Аня из Шумящих Тополей - Люси Монтгомери

12

Такой уж была рождена маленькая Элизабет Грейсон: она всегда ожидала каких-нибудь событий. И даже то обстоятельство, что под бдительным оком бабушки и Женщины события происходили редко, никогда ни в малейшей степени не омрачало ее надежд. Что-то обязательно должно было когда-нибудь случиться — если не сегодня, то завтра.

Когда в Шумящих Тополях поселилась мисс Ширли, Элизабет почувствовала, что Завтра, должно быть, совсем близко, а поездка в Зеленые Мезонины помогла ей еще лучше представить, каким оно должно быть. Но теперь в июне, в конце третьего и последнего года работы мисс Ширли в Саммерсайдской средней школе, сердце маленькой Элизабет упало — упало прямо в хорошенькие ботиночки на пуговках, в которые бабушка всегда обувала ее. Многие дети в школе, где училась Элизабет, с завистью смотрели на эти красивые ботиночки из козловой кожи. Но маленькая Элизабет была равнодушна к любым красивым ботиночкам, если не могла шагать в них путем, ведущим к свободе. А теперь еще и ее обожаемая мисс Ширли уезжает от нее навсегда! В конце июня она расстанется с Саммерсайдом и вернется в прекрасные Зеленые Мезонины. Мысль об этом была просто невыносима для Элизабет. И напрасно мисс Ширли обещала, что летом, прежде чем выйдет замуж, возьмет ее погостить в Зеленые Мезонины. Маленькая Элизабет почему-то чувствовала, что бабушка не отпустит ее во второй раз. Элизабет знала, что бабушка никогда не одобряла ее близких отношений с мисс Ширли.

— Это будет конец всему, мисс Ширли, — всхлипывала она.

— Давай надеяться, дорогая, что это только начало чего-то нового, — бодро возразила Аня. Однако и сама она была удручена. От отца девочки не было никаких вестей. То ли письмо, отправленное на адрес фирмы, не попало в его руки, то ли ему не было дела до положения дочери. А если ему нет дела, то что будет с маленькой Элизабет? Уже сейчас, в детстве, ей приходится нелегко, но что будет потом?

— Эти две старушенции замуштруют ее насмерть, — сказала Ребекка Дью, и Аня почувствовала, что правды в этом замечании куда больше, чем изящества.

Элизабет понимала, что ее «муштруют». Особенное возмущение вызывало у нее то, что этим занималась не только бабушка, но и Женщина. Конечно, было неприятно терпеть это и от бабушки, но, скрепя сердце, можно все же согласиться с тем, что бабушка, возможно, имеет определенное право командовать тобой. Но какое право имеет Женщина? Элизабет всегда хотелось прямо спросить ее об этом. Она спросит когда-нибудь — когда наступит Завтра. И с каким удовольствием посмотрит она тогда, какое выражение лица будет у Женщины!

Бабушка никогда не позволяла Элизабет ходить на прогулку одной — из опасения, как она говорила, что девочку могут украсть цыгане. Они украли какого-то ребенка однажды, лет сорок назад. Теперь цыгане появлялись на острове очень редко, и Элизабет чувствовала, что эти опасения — всего лишь предлог. Ну зачем бабушке беспокоиться, украдут ее или нет? Элизабет знала, что бабушка и Женщина совсем не любят ее. Да они никогда даже не называли ее по имени, когда говорили о ней. Для них она всегда была просто «ребенок». Как неприятно было Элизабет слышать, что о ней говорят «ребенок», точно так же, как могли бы сказать «собака» или «кошка», если бы в доме были эти животные. Но когда Элизабет осмелилась возразить против этого, бабушкино лицо сделалось красным и сердитым и Элизабет была наказана за дерзость, а Женщина наблюдала за происходящим, и вид у нее был очень довольный. Элизабет часто спрашивала себя, почему Женщина ее ненавидит. Зачем кому-то ненавидеть тебя, если ты такая маленькая? Стоишь ли ты того, чтобы тебя ненавидеть? Элизабет не знала, что ее мать, которой рождение дочери стоило жизни, была любимицей этой ожесточившейся старой женщины, да если бы даже и знала, все равно не смогла бы понять, какие извращенные формы принимает порой столкнувшаяся с роковыми обстоятельствами любовь.

Элизабет питала отвращение к бабушкиному мрачному и великолепному дому, где все казалось ей чужим, несмотря на то что она прожила в нем всю жизнь. Но после того как в Шумящие Тополя приехала мисс Ширли, все чудесным образом изменилось. Теперь Элизабет жила в чарующем романтическом мире. Куда ни посмотришь, всюду была красота. К счастью, бабушка и Женщина не могли помешать Элизабет смотреть, хотя она не сомневалась, что они сделали бы это, если бы могли. Короткие прогулки вдоль красной, ведущей в гавань дороги — прогулки, которые ей так редко позволяли совершать с мисс Ширли, были яркими моментами в ее мрачной жизни. Ей доставляло удовольствие все, что она видела. Странные красно-белые кольца далекого маяка, берега в голубой дымке, маленькие серебристо-голубые волны, портовые огоньки, мерцающие в фиолетовых сумерках, — все это доставляло ей до боли глубокую радость. А гавань с ее туманными островами и пылающими закатами! Элизабет всегда подходила к мансардному окошку, чтобы полюбоваться ими сквозь верхушки деревьев. А корабли, с восходом луны отправлявшиеся в плавание! Корабли, которые возвращались, и корабли, которые не возвращались никогда. Как хотелось Элизабет отправиться на одном из них в путешествие к Острову Счастья. Корабли, которые никогда не возвращались, оставались там, где всегда было Завтра.

А таинственная красная дорога бежала все дальше и дальше, и Элизабет томило непреодолимое желание пройти по ней до самого конца. Куда она вела? Порой Элизабет думала, что умрет от любопытства, если не выяснит это. Когда на самом деле наступит Завтра, она пройдет по этой дороге и, может быть, найдет свой собственный остров, где сможет жить вдвоем с мисс Ширли и куда бабушка и Женщина никогда не доберутся. Обе они терпеть не могут воды, а в лодку на за что и ногой не ступят. Элизабет любила воображать, как она насмехается над ними со своего маленького острова, в то время как они в тщетной злобе смотрят на нее с берега острова Принца Эдуарда.

— Это Завтра, — дразнила бы их она. — Вы не можете схватить меня! Вы всего лишь в Сегодня.

Как это было бы весело!

И вот однажды вечером в конце июня случилось нечто поразительное. Мисс Ширли сказала миссис Кембл, что на следующий день едет на Летящее Облако с поручением к некоей миссис Томсон, возглавляющей комитет по приготовлению угощения для собраний дамского благотворительного общества, и попросила позволения взять с собой Элизабет. Бабушка согласилась, как всегда, угрюмо, — Элизабет, ничего не зная о сведениях, имевшихся в распоряжении мисс Ширли и наводивших ужас на Принглей, никогда не могла понять, почему бабушка вообще согласилась, — но она согласилась.

— Мы дойдем до самого выхода из гавани, — шепнула Аня, — после того как я выполню поручение комитета на Летящем Облаке.

Элизабет отправилась спать в таком волнении, что и не надеялась уснуть. Наконец-то она откликнется на зов дороги, которая так долго манила ее к себе. Но, несмотря на возбуждение, она добросовестно совершила обычный маленький ритуал отхода ко сну: аккуратно сложила свою одежду, почистила зубы, расчесала волосы. Она подумала, что у нее довольно красивые волосы, хотя, конечно, не такие, как восхитительные рыжевато-золотые волосы мисс Ширли, волнистые и с маленькими завитками возле ушек. Элизабет отдала бы все на свете, лишь бы иметь такие волосы, как у мисс Ширли.

Прежде чем лечь в постель, Элизабет выдвинула один из ящиков высокого, покрытого черным лаком старинного комода и достала из-под стопки носовых платков заботливо спрятанный портрет мисс Ширли, который был вырезан из специального выпуска «Еженедельного курьера», поместившего на своих страницах портреты учителей Саммерсайдской средней школы.

— Доброй ночи, дорогая мисс Ширли.

Она поцеловала портрет и вернула его в тайничок. Затем она забралась в кровать и уютно свернулась под одеялами. Июньская ночь была прохладной, из гавани дул пронизывающий ветер. Он был куда сильнее, чем обычный ветер. Он свистел, и хлопал, и раскачивал ветви деревьев, и бился с глухим шумом в окно, и Элизабет подумала, что гавань, должно быть, превратилась сейчас в огромное пространство вздымающихся и опускающихся волн, освещенных луной. Как было бы интересно пробраться в такую лунную ночь поближе к морю! Но такое возможно только в Завтра.

Где находится это Летящее Облако? Что за название! Тоже прямо из Завтра. Как это досадно, что Завтра так близко, а ты не можешь попасть туда!.. Но что, если ветер надует дождь? Элизабет знала, что ее никуда не отпустят, если будет дождь.

Она села в постели и молитвенно сложила руки.

— Дорогой Бог, я не хочу вмешиваться не в свое дело, но не мог бы Ты позаботиться о том, чтобы завтра было ясно? Пожалуйста, дорогой Бог!

Следующий день оказался совершенно великолепным. Элизабет чувствовала себя так, словно сбросила невидимые оковы, когда вдвоем с мисс Ширли они уходили прочь от этого дома мрака и уныния. Она полной грудью вдыхала свободу, хотя Женщина и смотрела со злобой им вслед через красное стекло большой парадной двери. Как это замечательно — идти по прекрасному широкому миру с мисс Ширли! Что будет, когда мисс Ширли уедет? Но Элизабет тут же решительно отбросила эту мысль. Она не будет думать о грустном, чтобы не портить этот чудесный день. Может быть — очень может быть, — они с мисс Ширли попадут сегодня вечером в Завтра, и тогда их никогда не разлучат. Элизабет хотелось просто спокойно шагать вперед к чарующей голубизне края света, впивая окружающую красоту. За каждым поворотом дороги взору открывались новые прелести, а поворачивала и петляла она без конца, повторяя все изгибы невесть откуда взявшейся речушки.