Дом из пепла и стекла (ЛП) - Уэбб Силла

Подходит очередь Иветты, и она начинается задыхаться. Она выгибает ногу дугой и просовывает её в туфлю, но она не входит. У неё слишком широкие ноги. Она хмурится, и её щёки краснеют. Втянув воздух, она снова толкается, и её щеки надуваются, когда она задерживает дыхание, как будто она примеряет платье, и это должно помочь.

Это не так, потому что она не может засунуть ногу в обувь.

— Спасибо. Следующая, — говорит один из обслуживающего персонала.

— Если я смогу продвинуть её чуть дальше вниз, — хмыкает Иветта.

— Простите, нет. Она не подходит. Мы заставляем дам ждать. Двигайтесь, пожалуйста.

Хмурая Иветта темнеет, и на секунду я подумала, что она собирается ударить сопровождающего. Слава Богу, этого не происходит. Она держит голову высоко поднятой, а позвоночник выпрямленным, когда уходит. Сойдя со сцены, она останавливается и надевает собственную туфлю, наклоняясь, чтобы завязать ремешок на лодыжке.

— Мисс, ваша очередь, пожалуйста.

Я ставлю ногу в дурацкую стеклянную туфлю и быстро вытаскиваю.

— Нет. Подождите, — помощница справа от меня задыхается. — Поставьте снова свою ногу.

— Что? Я делаю то, что она сказала. Туфля мне подходит, то есть я могу засунуть в неё ногу, как и многие другие женщины, присутствующие здесь сегодня.

Её устройство снова пищит.

— Пока что это самый близкий вариант. Ближе, чем в Лондоне, — она обращается ко второй помощнице.

Вторая женщина достаёт маленькую камеру и делает фото. Затем она вытаскивает из кармана измерительную ленту и начинает снимать мерки на обуви.

Что они делают?

Иветта подходит к нам, её лицо застыло.

— Что случилось? — требует она.

— Подходит, — говорит сопровождающая, её голос поражён. — Она действительно подходит, будто была сделана по заказу на её ногу.

В следующий момент комната взрывается. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как художник запрыгивает на сцену. Он подходит ко мне и берёт меня за руку.

— Моя дорогая, дорогая девочка. Ты та единственная, — он произносит слова шёпотом и каким-то образом с трудом, будто он потерял дыхание.

— Это чудо, — говорит он. — Она и правда подходит?

Помощница кивает.

— Я думал, что нам придётся выбрать женщину из Лондона, которая почти подходила, но не совсем. И всё же мы здесь. В последнюю ночь, не меньше, и одна из последних женщин, которая примеряет её. Это судьба. Так и должно быть, — его взгляд встречается с моим, и радость в его глазах превращается во что-то тёмное, незнакомое. Я не могу понять эмоции, наполняющие их, но мне это не нравится.

Я не хочу, чтобы туфля подходила. Всё это чертовски выводит меня из себя. Художник смотрит на меня так, как будто хочет съесть живьём. Вся комната смотрит на меня, и я ненавижу это внимание.

Месье Жуть вглядывается в моё лицо, переключив внимание с моей ноги.

— О, и вы прекрасны, — бормочет он себе под нос. — Просто прекрасны. Очень красивы. Великолепны. Восхитительны. Вы та, которой она должна подходить. Достойная хранительница моей наиболее удивительной работы.

Он подносит мою руку к своим губам и целует её тыльную сторону. Я содрогаюсь, когда его мокрые губы оставляют слюнявый след на моей руке. Он снова наклоняет голову, вдыхает и морщится. О, Боже, он сделает это снова? Я тяну свою руку, и он удерживает её сильнее.

В следующий момент на нас падает тень.

— Сейчас же убери от неё свою руку, — голос настолько низкий, что я сомневаюсь, что кто-то кроме нас троих может его услышать. Он решительный и не допускает споров.

Я с облегчение смотрю вверх, в напряжённое лицо Джеймса. Он недовольный.

— Конечно, — Месье отпускает мою руку и отступает на шаг назад. Он всё ещё смотрит на меня. Он едва взглянул на Джеймса, что весьма впечатляет, потому что Джеймс очень устрашающий человек.

— Пойдём, — Джеймс берёт меня за руку. — Мы должны вернуться. Надень свою обувь.

Я покорно киваю и делаю, как он сказал. Не потому, что я такая же маленькая кроткая, какой была несколько недель назад, когда эти люди впервые вошли в мой дом, а потому, что сейчас Джеймс — это безопасность, и я хочу оказаться как можно дальше от человека, который сделал стеклянную туфельку.

— Как мы… я имею ввиду Синди… — Иветта нервно хихикает. — Как она может получить туфельку? Она может забрать её сейчас?

— Нет, мы отправим вам её завтра на броневике. Вам нужно заполнить некоторые детали, мисс, — ассистент улыбается, пока я засовываю ногу в свою обувь.

Джеймс, как и подобает джентльмену на публике, наклоняется и застегивает мне туфлю.

— Я бы сделал это, — Месье говорит так, что у меня мурашки по коже от блеска его глаз.

— Не нужно. Её муж ненавидит, когда другие мужчины прикасаются к ней, — Джеймс говорит так, будто мы вернулись в средневековые времена.

Затем он бы сказал, что Нико отрежет руки любому, кто притронется ко мне. Что, если честно, сейчас мне бы очень понравилось.

— Вы — другой мужчина, — подчёркивает Месье.

— Я работаю на её мужа. Разные обстоятельства, — Джеймс уводит меня со сцены.

Он вполголоса обращается к одной из женщин:

— Мы можем заполнить бумаги где-нибудь, где потише?

— Конечно. Я покажу вам офис.

Иветта следует за нами, несмотря на то, что её не приглашали.

— В конце концов, туфля действительно моя, — злобно шепчет она мне на ухо, прижимаясь ко мне в маленькой комнате, куда нас привели.

Иветта практически дышит мне в затылок, пока я сажусь подписывать бумаги. К счастью, Месье нигде не видно.

Я подписываю бумаги, желая поскорее убраться из этого места. У меня начинает болеть голова, и чувство тошноты тоже накатывает.

Когда мы выходим из офиса, я с ужасом обнаруживаю, что в коридоре образовалась толпа, как будто я какая-то дива, которая закончила своё первое сольное выступление за последние десять лет.

— Синди, — Сиенна и Лия находят нас, их крепкие люди отталкивают толпу.

Я замечаю Джеймса, который стоит в стороне, всегда рядом со мной. Его присутствие не раздражает, как я ожидала, а в этот странный вечер успокаивает.

— Боже мой, ты выиграла, — Сиенна смеётся. — Эта штука стоит целое состояние.

Внезапно я поняла, что хочу с этим сделать. Я хочу, чтобы эта туфля была в галерее Сиенны. Но как это организовать, когда Иветта слюной исходит от желания обладать им. Технически Айрис купила мне билет.

Но сейчас мне нужна только моя кровать. Моей голове становится всё хуже.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает Лия.

Я киваю в ответ.

— Немного болит голова, вот и всё. Думаю, я выпила слишком много шампанского. Обычно я много не пью.

— Итак, собираетесь ли вы когда-нибудь заглянуть в галерею? — спрашивает Сиенна, беря меня за руку и сжимая её.

— Да, и, может быть, мы пообедаем? — предлагает Лия.

— С удовольствием. Напишите мне, и мы всё устроим.

— Прекрасно.

Они обе обнимают меня и целуют. Настоящие поцелуи в щёку, а не те воздушные поцелуи Иветты и её дочерей.

Я с облегчением сажусь в автомобиль. Когда я выглядываю в окно, вижу машину, подъезжающую к месту проведения аукциона, и поразительно красивого мужчину, выходящего из неё. Лия визжит и подбегает к нему, обнимая.

Я с любопытством опускаю стекло, чтобы слышать их, когда мы медленно и почти бесшумно проезжаем мимо.

— Скучала по мне? — спрашивает он.

— Всегда, Саша, — говорит она.

Саша? А, значит он второй брат, и муж Лии. Я тайком прочитала о Волковых после того, как на днях встретила Сиенну и Николая.

— Готова отправиться домой? — спрашивает он.

— Да, — скромно говорит она, глядя на него сквозь длинные ресницы.

— Хорошая девочка, — урчит он.

— Ох, снимите комнату, вы двое, — выкрикивает Сиенна, разрушая чары.

Я улыбаюсь про себя, откидываясь на спинку кресла. Улыбка замирает на моих губах, когда с противоположных сидений на меня смотрят два каменных лица.

Что я опять натворила?

— Сообщите мне, малышки, — говорит Айрис певучим голосом. — Ты создаёшь банду подружек гангстеров со своими маленькими друзьями? — спрашивает она.