Мутные воды - K. Ксандер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну вот и готово, — Артур захлопнул заднюю дверь машины и отряхнул руки. Можно было ехать. Он взглянул на Эмилию и ему на мгновение издалека показалось, что она прослезилась.
— Эй, я ненадолго уезжаю. Тебе страшно?
Девушка вяло улыбнулась.
— Нет, ерунда. Просто странно оставаться одной, вот и все.
— Ты не одна, тут как минимум остается миссис Хабард. И кстати, — в этот момент Артур приметил Роберта, который неспешно подходил к дому по ту сторону забора, — у тебя появится, новый друг, я полагаю.
Роберт шел по улице, разглядывая другие особняки, стоящие по соседству. Мыслями он был уже в работе. По задумке, он должен был помогать Артуру с его делами, пока того не будет в городе. Эмилии не нужно было объяснять их суть, в данный момент это мало ее волновало. Приподняв голову, он увидел ее, стоящую на крыльце дома, и Артура, который суетился вокруг чемоданов. Главное, нужно было вести себя естественно и не выдавать тот пылкий душевный трепет, который вызывала в нем девушка.
— Новый друг? — смутилась Эмилия.
— Ну это так, образное выражение. Мне понадобится помощник на время моего отъезда, так что он будет приходить сюда и работать в моем кабинете.
«Впрочем, какая разница?» — подумала она. В ее планах также значилось небольшое путешествие, как только станет возможным физически выдерживать большие нагрузки.
Из дома вышла миссис Хабард, в руках у которой был плотно набитый мешок. Артур тут же догадался о его содержимом.
— Миссис Хабард, ну зачем? — проныл он. — Я же сказал, что ничего не нужно. Я буду останавливаться на обед и ужин!
Домохозяйка проигнорировала его замечание и открыла переднюю дверь машины, чтобы благополучно оставить все на сиденье. Внезапный порыв ветра сорвал с кустов белых роз лепестки, и они закружились вихрем по саду словно крупные снежинки. В эту же секунду калитка открылась и через нее прошел Роберт. Он поежился, запахнул воротник плаща и поднял глаза: все присутствующие уставились на него, рассматривая с любопытством. И если на лицах Эмилии и Артура отражался простой интерес к малознакомому человеку, то миссис Хабард буквально просверлила его взглядом. Ей совсем не нравилось то, что какой-то посторонний парень будет теперь ежедневно здесь ошиваться. Она обратилась к Артуру:
— С вами можно будет связаться в случае чего, сэр?
— Боюсь, что нет, миссис Хабард. Надеюсь, никакой чрезвычайной ситуации не возникнет.
— Хорошо, сэр. Желаю вам приятного путешествия! — ответила она с таким же строгим выражением лица, с каким отчитываются перед генералами в армии, и поспешила скрыться в доме.
— Привет! — Артур кивнул Роберту.
— Как приготовления?
— Эм… нормально, — Артур не привык тратить время на пустую болтовню и пристально посмотрел на юношу, как бы посылая невербальный сигнал: «Мы все проговорили и друг друга поняли, да?»
К ним подошла Эмилия, она по-прежнему обнимала себя за плечи. Ветер усиливался, нагоняя серый тучи, и становилось прохладнее.
— Здравствуй, Роберт — сказала она с улыбкой, пытаясь утаить скверное настроение.
Двое следили за каждым движением Артура. Тот не стал вдаваться в прощальные речи и устраивать эмоциональные проводы. Он, лишь похлопав своего «помощника» по плечу и подмигнув кузине, сел за руль и немедля тронулся. Когда черный автомобиль скрылся за углом, ведущим на соседнюю улицу, в воздухе повисло безмолвное напряжение. Роберт смотрел свысока на девушку: та не сводила глаз с поворота, где секунды назад повернула машина, и, как ему казалось, стеснялась пошевелиться. Окинув взором небо бело-серого цвета, будто перед снегом, он первым решил прервать молчание:
— Погода портится.
Эмилия не промолвила ни слова. Медленно повернувшись к нему лицом, она прошла мимо, и Роберт уловил едва слышимые нотки ее аромата. Шифоновый алый платок ярко выделялся на фоне бледного неба, ее платья цвета ванили, на фоне дома из светлого дерева. Он был словно предупреждающее знамение, из тех, которые люди видят, но не хотят замечать. Столь притягательное, оно одновременно рождало чувство опасности и риска. Но мы игнорируем дурные предчувствия и все равно идем туда, куда не стоит, и следуем за теми, от кого нужно держаться подальше. Потому что только так мы можем вновь ощутить себя живыми.
Часть II
«Часто мы разрушаем то, что любим,
а после, еще сильнее любим то,
что уничтожили».
Хайнц Кербер
Пролог
Два года назад
По мощеной узенькой улочке, поднимающейся плавно в гору, неспешно текла река людей. Одни останавливались, разглядывая витрины магазинов, другие — озирались по сторонам, сверялись с картой или смотрели вверх, изучая архитектуру тесно стоящих друг другу зданий. В этот плавный поток постоянно вмешивались громко гудящие машины, велосипеды и трамваи, так что людям приходилось все время быть начеку. Из маленьких уютных кафешек тянулись запахи свежего кофе и ароматной выпечки. С каждой минутой день ускользал, над городом заходило солнце, и многие старались поскорее забраться повыше, чтоб насладиться великолепным видом.
И за всем этим кипящим жизнью хаосом с крыши наблюдали двое. У себя дома они прослыли заядлыми путешественниками. Их видели во многих столицах и отдаленных уголках мира. Со стороны казалось, что им предстоит прожить бесконечную жизнь. Они чувствовали себя вне времени, песчинками посреди вечности. Им не нужно было возвращаться домой, их нигде не ждали. Сейчас они находились на одной из самых высоких крыш, откуда открывался фантастически красивый вид на сотню маленьких домиков, рассыпавшихся на нескольких холмах. Они были окружены водной гладью — двумя морями, сливавшимися воедино. Сидя на просторной веранде и медленно попивая чай, брат и сестра уже на протяжении часа просто молча проживали момент.
— Эми, детка, посмотри на меня, — Арчибальд вдруг ласково слегка коснулся подбородка сестры и заглянул ей в лицо. — Ты так хотела уехать, и вот ты здесь. Как себя чувствуешь теперь?
Лицо сестры не выражало каких-либо эмоций. Она выглядела бледнее обычного, а ее взгляд блуждал где-то вдали в хаосе крутых улиц, спускавшихся со склона холма будто ручейки. Но внутри нее была выжженная земля. На ее сердце провели тяжелую операцию без наркоза, но что странно — сейчас она не чувствовала абсолютно ничего. Так, будто получила львиную долю анестезии, воздействующей не на тело, а на душу.
— Я рада, Арчи, правда, — говорила она безжизненным голосом.
— Ты боишься вернуться обратно? Боишься оказаться там, где было столько боли?
— Я не думаю сейчас о возвращении. Хочу побыть
