Радио Хоспис - Руслан Галеев

И все же Стас успел в Управление к девяти, он не стал задерживаться на ступенях, чтобы выкурить традиционную утреннюю сигарету, а на удивление знакомых отвечал, что навалилась куча дел. Те понимающе кивали – такая у них работа. На третий этаж, где на кафедре отдела убийств его группе была выделена отдельная каморка, почти взбежал. И тут же дало сбой сердце: Эльза, секретарь отдела, милая дамочка за сорок, проработавшая здесь с момента основания Управления, увидев его, помахала бланком. Это значило, что кто-то звонил и оставил сообщение.

Необязательно ребята, подумал Стас, они не должны были звонить раньше времени. Кто угодно мог позвонить. Вообще кто угодно. Но сердце отказывалось прислушиваться, оно впитывало тревогу, как губка.

– Какой-то вы сегодня бледный, Станислав, – добродушно проговорила Эльза. – Совсем себя не бережете. Похудели…

– Плохо спал, – ответил Стас. – Бессонница. Все из-за погоды. Мне звонили?

– Да. Какой-то молодой человек, представляться отказался. Но голос приятный… Вот, просил перезвонить по этому телефону, сказал, что срочно.

Стас, внимательно следя за тем, чтобы дрожание руки не выдало нетерпения, взял бланк поступивших звонков. В поле информации был вписан внутренний телефон Управления. Незнакомый.

– Благодарю вас, Эльза, – сказал Стас, складывая бланк и убирая его в карман.

Огромная аудитория была разделена фанерными перегородками на отделы для групп. Их называли кабинетами, но название это было условным. В дальнем от входа углу, там, куда свет огромных, некогда витражных окон достигал в последнюю очередь, выделили кабинет для группы Бекчетова. Каморка папы Карло два на два метра, где большую часть площади занимал стол эпохи динозавров и несгораемый шкаф, к которому нельзя было притронуться, не рискуя испачкаться в ржавчине. Ну что ж, начинать всегда приходится с малого.

Стас вошел в кабинет, повесил одежду на гвозди, вбитые в дверной косяк специально для этой цели, поднял телефонную трубку. Телефон работал, уже что-то. Набрал трехзначный номер.

– Младший детектив Шенкель у аппарата.

От сердца отлегло.

– Роб, привет, это Бекчетов.

– А, утро доброе, Стас.

– Что-то случилось?

– Ну как… Ты же просил собрать группу, я и собрал.

Совершенно вылетело из головы. Так себе начало для старшины группы.

– Отлично, Роб. Давай в отдел и веди ребят. Познакомимся.

– Есть, господин старший детектив.

– Ты мне голову-то не морочь, слышишь, Шенкель, – усмехнулся Стас. – Давайте в кабинет.

Слишком много всего, слишком быстро все происходит. События накладываются одно на другое, как коржи в торте «Наполеон», слой за слоем, пропитываясь действиями, ошибками, временем и тем, что могло случиться, но не случилось. И нужно лавировать, быть лоцманом в русле собственных шагов, каждый из которых мог завести на мель или проклятый водоворот.

Философия – не твоя стихия, усмехнулся Стас, глядя в искаженное отражение на куске стекла, укрывающем столешницу. Только его лицо, телефонный аппарат да графин с подозрительной жидкостью, накрытый, за отсутствием пробки, стаканом, и отражались. Стас с сомнением посмотрел на графин, снял стакан, понюхал. Потом осторожно плеснул на дно стакана и сделал глоток. Обычная вода из-под крана. Просто вода.

За перегородками в соседних кабинетах кипела жизнь. Стрекотала пишущая машинка, что-то требовал женский голос, изредка выкрикивая: «Алло, вас плохо слышно», что-то обсуждали два мужских голоса, один из которых показался Стасу знакомым.

Почему же не звонит Шрам? Или Арчи? Почему так долго? Что могло случиться? Или ничего не случилось и он просто накручивает себя? Не так уж много времени прошло. К тому же, может, это как раз хорошо, что не звонят. Не торопятся, значит, нет причин торопиться. Случись что, сразу бы позвонили.

Стас снова поднял телефонную трубку и позвонил в архив. Когда ответил усталый женский голос, попросил:

– Романова к телефону пригласите, пожалуйста.

Васька Романов был единственный знакомый Стаса среди яйцеголовых. Технарь, состоящий в штате обслуживающего персонала разностной машины. Как-то, еще во время курсов на звание младшего детектива, Стасу пришлось искать информацию по одному занятному персонажу, доктору Хорвату, мерзавцу, создававшему химические наркотики. В помощь Стасу тогда отрядили Романова.

– Да, алле?

– Вась, это Стас Бекчетов, помнишь?

– А, привет, помню, конечно. Что случилось?

– Да дело одно закрытое надо поднять. Дали «добро» на возобновление расследования.

– Нет проблем, Стас. Какой номер?

Стас назвал номер дела.

– Записал, – ответил Васька. – Пришлю с курьером. Тебе же наверняка срочно, как обычно?

– Ну, в общем, да.

– Ладно, жди.

Жди. По всей видимости, этот день должен был стать днем ожидания. Стас откинулся в кресле. Кресле, о котором совсем недавно мог только мечтать. Детектив, руководитель группы, собственное дело, собственное расследование. Но не было даже намека на радость, только общая усталость, которая напоминала сигнал воздушной тревоги: от нее невозможно было спрятаться.

На фанерной перегородке висели какие-то пожелтевшие фотографии и несколько вырезок из журналов. На вырезках в основном кинозвезды. Уже остывшие, уже почти безымянные. В киноиндустрии все происходит в обратном порядке, сначала актриса становится сверхновой, потом какое-то время светит и дарит тепло, а потом отходит на второй план, откуда редко возвращается… На фотографиях были запечатлены четыре человека, наверное, те, кто обитал в этом закутке до Стаса. А может, и раньше: ни одного знакомого лица. Костюмы, считавшиеся верхом шика лет пять назад, а теперь выглядевшие нелепо. У всех до одного шляпы с широкими полями и высокой тульей.

По залу отдела убийств распространялся бодрящий запах кофе. Надо бы сварить себе, подумал Стас, но не пошевелился. Он мог бы задремать сейчас, просто закрыть глаза и отключиться, но тяжеловесное, как солдатский ранец, ожидание не позволяло и этого.

В дверь заглянуло слегка помятое, но невероятно довольное лицо Роберта Шенкеля.

– Можно?

Стас кивком предложил ему зайти.

– Заходим, заходим, джентльмены, – сказал Роберт кому-то, стоящему вне поля зрения Стаса, и первым вошел в закуток.

Следом зашли еще двое: худощавый рыжий юноша, покрытый веснушками так щедро, что хотелось зажмуриться, и сумрачного вида мужчина средних лет с круглыми очками на носу и тщательно подстриженными усами. Казалось, что отсутствие котелка на его голове – чистая случайность, недосмотр. Четвертый, краснолицый крепыш, даже не попытался найти место внутри, так и остался стоять в дверях.