Место встречи - Левантия - Варвара Шутова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Орлова достала из ридикюля изящную записную книжку с серебряным карандашиком, черкнула пару строк, отдала листочек Арине и удалилась царственной походкой.
Арина решительно смяла бумажку. Нет, она не могла так. И дело было не в указе, не в возможной уголовной ответственности…
«Слишком много смертей. Слишком много. Еще одна будет точно лишней», — подумала она, выбрасывая записку с адресом в урну.
Белка
— Что-то ты выглядишь не очень, — Моня тревожно и внимательно вглядывался в лицо Арины, забыв про тлеющую папиросу.
— Приятно получить комплимент от мужчины.
— Я серьезно. Знаешь, немного за тебя переживаю. Будешь смеяться, но хотел бы видеть тебя живой и здоровой.
— А что, я настолько плохо выгляжу, что ты сомневаешься в моей живости?
— Ты когда последний раз себя в зеркале видела?
— Ну…
— Понятно.
Цыбин достал из кармана маленькое круглое зеркальце в золотистой оправе. Арина взглянула в него — и чуть не закричала. В зеркальце отразилась старуха с запавшими почерневшими глазами, обтянутыми бледной кожей скулами и посиневшими губами.
— М-да. Краше в гроб кладут. Впрочем, вполне соответствует внутренним ощущениям.
— Слушай, я в этих делах не спец, ну ты бы дошла до врача, не знаю…
— До какого? Обычные разводят руками, говорят «вообще не понимаем, что происходит», а где взять специалиста по начинающим драконам — ума не приложу.
— Значит, все-таки мальчик?
— Предположительно.
— Скажешь Давыду? Он будет рад.
— И не подумаю. К нему этот ребенок отношения не имеет.
— Угу. Я верю.
— Скажем так, не будет иметь отношения юридически.
— Как скажешь. А насчет врача — есть одна идея, но она тебе не понравится.
— Все-таки готова выслушать. А то правда, что-то совсем нехорошо.
— Специалист по всяким вашим женским делам, стаж — лет так тридцать, если не больше. Плюс знает, что такое начинающий дракон на собственном опыте.
— А в чем подвох?
— Сама не догадываешься? В том, что за последние сорок лет в Левантии родился только один дракон — и он тебе хорошо известен. Ну как? Готова увидеться с его ближайшей родственницей, такой же заложницей своего сына, как и ты?
— В последнее время у меня слишком мало ситуаций, подразумевающих выбор. Буду благодарна, если сводишь меня к ней.
— Сегодня часов в шесть вечера. У ДавыдЯныча как раз будут дела в городе, так что дома мы его гарантированно не застанем. И не нервничай, Белка — потрясающий человек!
— Белка?
— Бэлла Моисеевна, извини, Шорина. В общем, до вечера. И это… береги себя, пожалуйста.
Когда вечером Арина вышла из каретного сарая, Моня уже ждал ее на крыльце.
Идти оказалось недолго — если дворами, так вообще ерунда. Затерянный в глубине квартала трехэтажный серый дом, весь оплетенный девичьим виноградом, стоял покоем, как стол на свадьбе. Во внутреннем дворе сохло белье, резвились дети, какой-то шелудивый пес деловито разведывал подступы к помойке. За столиком под навесом чисто мужская компания азартно резалась в карты. Из открытых окон слышались обрывки слов, гитарные переборы, хрип радиоточки и звон посуды.
Этот дом был совершенно не похож на Аринин, но выглядел таким уютным, что казался почти родным.
Они поднялись на третий этаж, Моня позвонил в один из звонков условным сигналом: короткий, длинный, три коротких, длинный.
Открыла им маленькая тонкая огненно-рыжая женщина в уютном домашнем платье.
— Моня, извини, денег нет, так что не больше полусотни, причем с отдачей, — сказала она с порога тихо, но молодо и звонко.
— Я по другому делу, — промурлыкал Цыбин, — вот, коллеге надо помочь.
Он пропустил Арину вперед.
— Я тебе сколько раз говорила, что я такими вещами не занимаюсь?
— Да тут другое! Проконсультировать, подсказать. Почему вы обо мне всегда так плохо думаете?
— Потому что хорошо тебя знаю. Иди чаем распорядись. Ты знаешь, где там что.
— Да я на минуту. Так что если удостоите меня разговором тет-а-тет, убегу после него немедленно.
Арина в каком-то полусне пошла за рыжей — и очутилась в темноватой комнате, заставленной книжными шкафами, с круглым столом, покрытым бархатной скатертью, с пухлым диваном, с фотографиями на фоне выцветших обоев… И опять, все это было совершенно не похоже на квартиру Арининых родителей, но ощущалось настолько своим, настолько уютным…
Раздражал только легкий запах шоринского одеколона — от него слегка мутило.
Рыжая вышла из комнаты, а Арина стала рассматривать фотографии: Давыд с какой-то девушкой, явно на маскараде — он в черкеске с газырями, с длинными подкрученными усами и накладной бородой, она — в вышиванке, смеется, запрокинув голову. Как же похожа на эту рыжую.
Арина еще раз посмотрела на фото — да, это рыжая, как там ее Моня называл? Белка?
Получается, что с бородой — не Давыд. Его отец?
На другой фотографии маленький мальчик в матроске обнимал грубо сделанную деревянную лошадку. В руке у мальчика была такой же топорной работы сабелька, но видно было, что малыш гордится своими сокровищами. И рядом — тот же мальчик, но уже взрослый, такой знакомый и родной, рядом с живой лошадью чистит настоящую саблю с таким же гордым видом.
Сколько ему тут? Лет двадцать? Шейка еще тоненькая, как у подростка, усишки перышками… Птенец дракона.
Арина вздохнула — и почувствовала, что в комнате очень жарко и душно.
У Арины начало темнеть в глазах — и она присела на диван. Она не заметила, как вернулась Белка.
— Да ты вся горишь, деточка, — рыжая дотронулась запястьем до лба Арины, так же, как это делал папа, и больше никто — остальные трогали лоб ладонью или губами. — Ты больна?
— Нет, это он… — Арина погружалась в тошнотворную, пропахшую одеколоном темноту, слова ей давались с трудом. Она показала рукой себе на пока еще впалый
