Никита Изотов - Георгий Яковлев

Вернулся он в Енакиево под самый Новый год, обрадовался, увидев елку посреди комнаты, где недавно беспомощный лежал на диване, широко, иначе не умел, улыбнулся:

— Ну вот я, как новенький рубль.

Подремонтировали, мол, столичные врачи, гору лекарств извели: он же крупный, ему вдвойне лекарства давали, когда уезжал, то другим больным ничегошеньки не осталось. Слушала Надежда Николаевна его речь с прибауточками, веселела на глазах. Прижалась к своему Никите: а ведь правда, такого чтобы хворь одолела, еще пятидесяти нет, спасибо московским врачам, — поставили на ноги, может, и болеть больше вовсе не будет. Как и всякая любящая женщина, она верила в неведомые ей методы врачевания, тем более в столице, а еще больше верила в него, своего Никиту — богатырь ведь.

1 января 1951 года завтракали поздно. После чая Никита Алексеевич просматривал газеты, позвал:

— Надюша, взгляни.

На первой полосе «Правды» высилась величественная Спасская башня Кремля.

— Прошелся по Кремлю перед отъездом, у Мавзолея постоял, — тепло сказал Изотов. — Никому теперь уж нас не согнуть. Послушай, что Шолохов пишет в газете: «Будет ясная заря у всего человечества. Будет утро с ясным небосклоном… Проснется мать, проснется дитя в колыбели — и никто не вспомнит и не подумает о том, что когда-то были на свете маккартуры, Трумэны, Черчилли…» А, Надюша, здорово как! Мы победили, и мы больше всех хотим мира. Сама знаешь, сколь хлебнули люди. — Разволновался, заходил по комнате, большой, в растоптанных широченных валенках. — Помнишь, как в Сибири картошку все сажали. А к утру в бараках воду в ведрах топором прорубали.

— Все помню. Не ходи взад-вперед, посиди лучше.

— Какое там посиди! Ты глянь, что в стране делается. Скоро от разрухи военной и следа не останется. А мы что же, болеть будем? Никогда еще шахтеры на обочине не отсиживались…

Так начался январь, последний месяц в жизни Изотова. Он бодрился, внушал всем, кто приходил проведать, что здоров, вот только чуточку после лечения оклемается — ив шахту, в забои.

— Готовьтесь, строгий ревизор придет, дотошный, спуску никому, — грозил он тяжелой рукой, весело поблескивая глазами, предвкушая, как снова окунется в такие привычные будни, без которых и жизнь не мила.

И трестовское начальство, и рядовые шахтеры, и гости из Горловки верили: конечно, вернется, на то он и Изотов, никаким болезням его не уложить в кровать.

Только жена молчала во время таких встреч, пряталась, дочки видели платок в руке.

— Мам, ты чего?

— Да так… — отвечала неопределенно.

Видела она, видела, как мечется во сне Никиша, просыпается часто. И днем ему было не по себе, ищет себе место поудобнее. То на кровати в спальне полежит. Не, что-то не так, идет в горницу, где диван.

— Душно, Надюша, — просил, — постели на веранде.

— Холодно на веранде, простынешь, — пугалась жена.

— Ну ладно, — соглашался он. Надевал разбитые валенки, выходил во двор, трогал стылые ветви деревьев, брал снег, прикладывал к лицу. Ослабев, присаживался на стульчик — специально выносил его из дома.

Умер Изотов на рассвете 14 января 1951 года, на руках верной Надюши. Хоронили его в Енакиеве, понаехало много людей из городов Донбасса, старых друзей и таких, кто никогда не видел его. Торжественно пронесли на руках до кладбища… Были венки, траурные речи, общая боль за безвременно ушедшего большого и красивого душой человека, рабочего-шахтера, именем которого впервые в мире было названо целое движение — изотовское.

Во всей стране читали слова некролога в «Правде»: «ЦК ВКП(б) с глубокой скорбью извещает, что 14 января сего года после продолжительной болезни скончался тов. Изотов Никита Алексеевич, член Центральной Ревизионной Комиссии Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), рабочий-шахтер, один из зачинателей стахановского движения среди шахтеров Донбасса…»

Изотов все же вернулся в родную Горловку. Посреди городской площади он стоит на гранитном постаменте в рабочей одежде, с лампой в руках, словно только что вышел из забоя.

Никита Изотов навечно занесен в списки горняков «Кочегарки», добывающих «солнечный камень» из недр земли, камень, освещающий путь вперед.

Словарь горных терминов и понятий

Врубовая машина (иногда врубовка) — машина, применяемая при добыче каменного угля для производства вруба — узкой щели, облегчающей отбойку куска угля от разрабатываемого массива. Первые практически пригодные врубовые машины появились в середине XIX века в Англии. В России изредка применялись еще в дореволюционный период. Массовое их применение, в частности, на донецких шахтах началось в годы первых пятилеток. В дальнейшем их заменили сперва угольные комбайны, а затем угледобывающие добычные механизированные комплексы, включающие в себя комбайн, конвейер для транспортировки угля и гидрофицированную крепь, предохраняющую машины и обслуживающих ее рабочих от обрушения кровли пройденного подземного пространства.

Выработки горные — пустые пространства под землей, образующиеся при добыче угля и других полезных ископаемых, имеющие производственное, транспортное или вспомогательное назначение. Выработки могут быть вертикальные, горизонтальные или наклонные. Различаются по устройству и назначению на множество разновидностей (ствол, гезенк, штрек, штольня, шурф и т. д.). Объяснение особенностей встречаемых в тексте названий выработок дается при каждом из таких понятий.

Гезенк — вертикальная выработка (своего рода колодец), соединяющая находящиеся на разных уровнях горизонтальные выработки и не имеющая выхода на поверхность земли.

Горизонт (подземный) — принятое в горном деле обозначение глубины той или иной выработки, пласта и т, п. Например: «горизонт 408» — это то, что находится на глубине 408 метров.

Держак — рукоять (обычно деревянная) того или иного рабочего инструмента горняка, в частности, обушка (см. это слово).

Забой — в узкоспециальном смысле слова постоянно перемещающийся по мере выемки угля или породы конец горной выработки, как бы углубляющаяся в недра ее «вершина». В обиходном языке шахтеров «забоем» часто именуют то место, где работают угледобытчики, и даже вообще вся подземная часть шахты.

Забойщик — основная производственная рабочая специальность при добыче угля вручную или с помощью отбойного молотка. В настоящее время последний способ используется, как правило, лишь на таких пластах, где невозможна механизация угледобычи. Последнюю осуществляют «горнорабочие очистного забоя» (часто сокращенно ГРОЗ), в число которых входят машинист угольного комбайна и его помощник.