Мелодия Бесконечности. Симфония чувств - Екатерина Голинченко

— Эй, парни, кажется, девушка ясно дала понять, что вы ей не интересны, и она не хочет вас, — Марк появился вовремя, от неожиданности увиденной им сцены пакет с покупками выпал из его рук, — Шли бы вы отсюда, но, сначала вы извинитесь перед ней.

— Слышь, пижон, сам вали, куда шел, пока не расписали твоё ухоженное личико, — он кинулся к Мей, но троица преградила ему путь, — И с чего такой интерес к этой узкоглазой шлюшке? Или ты сам не против поразвлечься с ней? Тогда — в очередь, мы с ней только начали. Да и кто будет спрашивать её, чего она хочет — это её работа, ублажать мужчин. Да, детка? Ты же не откажешь нам по старой дружбе? — один из них схватил девушку за локоть, поднимая с земли.

— Она больше не работает, — Марк перехватил её руку, отодвигая за свою спину, — Просите прощение у моей женщины! В моем присутствии ни кто не смеет оскорблять её!

— Да ты кто такой? — Марка поймали за ворот его серой рубашки, уже занеся руку для удара, — Пошел на хрен, пока цел.

— До вас плохо доходит? — он остановил руку нападавшего, с силой сжав его кулак, чуть не сломав при этом ему пальцы, — Повторяю — я не уйду без неё.

— Нарываешься, пижон? — в руках двоих других сверкнули лезвия ножей, — Ты что, её новый постоянный клиент? Смотри, как бы мы не отбили тебе способность иметь дело с женщинами.

— А вы заставьте меня. Вы не знаете, с кем связываетесь, — Марк зло ухмыльнулся, показав средний палец. — Упс, оно само… — его сузившиеся глаза блестели стальным холодом.

— Марк… — девушка вцепилась в его руку, ноги уже отказывались поддерживать тело в вертикальном положении.

— Уходи, я догоню тебя, вот только закончу нашу увлекательную беседу с этими «джентельменами», — одной рукой он подтолкнул её, но Мей осталась стоять на месте. — Мей? — он повернул голову в её сторону, и эта секундная задержка стоила ему касательного ранения груди, разрезавшего тонкую ткань одежды вместе с кожей, оставляя узкую алую линию, на глазах растекавшуюся кровавым пятном поверх светло-серого цвета его рубашки, — А вот это вы зря, я совсем не дружелюбный и весьма злопамятный к таким засранцам, — второй раз Марк не позволил себя одурачить, мастерским ударом выбив оружие из рук противника, и предстал пугающего вида ракшасом.

— Чё за нах? — бандит стиснул зубы от боли в кисти, ополоумевшими глазами уставившись на него, — Где пижон? И ты — кто такой, твою мать?

— Оружие — не игрушка, к нему мозги прилагаться должны, которых у вас нет. А теперь — мой ход, — и мощный порыв ветра впечатал нападавших в могучие стволы ближайших парковых деревьев.

— Какого тут вообще происходит? — они, пораскинув своим скудным серым веществом, благоразумно дали деру, спасая свои шкуры, — Это же, мать его, не человек!

— Пусть они сами разберутся, а мы займемся более приятными вещами, — однако, поймать девушку оказалось задачей не из простых — она, подобно скользкому угрю, умудрилась ловко извернуться:

— Нет! — у них на глазах преобразилась и она, явив демона возмездия по имени Юрэй, её темные глаза, выделенные красной подводкой гневно горели разрушающим пламенем, из её горла вырвался душераздирающий крик, леденящий кровь, а из широких рукавов её кимоно появились прочные красные ленты, опутавшие оппонента, — Проси прощения, червь! Или моя рука дрогнет, и ты попрощаешься со своей никчемной жизнью, — зло прошипела она у самого его лица, приставив к горлу короткий кинжал.

— Д-да, госпожа, конечно, госпожа, прошу меня извинить… — пролепетал он, насмерть перепуганный, ещё недавно бывший столь самоуверенным.

— Проваливай, падаль! — процедила она вслед уползающему на четвереньках поверженному противнику — Не попадайся больше мне на глаза и помни мою доброту — в следующий раз моя рука может оказаться где пониже, и ты перестанешь быть мужчиной.

— Черт, это была моя любимая рубашка, — Марк вытер рукавом лицо и осмотрел обрывки, некогда любимой им, модной серой рубашки, — Танака-сан даже разрешил мне купить её после завершения показов.

— Марк, ты ранен? — девушка подняла с земли свою сумочку, достав из неё влажные салфетки, чтобы протереть его руки и лицо, — Это всё моя вина… — она опустила глаза, не решаясь посмотреть на него.

— Так, пустяковые царапины. Ты почему не ушла, как я велел? — он взял её за руку, ловя взгляд её наполненных слезами глаз, — Почему?

— Ты сказал, что я — твоя женщина, — она сжала его ладонь, наконец, найдя в себе силы пересечься с ним взглядами.

— А ты не согласна? — улыбнулся он, не отпуская её руки, — А тебя лучше не злить, да, красавица?

— Разве могла я после этого оставить тебя? Твои слова придали мне смелости, — Мей рывком высвободила свою руку, отсев на расстоянии от него, вжавшись в спинку лавки, подтянув ноги к животу и обхватив их руками, — Марк, прости меня. Я не заслужила такой твоей заботы… Я не достойна такого мужчины — сегодня я четко это поняла. Мне было бы проще отдать свою жизнь за тебя, чем позорить тебя связью с такой… Забудь всё, что я тебе говорила — я больше никогда не побеспокою тебя. Кто я и кто ты… — голос её понизился до шепота, — Я — грязь… Она была права… Права… Я не заслужила тебя…

— Кто я? Интересный вопрос, — юноша поднял голову, глядя на плывущие в небе облака и, начинающие появляться, первые вечерние звезды, — Бывший вор и убийца… Я научился драться, чтобы не быть битым, я научился воровать, чтобы не умереть с голоду… Я не боюсь ни черта, ни Бога — отбоялся уже своё, и запачкаться я тоже не боюсь. Я видел столько грязи и дерьма, и ты совершенно точно не подходишь под это определение, ты — сильна и прекрасна, просто ты заблудилась, но смогла изменить свою жизнь. Она — это Лаура, да? Она и тебя достала? И ты ей поверила?! Наше прошлое может быть тягостным и болезненным, но я спрашиваю тебя, Сакурада Мей — позволишь ли ты своему прошлому разрушить твоё будущее, или мы рискнем отринуть его и начать сегодня с чистого листа писать наше совместное завтра? Чтобы бесстрашно глядеть вперед, мы сначала должны набраться смелости посмотреть в глаза всем призракам своего прошлого. Если нам свыше дан шанс начать жизнь заново — глупо будет не воспользоваться им, как считаешь? — он поднялся со своего места, присев перед ней на корточки, — Чтобы увидеть радугу, говорят, нужно пережить ливень, и даже после самой темной ночи наступает рассвет. И мы не одиноки в этом мире. Ты не одинока… Лаура не сказала тебе главного — что только мысли о тебе не дали ей власти надо мной, не позволив ей погубить меня.

— Что бы ты ни говорил, я поверю каждому твоему слову — потому, что это говоришь ты. Пусть ты теперь прогонишь меня — ты в праве так поступить, — она дрожала в его руках, прижимаясь к его груди, под гладкой кожей цвета слоновой кости чувствуя крепкие мышцы, и объятия рук его были крепкими, какими и должны быть объятия сильного мужчины, на которого всегда можно положиться, — Но, клянусь тебе — с того дня, как я увидела тебя, мне претит сама мысль о том, чтобы меня касался другой мужчина кроме тебя.