Мы, аристократы - 4 - Бастет

Я прикинул, где должен находиться центр лабиринта, и направился туда. Дементоры обнаружились совсем недалеко, уже за третьим поворотом. Их было двое, они неторопливо плыли по открывшемуся передо мной коридору.

Меня вдруг накрыло леденящим холодом. Не физическим, нет - во мне зябло что-то другое, более тонкое, глубокое и уязвимое. Оно тонуло в арктической стуже и отчаянно взывало ко мне, чтобы я спас его из этой ледяной пустыни, в которой невозможна никакая жизнь.

Откуда это взялось?

Дементоры на секунду остановились, словно принюхиваясь, а затем неуверенно направились ко мне. Это что, они меня чувствуют?

В моём сознании мгновенно пронеслось всё, что я знал о дементорах. Они питаются эмоциями - значит, это они напугали, а затем учуяли уязвимую часть во мне, появившуюся совсем недавно. Мою новообретённую эмоциональность.

Я напомнил себе, что это всего лишь дементоры, они горят от моего Инсендио, как бумага. Нет ни малейшего повода для паники. Но эмоции, как я успел убедиться прежде, плохо поддаются уговорам рассудка. Они не понимают, что реальной опасности нет и что в крайности я этих дементоров сожгу, хотя гораздо лучше было бы оставить их целыми, чтобы не возникли вопросы и подозрения на тему, кто уничтожил сотню дементоров весной.

Эмоции - как маленькие дети, им бы только хныкать и требовать своё. Но я уже усвоил, что, как на маленьких детей, на них можно прикрикнуть и отвернуться от их капризов, когда уговоры не действуют. Поэтому заткнись и не пищи, ты там внутри! Спрячься поглубже и лежи, чтобы я тебя не слышал!

Подействовало. Во мне воцарилась полная тишина. Дементоры остановились и стали озираться, потеряв цель. Невидимый для них, я прошёл мимо и углубился в лабиринт.

Спасибо вам, грифы. Спасибо вам, надоедливые фанаты и фанатки. Спасибо всем врагам и докучным, преследовавшим меня после избрания в чемпионы. Без вас я не смог бы так быстро выучиться полностью отстраняться от этой напасти - своих эмоций.

Как я и ожидал, главным препятствием для чемпионов были дементоры, а сам лабиринт оказался простым. Я быстро добрался до его сердцевины и нашёл там треугольную подставку, на одном из углов которой лежала моя палочка и золотое яйцо размером со страусиное. Убрав палочку в чехол, я взял тяжёлое яйцо под мышку и направился к выходу, найти который тоже не вызвало проблем.

Дверь распахнулась передо мной, и я снова увидел трибуны. Мне аплодировали, но я услышал нотку разочарования в шуме толпы. Не было риска. Не пахло кровью. Я с возмутительной лёгкостью прошёл лабиринт насквозь, не подвергнувшись ни малейшей опасности. Только я один знал, что она всё-таки была.

Прямо здесь, около выхода, стояла медицинская палатка. Меня пригласили туда, и я вошёл. Виктор уже пришёл в себя, он устало сидел на стуле, а мадам Помфри хлопотала над полубесчувственной Делакур. Вейла выглядела совершенно выбившейся из сил.

Колдомедичка подняла на меня глаза, и я ответил ей, что всё в порядке. Она вернулась к Делакур, а я уселся на стул рядом с Крумом.

- Неплохо выглядишь, - сказал он чуть спустя.

- Всё обошлось, - ответил я, так же помешкав.

- Как ты с ними справился?

- Уговорил.

- Их?!

- Себя.

Виктор понял, что я не хочу это обсуждать, и замолчал. Над стадионом разнёсся усиленный Сонорусом голос Бэгмена, объявивший, что судьи готовы показать оценки последнего из участников, которые определят результат всего состязания, поэтому чемпионам просьба выйти к зрителям. Мы с Крумом вышли наружу, Делакур осталась в палатке. Она еще не могла вставать, и я не уверен, слышала ли она комментатора вообще.

Трибуны зааплодировали при нашем появлении. Судьи - трое директоров и двое министерских сотрудников - одновременно взмахнули палочками, и над стадионом повисли мои оценки.

Дамблдор - девять, Крауч - восемь, Бэгмен - десять, Каркаров - три, Максим - четыре. Что-то совсем обнаглели приезжие. И вообще - это много или мало?

Бэгмен произвёл в уме подсчёт, и его жизнерадостность заметно потускнела.

- Мадам Максим, мистер Каркаров, вы можете пояснить свои оценки? - попросил он.

- Чьто тут пойяснять, это всьё шашьни Дабльдога! - сердито заявила мадам Максим, коверкая английский ещё сильнее обычного. - Этьи вашьи дементьоры, кьоторими он командоваль, даже не посмотрьели на мальчьика! Явьное жульничестьво!!!

Французская директриса гневно выпрямилась на сделанном специально для её габаритов сиденьи и посмотрела вокруг с видом 'только попробуйте мне возразить!'. Бэгмен и не стал пробовать, он перевёл вопросительный взгляд на Каркарова.

- Я не стану настаивать на жульничестве... - неторопливо протянул болгарский директор, интонацией намекая на пропущенное 'хотя и мог бы', - ...но очевидно же, что участники были не в равных условиях. Дементоры питаются человеческими эмоциями, и когда настала очередь мистера Поттера, они были уже не так голодны, как перед состязанием. Все мы видели, что они изрядно потрепали мисс Делакур и частично насытились при этом. Конечно, это не вина мистера Поттера, но опасность для него была уменьшена, и потому я не считаю, что он заслуживает такой же высокой оценки, как предыдущие чемпионы. Я могу только рекомендовать организаторам конкурсов лучше продумывать их впредь.

- Спасибо за пояснение. - Бэгмен обвёл взглядом трибуны. - Уважаемые зрители! Наш третий участник, Гарри Поттер, набрал в первом конкурсе тридцать четыре балла. А теперь - результаты первого конкурса! На первом месте у нас идёт мистер Крум с суммой тридцать девять баллов, на втором - мисс Делакур с суммой в тридцать шесть баллов и на третьем - мистер Поттер с суммой в тридцать четыре балла. Для тех, кто болел за проигравших, я скажу - не отчаивайтесь! Разрыв в оценках совсем небольшой, а впереди ещё два конкурса. Всё еще может измениться.

Как? Я третий?!

Я снова затолкал подальше вскинувшуюся было эмоциональность. Неприятно. И неожиданно, хотя и объяснимо. Я не показал ничего из своих умений. Судьи не поняли, как мне удалось избежать нападения дементоров. Зрители недополучили зрелище. И, разумеется, сказалась пристрастность приезжих директоров, желающих победы своим подопечным.

Значит, следующий конкурс придётся проходить так, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что я лучший.

Резкий звук отвлёк меня от размышлений. Это грифиндорская трибуна разразилась свистом в мой адрес. Остальные не свистели, но над трибунами, заполненными преимущественно хогвартскими болельщиками, повисло общее разочарование. Бэгмен объявил об окончании состязания, и зрители потянулись к выходу, а я остался пережидать толпу. Лезть в неё не было ни малейшего желания.