Трудно быть богатой - Мария Жукова-Гладкова

Но думать на эту тему было некогда. Итак, какую же комнату бывший называл своей? Я точно помнила, что он сказал «у меня в комнате». Или врал? Вот будет неудобно перед журналистом… Я подключилась к нему и мы на коленях облазали весь пол в гостевой спальне.

— Думаю, что осталась только гардеробная, — заметил журналист. — В танцзале навряд ли.

Я придерживалась того же мнения. Тем более Лешка говорил «у правого окна». А в танцзале их было не два и даже не пять…

В гардеробной мы сразу же сели под правым окном. Саша-Матвей дернул одну половицу, другую… Третья поддалась.

— Вот! — воскликнул он.

Я вздохнула с облегчением. Мы быстро сняли три соседних половицы, открыв полость. В ней лежало два пакета. Мой приятель вытянул оба, дал один мне, сам заглянул во второй. В моем лежали аудиокассеты (обычные и диктофонные), видеокассеты и какие-то фотографии. Рассматривать их не было времени. У журналиста оказалось то же самое, правда, еще имелись компьютерные дискеты.

Багиров знает, с какой стороны к компьютеру подходят? — хотелось спросить мне, правда, было не у кого. А компьютерные игры? Как же без звездных войн? Но рассуждать об этом нам опять же было некогда.

— Быстро все закрываем и сматываемся, — прошептал Саша-Матвей.

Отложив пакеты в сторону, мы установили все половицы на место, причем мой спутник протер каждую носовым платком. Затем все тем же носовым платком он протер весь пол вокруг тайника, до которого мы могли дотрагиваться руками. Колени в брюках отпечатков не оставляли.

— Подождите меня у окна пару минуток, — сказал Саша-Матвей, подхватывая спортивную сумку с инвентарем и вручая мне пакеты.

— А вы? — удивленно спросила я.

— Ну неужели вы думаете, что я упущу такую возможность? Сейчас поставлю везде приборчики. Потом будем слушать, сидя в редакции.

Я понимающе кивнула, подхватила пакеты и двинулась в сторону спальни, через которую мы влезали внутрь. Меня совершенно не интересовало, в каких местах журналист установит свои приборчики, микрофончики, фотоаппаратики и что еще он там может установить.

Подойдя к окну, с ужасом посмотрела на болтающуюся веревку. Как я полезу по ней наверх? Ну неужели нельзя придумать какого-то другого способа?! Кажется, все на свете сейчас отдала, чтобы найти иной путь.

В это мгновение услышала, как где-то в квартире распахнулась дверь. Окно с грохотом захлопнулось у меня перед носом.

Я застыла на месте, не понимая, что происходит.

В спальню влетел Саша-Матвей.

— Быстро! За мной!

Второго приглашения мне не потребовалось и я, держа в руках пакеты, понеслась за журналистом. Он выбрал гардеробную, где раскрыл дверцу гигантского шкафа-купе, занимающего полностью две стены. Отдельный шкаф, поменьше, находился у третьей стены. Мы предпочли большой шкаф и закрылись изнутри.

— Кто там?.. — прошептала я, приложив губы к Сашиному уху.

— Не знаю. Открылась входная дверь, — точно также ответил журналист и предложил на всякий случай разойтись по разным концам шкафа. Он также попросил отдать ему один из пакетов. Я отдала и сама тронулась в другом направлении, стараясь не создавать никакого шума. Притормозила у какого-то меха. Багиров что, шубы носит? Как Киркоров? По-моему, мужик в шубе — это извращение, но у богатых свои привычки.

Я присела на корточки. Шуба спускалась до пола. Ну ничего себе… Хотелось бы мне взглянуть на бывшего в этом наряде. Или тут свекровь свое барахло держит? Ей своей квартиры не хватает?

А в комнате уже слышались чьи-то шаги, причем довольно тяжелые. По-моему, так ходит Багиров. Но точно я не помнила: развелись-то мы давно. Хотя мужчина он крупный и грузный.

Шаги направились в сторону окна. Как бы мне хотелось сейчас выглянуть наружу! Но я предпочла сидеть, как мышка рядом с норкой (в смысле укрытием, а не мехом — этот имел гораздо более длинный ворс, чем норка. Послышался какой-то треск, потом еще. Трехэтажный мат. Багиров! Точно, голос бывшего мужа я узнала. Судя по смыслу высказываний, он был недоволен пропажей содержимого тайника и спешил сообщить об этом всему миру, к которому имел некоторые претензии.

Затем, опять же судя по звукам и личным комментариям, Алексей Владимирович стали вскрывать весь пол. Правда, быстро остановились: руки у него всегда росли из места, расположенного в задней части организма. В ярости Лешка направил какой-то тяжелый инструмент в зеркало, украшавшее шкаф-купе, в котором я находилась. Послышался звук падающих на пол осколков.

«К покойнику», — успела подумать я. С другой стороны порадовалась, что инструмент не пробил дверцу, не убил меня, не покалечил, и мое присутствие в комнате так и осталось для Лешки тайной.

Лешка продолжал материться, круша все вокруг. Э, да так он и до нас доберется! А как я смогу ему противостоять? Ведь при виде меня и тем более пакета в моих руках он ведь свернет мне шею…

Нет, пакет я успею куда-нибудь сунуть, под шубу, например. И вообще, пора мне в нее залезть.

Не боясь, что меня услышат снаружи, я проскользнула внутрь и притаилась. Как раз вовремя. Лешка отодвинул дверцу шкафа недалеко от того места, где я стояла, и, воя, как раненый слон, стал рвать с вешалок костюмы и сбрасывать их все на пол. Это я могла видеть в щелочку между полами шубы. Ну эти хоть не разобьются, подумала я, хотя, наверное, думать следовало о другом, например, о том, как я отсюда выберусь. В особенности, если Лешка найдет альпинистский крюк.

Хотя он вполне может решить, что грабители уже ушли — и крюк снимет. Как же я тогда выйду из квартиры?!

Мои размышления прервал робкий голос:

— Леша?

За ним последовал крик:

— Леша!!!

— Это ты, дура старая, все забрала?! — ответил яростным воплем Багиров. — Куда ты все дела?! Отвечай!

Сын обматерил родную мать последними словами. Ему с таким лексиконом не нефтяную компанию возглавлять, а под забором или в канаве валяться.

Свекровь уже вернулась с Кипра? Хотя я ведь не знала об ее точных планах…

— Лешенька, сынок, ты жив? — Надежда рыдала в голос. — Какое счастье! Но почему, почему ты обманул меня? Ты не представляешь, что я пережила! Я думала, что моя жизнь закончилась…

— И правильно думала, — резко оборвал сынок. — Зажилась ты на этом свете, дура старая! Давно пора на кладбище. Вот и похороним тебя вместо меня! Ты же меня в закрытом гробу хоронить собиралась? Сама в него и ляжешь.

— Леша, что ты такое говоришь?

Мне было ее искренне жаль и я с трудом сдержалась, чтобы не выскочить из шкафа и не высказать этому негодяю все, что о нем думаю. Но сдержалась. Чтобы меня тоже не положили в гроб на пару со свекровью. Или вместо нее.

— Леша, почему ты меня так ненавидишь? — тем временем спрашивала мать, продолжая рыдать. — Я же жизнь на тебя положила. Я все для тебя делала. Вся моя жизнь — для тебя. Ты помнишь, сколько раз я тебя выручала? Я же решала все твои проблемы. Я договаривалась со всеми. Да если бы не я, ты бы уже сгинул в тюрьме! Лешенька, сынок, скажи, что ты хочешь?

— Чтобы ты наконец дала мне жить моей жизнью! Чтобы ты в нее не лезла! Ты мне никогда не давала и шагу ступить без присмотра! Ты всегда указывала мне, что делать! Я в состоянии сам решить свои проблемы! А ты никогда меня и в грош не ставила! Ты всегда считала, что я ни на что не способен! А я способен! И теперь буду жить без тебя!

Судя по звукам, я поняла, что Надежда Георгиевна опустилась на пол. Затем она завыла — по-бабьи. Кто бы мог подумать?

А Лешка вбивал гвоздь за гвоздем в сердце матери. Это он скачивал деньги из «Алойла», и теперь у него на заграничных счетах накопилась уже кругленькая сумма, которой хватит на много лет. Но он не намерен на этом останавливаться. «Алойл» также будет его.

— Так он и так твой! — всхлипнула мать. — Твой он, Леша!

— Нет! Ты никогда не подпускала меня к руководству компанией, сама вела все дела. Ты не собиралась делать меня равным партнером, а только приказывала мне: здесь поставишь свою подпись, скажешь это и то тому-то, поедешь на презентацию, в баню и еще куда-то. Ты никогда не воспринимала меня, как равного. Мы никогда не были даже равными партнерами, да вообще не были партнерами! Ты считала меня ничтожеством. А я доказал, что могу отобрать у тебя «Алойл».

Далее Лешка сообщил, что в свое время нанял высококлассного хакера, который и помог ему собрать нужную информацию. Наняв еще одного специалиста, Лешка делал записи разговоров матери, так что знал, чем она занимается.

— Так это ты расстроил сделку с арабами? — воскликнула Надежда. Затем она назвала какие-то имена, которые я никогда не слышала.

Почему с арабами? У них же своей нефти навалом…

— Да, мама. Да! Но денежки за насосы — «Ах вот оно что!» — не ушли в никуда! Они упали ко мне на счет. Ты их не получила, а я получил. Вот так-то! И твоих последних гостей тоже я пристрелил! Как, достают тебя менты? Или тут, наверное, уже фээсбешники стараются? Это все я, мама, я!