Происхождение сионизма. Основные направления в еврейской политической мысли - Шломо Авинери

дух. Оба эти элемента — духовный и телесный, идеалистический и политический — переплетаются в эпоху Первого храма и дифференцируются лишь во времена Второго. Саддукеи видели в государстве цель национального существования, в то время как фарисеи рассматривали духовное содержание государства как основу этого национального бытия и готовы были на далеко идущие компромиссы (например, с римлянами), пока это не грозило национальному существованию, выражающемуся в возможности создавать и развивать формы духовной жизни еврейского народа. В учении фарисеев, согласно версии Ахад-ха-Ама, осуществлялись взгляды иудейства, являющиеся слиянием материального и духовного — «единением тела и духа»:

«Они не бежали от жизни и не желали оставить государство на произвол судьбы; наоборот, они стояли на страже этой жизни, всеми силами старались спасти государство от морального упадка и придать ему надлежащую форму в духе еврейства. Они прекрасно знали, что дух без тела — это лишь бесплотная тень и что для того, чтобы дух еврейства мог развиваться и достичь своего назначения, он не должен оставаться без тела — государства, в котором он реально воплощается. Поэтому фарисеи постоянно вели двойную борьбу: с одной стороны, они восставали против материалистов внутри государства, для которых последнее было лишь телом без самобытного духа, а с другой — вместе с ними сражались против внешнего врага, чтобы спасти государство от гибели».

Положение обострилось и стало критическим с разрушением Храма, и здесь обнаружилась единственная в своем роде способность еврейства продолжать свое национальное существование и при отсутствии независимости; в этом заключался исторический вклад иудаизма фарисеев. Ибо если бы исторический подход саддукеев и зелотов, видевших в государстве самоцель, одержал верх, то еврейский народ окончил бы свои дни так же, как все прочие народы и нации, покоренные Римом, для которых конец государственной независимости означал и конец национального существования. С еврейством дело обстояло иначе:

«Материалисты от политики, для которых государственное существование означало все, не видели смысла жизни после падения государства, поэтому сражались отчаянно и не отступили, пока не пали мертвыми среди дорогих им развалин. Но фарисеи и в этот страшный час не забывали, что тело государственности дорого им только потому, что национальный дух воплощается в нем и нуждается в его помощи; поэтому им не приходила в голову столь странная мысль, будто гибель тела — государства — это и гибель народа, и жизнь не имеет более ценности. Наоборот, теперь они ощущали насущную необходимость отыскать какое-нибудь временное средство для поддержания существования народа и его духа без тела государственности, пока не сжалится Господь над своим народом и не вернет ему его землю и свободу. Так развязался этот узел: политические экстремисты, пораженные мечом, остались среди развалин Иерусалима, а фарисеи, взяв с собой свиток Торы, отправились в Явне…»

Город Явне с его мудрецами положил начало новой — духовной и квазигосударственной — структуре еврейства, сделавшей возможным существование еврейского народа в изгнании:

«Труды фарисеев принесли плоды. Они сумели создать оторванное от почвы национальное тело, и в этом теле еврейский национальный дух живет своей особой жизнью уже две тысячи лет! Организация гетто, основы которой были заложены уже тогда, в период первых поколений после разрушения Храма, — это чудесное, беспримерное творение. Эта организация была основана на воззрении, что целью жизни является усовершенствование духа, дух же нуждается в теле — своем орудии. Фарисеи думали тогда и о том, что, пока дух народа не может вновь вселиться в единое, цельное и свободное тело, нужно восполнить этот недостаток искусственно, путем концентрации этого духа в малых и рассеянных общественных телах, созданных по его (народа) подобию и ведущих одинаковый образ жизни, вопреки рассеянию, с помощью общего им всем сознания единства происхождения, стремления к общей цели и полному единству в будущем».

Эта традиция сочетания материи и духа должна, таким образом, служить еврейскому народу руководством и в будущем, с построением еврейского государства. Правда, гетто рухнуло, и вместе с ним исчезла материальная структура еврейской жизни в диаспоре, позволявшая народу сохранить исторический национальный дух в тяжелых условиях отсутствия родины. Создание новой, политической родины, базируясь исключительно на элементах, которые Ахад-ха-Ам называет «материалистическими» и «саддукейскими», то есть лишенными духовного содержания, противоречит как еврейским историческим ценностям, так и ходу мировой истории, в которой Ахад-ха-Ам усматривает — вновь вслед за Гегелем — политическую структуру, призванную дать физическую основу духовной сущности нации.

Ахад-ха-Ам реалистически рассматривает проблемы, стоящие перед сионистским движением, как необходимо вытекающие из дилемм, с которыми оно обязано считаться по практическим соображениям, связанным с исторической действительностью, породившей сионизм. Такой подход проявляется и в другом вопросе, обсуждаемом в одной из его первых статей — «Правда из Эрец-Исраэль». Это вопрос об отношении сионизма к арабскому населению страны.

«Правда из Эрец-Исраэль» написана в 1891 году, после первого посещения Ахад-ха-Амом ранних еврейских поселений страны по поручению Ховевей-Цион. Несмотря на пьянящее чувство первой встречи со страной и радость в связи с усилиями по ее заселению заново, это была суровая статья, вызвавшая немало резких и недоброжелательных откликов. Без фальшивой идеализации и искажающей действительность сентиментальности Ахад-ха-Ам обсуждает некоторые сложные аспекты жизни Эрец-Исраэль — например, безудержную спекуляцию земельными участками — и требует, чтобы движение Ховевей-Цион отнеслось к этим проблемам сознательно, не делая попыток приукрасить сложившуюся в стране обстановку, и постаралось ликвидировать эти явления.

Но то, что особо выделяет его статью — это, без сомнения, сознание необходимости серьезного отношения к арабской проблеме, причем Ахад-ха-Ам говорит немало резких слов по поводу отношения части нового еврейского населения к местным жителям-арабам. Нередко утверждалось, что сионистское движение якобы не принимало в расчет существование арабского населения в Палестине; однако любое обозрение сионистской мысли с самого ее начала полностью это опровергает. Мы уже наблюдали, как еврейское и арабское национальные движения шагают бок о бок в сочинениях Мозеса Гесса, а создание еврейского государства совпадает по времени с возрождением арабской государственности в Сирии и Египте. Что касается Ахад-ха-Ама, то он сознает не только факт наличия арабского населения в Палестине, но и потенциал развития арабского национального движения в этой стране. Если мы вспомним, что слова эти написаны в 1891 году, когда арабское национальное движение находилось на пороге своего зарождения, а его воздействие на арабов страны было минимальным, то станет ясно, что эти замечания Ахад-ха-Ама свидетельствуют о моральной чувствительности сионистских мыслителей к данной теме уже на начальном этапе развития сионизма.

Прежде всего, утверждает Ахад-ха-Ам в статье «Правда из Эрец-Исраэль», нельзя тешить себя иллюзией, будто страна пуста и безлюдна.

«Находясь в других странах, мы привыкли