв в цитате, оправленной в рамку. Нет, не подходит. Но все-таки забрезжила надежда. Может быть, Ницше — тот самый поэт, который нам нужен? Если так, значит, в библиотеке Эдмонда надо искать его стихотворные сборники. Лэнгдон решил, что попросит Уинстона просмотреть все стихотворения Ницше и поискать строку из сорока семи букв.

Не терпелось вернуться к Амбре и поделиться своими мыслями. Лэнгдон быстро пересек спальню и вошел в примыкающую к ней ванную комнату.

Зажглись лампы, осветив сдержанный, но стильный интерьер. Умывальник на высокой ножке, отдельно стоящая душевая кабина… Внимание Лэнгдона сразу привлек низкий антикварный столик, заставленный туалетными принадлежностями и личными вещами. Осмотрев их, он инстинктивно отступил назад.

О Господи. Эдмонд… нет.

Этот стол, он словно из подпольного наркопритона — использованные шприцы, пузырьки с таблетками, рассыпанные пилюли, даже тряпка со следами крови.

Сердце у Лэнгдона замерло.

Неужели Эдмонд употреблял наркотики?

Он знал, что зависимость от химических препаратов сейчас, к сожалению, обычное дело. Среди богатых и знаменитых это очень распространено. Героин сегодня дешевле некоторых сортов пива, и многие принимают обезболивающие на основе опиатов так же запросто, как ибупрофен.

Если это наркотики, тогда понятно, почему Эдмонд так сильно исхудал, подумал Лэнгдон. Может, он специально притворялся веганом, чтобы хоть как-то объяснять свою чрезмерную худобу и ввалившиеся глаза?

Лэнгдон подошел к столику, взял первый попавшийся пузырек. Наверное, какой-то популярный опиат, оксикодон[339], например.

Но на этикетке он прочитал — доцетаксел[340].

Недоумевая, взглянул на другой пузырек — гемцитабин[341].

Что это такое?

На третьем пузырьке было написано: 5-фторурацил[342].

Лэнгдон похолодел. Название последнего препарата он слышал от коллеги из Гарварда. Внезапно накатила волна ужаса. Спустя секунду его взгляд упал на раскрытый журнал, лежавший здесь же, на столе. Заголовок статьи гласил: «Способно ли веганство замедлить развитие рака поджелудочной железы?»

Лэнгдон все понял.

Нет, Эдмонд не принимал наркотики.

Втайне от всех он боролся со смертельной болезнью.

Глава 53

В мягком рассеянном свете Амбра Видаль рассматривала корешки книжек на полках.

А мне казалось, книг у него меньше.

Один из широких участков извилистого коридора Эдмонд превратил в стильную библиотеку — построил стеллажи между вертикальными опорами каменных сводов. Библиотека была обширная и содержалась в идеальном порядке. Это удивило Амбру, ведь предполагалось, что Эдмонд проведет здесь всего два года.

Судя по библиотеке, он собирался прожить здесь всю жизнь.

Разглядывая тесно заставленные полки, Амбра поняла, что найти любимые стихотворные сборники Эдмонда будет сложнее, чем они думали. Она медленно шла вдоль стеллажей, изучая корешки, но видела только научные труды — космология, человеческий мозг, искусственный интеллект:

ВСЕЛЕННАЯ

СИЛЫ ПРИРОДЫ

ПРОИСХОЖДЕНИЕ СОЗНАНИЯ

БИОЛОГИЯ ВЕРЫ

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ АЛГОРИТМЫ

ПОСЛЕДНЕЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Добравшись до конца первой библиотечной секции, она обогнула арочный свод и подошла к следующему стеллажу. И опять одна наука — термодинамика, общая химия, психология.

Никакой поэзии.

Обратив внимание, что Уинстон слишком уж долго молчит, Амбра достала из кармана телефон Кирша.

— Уинстон, ты здесь?

— Здесь, — отозвался голос с британским акцентом.

— Неужели Эдмонд действительно читал все эти книги?

— Думаю, да. Он буквально глотал книги, и свою библиотеку называл «Храм знаний».

— А не знаешь случайно, где полки с поэзией? И вообще, есть ли они здесь?

— Мне известны названия только научных трудов, с которыми я знакомился в электронном формате и потом обсуждал с Эдмондом. Подозреваю, только ради моего образования. К сожалению, у меня нет полного каталога всей библиотеки. Так что найти то, что вам нужно, вы сможете, только просмотрев книги на