Все моря мира - Гай Гэвриэл Кей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она чувствовала запах соли и смолы. Палаццо д’Акорси находилось недалеко от Арсенала, но не настолько близко к нему, чтобы здесь стоял запах строящихся кораблей.
Ления была в таком настроении, которое никто не назвал бы нормальным, и ее природе претило подчинение каким-либо указаниям. Как и жизнь в страхе. Она слишком долго так жила.
Она не знала, куда пойдет. Только помнила, как девочкой слышала рассказы о Серессе и хотела ее увидеть. Ночь давала одну из возможностей осмотреть город. Не самое разумное решение, но… что бы ни говорил Рафел – нельзя всегда делать то, что кажется разумным.
По крайней мере, она так не могла. За домом проходил маленький канал. Она осторожно пробиралась по переулку рядом с палаццо, слыша топот крысиных лапок и звуки, доносящиеся из Арсенала, где работа продолжалась всю ночь. Ления подошла к маленькому личному причалу д’Акорси. В конце его горел одинокий фонарь.
Было еще не слишком поздно, но обе луны уже взошли, и появились звезды, а солнце Джада скрывалось под миром. Под землей и водой и под миром, который он сотворил, где смертные мужчины и женщины проживают свой век, короткий или длинный, свободный или несвободный. Защищенный от бед или нет.
Она дошла до конца причала, остановилась возле фонаря, в круге его света, и подозвала одну из длинных, узких лодок, проплывавших мимо. Лодочник приблизился к ней, отталкиваясь шестом.
– Я бы хотела просто немного покататься по городу. Вы покажете мне Серессу? Можно сделать это, не подвергаясь опасности?
– Синьора, вы в безопасности, пока сидите в моей лодке. Если покинете ее, опасность возрастет.
– Я понимаю. Вы любите свой город?
– Каждый серессец любит свой город, но также понимает, почему его могут не любить другие, синьора.
Философ в лодке, подумала она и шагнула на борт.
– Хотите, чтобы я вам спел?
– Спасибо, не надо, – ответила она, возможно, слишком поспешно. – Просто покажите мне ваш город.
На воде было не особенно тихо: слишком много лодок, слишком много людей, и некоторые лодочники действительно пели. Но было спокойно и темно, почти везде.
Ления чувствовала, что ей необходимо подумать, принять решение, сделать выбор, но не ощущала себя готовой к этому. Если планы Фолько д’Акорси и патриарха осуществятся, примерно через год флот выйдет в море, на войну, и она вместе с ним, готовая сражаться с ашаритами.
Год может пройти быстро или тянуться очень медленно. За это время можно умереть. Ты могла бы, думала Ления, остаться с Фолько. С д’Акорси. Она теперь мысленно называла его и по имени, и по фамилии. Он явно был готов предложить ей присоединиться к нему. Он произвел на нее очень сильное впечатление. Он может многому научить, думала Ления. Интересно, какая у него жена. Он приобрел для нее чудовищно дорогой бриллиант. Но этот поступок мог быть и способом заявить о своей власти и богатстве. О возможности обладать таким сокровищем.
Теперь они плыли по более широкому каналу, приближаясь к дворцу герцога и огромной площади перед ним, но лодочник повернул лодку в еще один маленький канал, идущий к другому большому каналу. Они поплыли по нему к высокой арке моста. На мосту стояли лавки, освещенные лампами, – люди занимались своим делом даже ночью. Покупали и продавали. Толпа. Сересса, подумала Ления, сама плохо понимая, что она имеет в виду.
Они проплыли под мостом, и лодочник снова повернул, направляясь прочь от лагуны, открывающей дорогу в море и в большой мир.
Фолько д’Акорси был одним из путей. Как и отъезд в Астарден или в Фериерес. Или в Эсперанью, подумала Ления. Рафел не мог туда отправиться, по крайней мере под именем Рафела бен Натана, и даже под именем Рамона Камареса, его джадитским именем, это было смертельно опасно. Слишком легко его могли разоблачить. Мужа Раины сожгли живьем.
У него нет причины идти на такой риск.
Останутся ли они партнерами? Хочет ли она продолжать торговать на море? Имеет ли она хоть малейшее представление о том, чего хочет?
Кажется, нет. Однако она почувствовала, что проголодалась. Хоть какая-то определенность.
Она могла бы вернуться в палаццо, где ей дали бы еды и вина.
Она этого не сделала.
Человеку, который толкал лодку шестом, не понравился вопрос, который она задала. Он повторил, что ночью в городе одинокой женщине находиться опасно. Она с ним согласилась и повторила вопрос.
Он повел лодку на восток по каналу, по которому они плыли, затем на север по другому каналу. Это поразительный город, подумала Ления. Та девочка, которой она когда-то была, сидела бы с широко раскрытыми глазами и с разинутым от восторга и благоговения ртом. Та девочка была так далеко. Не только во времени, но и в той исковерканной жизни, которая лежала между «тогда» и «теперь». Ты ею не управляешь, думала Ления. Ты разбиваешься о скалы, разлетаешься на куски или находишь гавань, укрытую от ветра. И дело не только в том, насколько ты умеешь справиться с морем или с жизнью. Или как много молишься. Жизнь не зависит от этого. Насколько она ее понимала.
Лодочник подвел свое суденышко к причальному столбу, и она вручила ему монеты – больше, чем нужно. Он посмотрел на то, что она ему дала, и сказал, что подождет ее, если она желает. Она обдумала это и согласилась. Он показался ей добрым человеком. Она понятия не имела, действительно ли это так. Как это можно знать?
Мужчина, который купил ее ребенком на невольничьем рынке в Альмассаре, был добрым человеком почти по любым меркам.
Следуя указаниям лодочника, она пошла налево и отсчитала пятую дверь. Над ней висел фонарь. Уже опустился или поднялся туман, он рассеивал свет. По дороге Ления инстинктивно оглянулась и увидела, как к соседнему причальному столбу подошла другая лодка.
Из нее быстро выскочил мужчина, выпрыгнув на причал еще до того, как лодка полностью остановилась. Ления не могла как следует его разглядеть. Но его спешка насторожила ее.
Больше она не оглядывалась. Вошла в таверну, в ее свет. Внутри было тепло от огня в двух очагах и много народу. Запах еды, дыма и пота. Небольшое помещение. Людно, но не слишком. Громкие голоса. Смех. Она нашла маленький столик в глубине, подальше от стойки, села там, откуда можно было видеть дверь. Несколько минут наблюдала, но
