Аня из Шумящих Тополей - Люси Монтгомери

Мисс Минерва безжалостно заставила Аню пройти по всему огромному дому, где было полно больших квадратных комнат: бальная зала, оранжерея, бильярдная, три гостиных, комната для завтрака, бесчисленное множество спален и гигантский мезонин. Все они были великолепными и мрачными.

— Это мои дяди — Рональд и Рубен, — сказала мисс Минерва, указывая на двух достойных джентльменов, которые, казалось, со злобой взирали друг на друга с противоположных концов камина. — Они были близнецами и люто ненавидели друг друга с самого рождения. Дом гудел от их ссор и перебранок. Это отравляло жизнь их матери. И во время их последней ссоры в этой самой комнате, когда над городком бушевала гроза, Рубен был убит молнией. Рональд так никогда и не оправился после этого потрясения. С того дня его преследовал призрак брата… Его жена, — добавила мисс Минерва, увлекшись воспоминаниями, — проглотила свое обручальное кольцо.

— Какой необы…

— Рональд счел, что это было очень легкомысленно с ее стороны, и не захотел принять никаких мер. А ведь, срочно прибегнув к рвотному, можно было бы… Но больше о кольце ничего не слышали. Это происшествие испортило ей всю жизнь. Она всегда чувствовала себя такой незамужней без обручального кольца.

— Какая красивая…

— Да, это моя тетя Эмилия. Не родная тетя, конечно. Всего лишь жена дяди Александра. Она славилась своим одухотворенным взглядом, но отравила своего мужа тушеными грибами — поганками, по существу. Мы всегда делали вид, что это была случайность, поскольку убийство в семье — это такая грязная вещь, но все мы знали правду. Конечно, она вышла за него против своей воли. Она была веселая молоденькая девушка, и он был явно слишком стар для нее. Цветущий май и седой декабрь, моя дорогая. Тем не менее это отнюдь не основание для того, чтобы накормить мужа поганками. Она сама зачахла вскоре после этого. Они похоронены вместе в Шарлоттауне. Все Томгаллоны похоронены в Шарлоттауне… А это портрет моей тети Луизы. Она выпила настойку опия. Доктор откачал его из желудка и спас ей жизнь, но все мы чувствовали, что никогда больше не сможем доверять ей. И когда она наконец умерла — вполне прилично, от воспаления легких, — мы вздохнули, в известной мере, с облегчением. Конечно, некоторые из нас не особенно винили ее. Видите ли, моя дорогая, ее отшлепал муж.

— Отшлепал…

— Именно так. Есть, право, такие вещи, какие ни одному джентльмену не следует делать, моя дорогая, и одна из них — это шлепать жену. Сбить ее с ног — возможно, но шлепать — никогда! Хотела бы я, — добавила мисс Минерва очень величественно, — посмотреть на мужчину, который осмелился бы шлепать меня.

Аня почувствовала, что ей тоже хотелось бы посмотреть на него. Она осознала, что воображение все же имеет пределы. Никакой полет фантазии не обеспечил бы ей возможность представить мужа, шлепающего мисс Минерву Томгаллон.

— Это комната, где мой бедный брат Артур и его жена поссорились в тот вечер, когда он привез ее домой после свадьбы. Она ушла от него и больше не вернулась. Никто так никогда и не узнал, из-за чего все это вышло. Она была так красива и величественна, что мы всегда называли ее королевой. Некоторые говорили, будто она вышла за него только потому, что не хотела обижать отказом, и пожалела об этом, когда было слишком поздно. Этим она погубила жизнь моего брата. Он стал коммивояжером. Ни один Томгаллон, — трагическим голосом произнесла мисс Минерва, — никогда не был коммивояжером… Это бальная зала. Разумеется, теперь она никогда не используется. Но в свое время здесь было дано множество балов. Томгаллоны славились своими балами. Люди съезжались на них со всего острова. Та люстра стоила моему отцу пятьсот долларов. Его тетя Пейшенс танцевала здесь однажды и упала замертво — прямо здесь, в том углу. Она растравляла себе душу из-за мужчины, который обманул ее надежды. Не представляю себе, как девушка может убиваться из-за какого-то мужчины. Мужчины, — заявила мисс Минерва, глядя на фотографию своего отца, человека с колючими бакенбардами и орлиным носом, — всегда казались мне такими заурядными созданиями. У нас есть старая легенда о том, что однажды во времена дедушки, когда его и бабушки не было дома, семья в субботу вечером устроила здесь танцы, которые затянулись до воскресного утра, и, — мисс Минерва понизила голос так, что у Ани мурашки забегали по телу, — вошел сатана. В том эркере на полу есть странная отметина, очень напоминающая выжженный отпечаток ступни. Но, конечно, в эту историю я не очень верю.

Мисс Минерва вздохнула, словно ей было очень жаль, что она не может поверить.

11

Столовая была под стать всему дому. В ней Аня увидела еще одну перегруженную украшениями люстру, столь же перегруженное украшениями зеркало в позолоченной раме над каминной полкой и стол, красиво накрытый серебром, хрусталем и старинным фарфором. Ужин, поданный довольно мрачной и дряхлой служанкой, оказался обильным и очень вкусным, так что Анин здоровый юный аппетит отдал ему должное сполна. Мисс Минерва некоторое время хранила молчание, и Аня не осмеливалась сказать ни слова из опасения, что это может вызвать новый поток рассказов о трагических событиях. В какой-то момент в комнату вошел большой, холеный черный кот и сел у ног мисс Минервы с хриплым «мяу». Мисс Минерва налила в блюдечко сливок и поставила на пол перед ним. После этого она стала казаться настолько более похожей на обычное человеческое существо, что Аня в значительной мере освободилась от благоговейного страха, который внушала ей последняя из Томгаллонов.

— Возьмите еще персиков, моя дорогая. Вы ничего не ели — абсолютно ничего.

— О, мисс Томгаллон, мне так понра…

— Томгаллоны всегда угощали на славу, — сказала мисс Минерва не без самодовольства. — Моя тетя София пекла лучший бисквитный торт из всех, какие я когда-либо ела. Я полагаю, что единственной особой, которую мой отец не любил видеть у нас в гостях, была его сестра Мэри — у нее был плохой аппетит. Она брала себе маленький кусочек кушанья и только пробовала. Он воспринимал это как личное оскорбление. Отец вообще был неумолимым человеком. Он так никогда и не простил моего брата Ричарда за то, что тот женился против его воли. Отец велел ему покинуть дом, и Ричарду никогда больше не было позволено появляться здесь. Отец всегда читал «Отче наш», когда семья становилась утром на молитву, но после того как столкнулся с таким проявлением неуважения со стороны сына, неизменно пропускал слова: «Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Я так и вижу его, — задумчиво добавила мисс Минерва, — как он стоит на коленях и пропускает эту фразу.

После ужина хозяйка и гостья перешли в самую маленькую из трех гостиных — но которая все же была довольно большой и мрачной — и провели вечер перед огромным, приветливо горящим камином. Аня вышивала тамбуром набор замысловатых салфеточек, а мисс Минерва непрерывно вязала шерстяную шаль и продолжала то, что было по существу монологом, состоявшим большей частью из краткого изложения эпизодов яркой истории Томгаллонов. Одна солгала своему мужу, и он никогда больше ей не верил, моя дорогая. Другая, в ожидании скорой смерти мужа, заказала для себя полный комплект траурной одежды, а муж не оправдал ее надежд и выздоровел. Оскар Томгаллон умер, а потом воскрес. "Но они не хотели, чтобы он воскресал, моя дорогая. В этом была трагедия". Клод Томгаллон нечаянно застрелил собственного сына. Дэвид Томгаллон обещал своей умирающей ревнивой жене, что никогда больше не женится, а потом все-таки женился, и, как предполагали, с тех пор его преследовал призрак покойной ревнивой супруги.

— Его глаза, моя дорогая… казалось, они всегда устремлены не на тебя, а на что-то за твоей спиной. Люди ужасно не любили находиться в одной комнате с ним. Никто другой никогда не видел этого призрака, так что, возможно, он просто испытывал угрызения совести. Вы верите привидения, моя дорогая?

— Я…

— Конечно, у нас есть настоящее привидение — в северном флигеле. Очень красивая молодая девушка — тетка моего отца Этель, которая умерла в расцвете лет. Ей очень хотелось жить — она собиралась замуж. Это дом трагических воспоминаний.

— Мисс Томгаллон, неужели в этом доме никогда не происходило ничего приятного? — Аня сумела закончить эту фразу лишь по счастливой случайности — мисс Минерве пришлось прервать речь на время, необходимое для того, чтобы высморкаться.

— Полагаю, что происходило, — сказала мисс Минерва таким тоном, словно ей было очень неприятно признаваться в этом. — Да, конечно, мы часто проводили время довольно весело, когда я была девушкой. Мне говорили, что вы пишете книгу обо всех жителях Саммерсайда, моя дорогая.