Благословенный - Виктор Коллингвуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дорога была не сложнее, чем моё положение в Англии, принц! — наконец, нашелся, что ответить, сэр Джонатан. Так-так. Это интересно!
— Разве Англия — не рай для промышленников и предпринимателей, таких, как вы, господа?
Хорнблауэр печально покачал головой.
— Сейчас работа моего предприятия почти остановлена. Идет тяжба с Уаттом из-за патентных прав. Если вас, Ваше высочество, интересует поставка из Англии паровых машин, то, боюсь, что не смогу быть вам полезен — мне не удастся возобновить производство в ближайшее время!
— Вот как? И как долго будет действовать патент Уатта?
В глазах изобретателя проступила горечь.
— Его патент должен был истечь три года назад. Но он сумел через парламент продлить его до конца века! Боюсь, я ещё долго не смогу поставить вам паровое оборудование!
— Мистер Хорнблауэр, вы меня не совсем правильно поняли. Мне не нужно никаких паровых машин — мне нужен завод паровых машин!
— А как же патент Уатта?
— Я не обязан подчиняться приказам английского парламента. Патент на территории России недействителен!
Оба Хорнблауэра заметно приободрились.
— Это замечательно! А какова емкость российского рынка?
– В ближайшие пять лет можно ориентироваться на сбыт тысячи машин или около того. Только потребуется сервисное сопровождение, и обучение работников покупателей обслуживанию механизмов.
Братья переглянулись.
— Я со своей стороны обещаю всяческое содействие. В России много бюрократии, но со мною вы избегните почти всех препон. Также, тут есть успешно работающие ваши соотечественники, которые введут вас в курс дел. В финансовых вопросах мы тоже, полагаю, поладим. Петербург — большой европейский город; климат, конечно, похуже лондонского, зато люди добрее. Я предлагаю вам полностью перенести производство сюда, и вы забудете про Уатта с его дурацкими патентами!
Вижу, господа задумались. Уже хорошо!
— Если есть сомнения, господа, прошу сразу обозначить их. Я готов обсудить всё трудности, и текущие, и предвидимые в будущем, и продумать пути их решения к взаимному удовлетворению сторон!
— Ваше высочество, — задумчиво произнёс Хорнблауэр, — сложности я предвижу весьма многие, а еще более не могу даже и угадать в силу громадности задачи. Перенести производство — ужасно хлопотное дело. Нужны помещения, земля, рабочие; сразу понадобятся надёжные поставщики доброго металла, угля и иных компонентов. Наконец, нужны громадные средств на демонтаж оборудования в Англии, доставку и монтаж оного в Петербурге. Всё это непросто!
— Вероятно, вам нужно время для раздумий. Давайте встретимся третьего дня, в то же время. Составьте мне подробный список вопросов, и мы самым тщательным образом их все проработаем!
Господа раскланялись. Я же, оставшись один, задумался. Не слишком ли щедро я обещал — двести машин в год? Это, блин, много! Сейчас в России действует ровно одна машина — та, что поставлена Гаскойном в Кронштадте, но и та — не уаттовского типа, а всего лишь водяной насос, которых на шахтах в Англии стоят уже сотни!
Но, если подумать, паровых механизмов нужно было действительно много. Мукомольные и крупорушные заводы, маслобойни, лесопилки, медеплавильные заводы, шахты — всё это требовало источников энергии. Установка водооткачивающих систем на шахтах — их уже сейчас немало, а уж, когда мы начнём добывать каменный уголь — так и еще больше. Но самыми крупными потребителями были бы речные суда, металлургические и механообрабатывающие заводы.
Сейчас всё обстоит, прямо скажем, ужасно. Вот, скажем, отлили на уральских заводах партию пушек, и надобно везти их в Петербург. Надо дождаться лета, когда закончится паводок; затем стволы грузят на плоскодонные баржи и бурлаки тащат их сначала по Чусовой, потом по Каме, потом по Волге, и так до Волока Ламского. Тут есть старый, при Петре еще построенный канал, по которому баржи перетаскивают в реку Мста. Затем всё это тащат вверх по Мсте, обходя пороги (да, на Мсте есть пороги!), и вот, через Ильмень баржи попадают в Волхов. Потом по Волхову вниз по течению они идут до Ладожского канала, откуда и попадают в Неву.
Всё это удовольствие длится, страшно сказать, — два года! За одну навигацию можно провести только самый лёгкий и срочный груз. Где-то баржи идут по течению, где-то их по колено в речной воде тащат их бурлаки; сколько этих бедолаг умирает, получив переохлаждение, особенно к концу пути, осенью, — даже думать не хочется. И вот эти люди, надрываясь, два года тащат чугун с Урала в Петербург, чтобы там его…продали англичанам! А потом топай себе пешком на Родину, да за свой счёт, потому что такого же подряда на обратный путь не сыщешь. Сами баржи, как правило, в Петербурге разбирают на дрова — обратно просто нечего везти, а порожнюю баржу гнать на Урал невыгодно. И стоят они и по берегам Невы, и в каналах, разваливаются, гниют — ждут, когда придёт их очередь на слом.
А ведь всё это можно делать пароходом. Перевозок по Волге полно — только дрова подкидывай! Топлива по берегам Камы, Волги, Мстёры и Волхова предостаточно. Скорость буксировки грузов вырастет многократно, освободятся рабочие руки, так нужные промышленности. Паровое дело начнёт проникать в народную толщу и из колдовского занятия оно станет обыденностью. И всё это возможно… но надо правильно поставить дело. Иначе будет только лишь хуже!
Конечно, Хорнблауэр прав — очень непросто переносить производство, тем более в другую страну, да ещё и с попутным его расширением. И самый первый вопрос тут – деньги. Надобно найти инвестора…но где?
Взять денег в казне, упросив добрейшую старушку Екатерину, теоретически можно. Но на практике, в разгар войны, с нарастающею напряженностью в отношениях с Англией и Пруссией, возможно, она не согласится. Да и вообще, что мы, всё на свете будем вешать на казённое финансирование? В Англии вон вообще, ни одного казённого завода, и как-то живут, ещё и развиваются быстрее нас; а наши, заместо того чтобы дело делать, философствуют вслед за какими-то
