Суккубус - Виталий Вавикин

– Клайд?

– Все нормально, Джек. Ты пока посиди с ним, а я пройдусь. Посмотрю, что к чему.

Они встретились с Кэтрин в холле. Компания молодых девушек из обслуживающего персонала болтала возле большого окна. Морщинистая женщина за стойкой регистратуры читала книгу. Двери входа были открыты, и за ними седовласый врач в бледно-голубом халате расхаживал взад-вперед, разговаривая с кем-то по телефону. Откуда-то издалека доносился детский смех и эхом тонул в высоких сводах. Кэтрин остановилась.

– Не надо, – попросил ее Кинг. – Не убегай.

– Томас.

– Я знаю.

– Я должна увидеть его.

– Почему?

– Потому что… – она замолчала. Никаких чувств. Никаких эмоций.

– Тебе нужно вернуться в больницу, Кэтрин.

– Нет.

– Я знаю, что там случилось. – Кинг подошел ближе. Кэтрин попятилась.

– Почему вы мучаете меня?

– Все хорошо, Кэтрин.

– Почему вы мучаете меня?! – закричала она. Девушки у окна замолчали. Морщинистая женщина оторвалась от книги.

– Я просто хочу помочь.

– Нет!

– Тебе нужна помощь, Кэтрин.

– Я сказала: нет!

Седовласый врач, прервав телефонный разговор, поинтересовался, что происходит. В голубых глазах Кэтрин не было страха, не было эмоций, лишь только холодная стеклянная безразличность.

– Я не боюсь боли, – тихо сказала она. – Не боюсь унижений. Я ничего не чувствую. Совсем ничего. – Она нащупала в кармане нож. Пальцы сжали холодное лезвие. Кровь из порезов пропитала светлую ткань куртки.

– Кэтрин, – Кинг заставил себя не смотреть на эти пятна. – Кэтрин, пойдем. Я отведу тебя к Томасу.

– К моему сыну?

– Да, Кэтрин. К твоему сыну.

Дверь была закрыта, но сквозь толстое стекло Кэтрин видела, как улыбается Томас. Он не был похож ни на нее, ни на своего отца. Просто мальчик. Просто ребенок, у которого еще все впереди. Он может мечтать. Может надеяться.

– Когда я вырасту, то стану как ты и дядя Клайд, – сказал он, забираясь на колени к Весту. – Я приду к вам, и вы научите меня всему, что знаете.

– Ну, если только дядя Клайд, – Вест улыбнулся. – Я к тому времени выйду на пенсию, куплю домик где-нибудь в тихом месте и буду ловить форель.

– А кто же будет ловить негодяев?

– Всегда кто-то приходит на смену.

– Я приду, – лицо Томаса стало серьезным. – А до тех пор, дядя Джек, ты никуда не уйдешь. Обещаешь?

Кэтрин отвернулась от двери, посмотрела на брата.

– Он стал совсем взрослым, Клайд.

– Нет, Кэтрин. Он все еще ребенок. Просто ребенок…

Они привезли Кэтрин в семнадцатый участок в начале одиннадцатого. Пресса щелкала фотоаппаратами. Комиссар успокаивал беременную женщину. Офицеры столпились вокруг санитаров, помогая вынести носилки. Порывистый ветер то и дело сдувал с безжизненного тела белую простыню, обнажая изуродованное тело дежурного. Кинг обнял Кэтрин за плечи, продираясь сквозь толпу.

– Какого черта?! – попытался остановить их седеющий лейтенант.

– Мне нужно отвести ее в камеру! – проорал Кинг. Вест тронул его за плечо.

– Иди. Я поговорю с ним.

Двери были не заперты. Пятна крови засыхали на кафельном полу. Кларк. Он стоял за решеткой, и кровь, казалось, покрывает все его тело.

– Что за… – Кинг взял Кэтрин за руку. – Стой здесь. Я сейчас приду.

Он вышел, прикрыв за собой дверь.

– Я убил их, – сказал Кларк. – Убил их всех. – Кэтрин смотрела на него, на засыхавшую на нем кровь. – Бойся меня, – велел ей Кларк. – Бойся, потому что я могу забрать у тебя все, что есть. Любовь, жизнь, душу. Я оставлю лишь страхи, боль, ужас. Слышишь? Даже демоны боятся. Ты почувствуешь это, когда я приду за тобой.

– Я ничего не чувствую, – тихо сказала Кэтрин.

– Ложь!

– Совсем ничего… – она достала из кармана кухонный нож Винсента.

– Это не спасет тебя, – заверил ее Кларк. – Не облегчит твои страдания.

– Никакой боли, – Кэтрин смотрела на порезанную руку. – Никаких чувств.

– Ты будешь страдать, сука! Будешь корчиться и молить о пощаде. Только кровь может искупить наши грехи. Только боль и страх смерти отбросит мелочи, приблизив к сути!

– Возьми, – она протянула нож Кларку. Он вывернул ей руку, воткнул острие в ладонь.

– Кричи! – Сталь разорвала плоть. Вышла с другой стороны ладони. – Умоляй! Бойся меня! – Кровь капала на пол: густая, теплая. – Страдай! – Зубы Кларка скрипели. – Страдай же! – он смотрел Кэтрин в голубые глаза: холодные, безучастные. – Я разорву тебя. Растопчу твои почки ногами. Вырву кишечник и заставлю сожрать собственное дерьмо, – шипел Кларк, но глаза Кэтрин говорили ему, что все это не имеет смысла. Вся его сила, весь его праведный гнев не смогут сломать это гнетущее безразличие. Он зарычал. Вырвал нож из ее ладони и воткнул в ладонь собственную. Далекая, тупая боль пронзила тело мелкими иглами.

– Совсем ничего, – Кэтрин смотрела на свою изуродованную руку. Кларк провернул нож в своей ладони. Снова боль. И ярость.

– Смотри мне в глаза! – прохрипел он. Вытащил нож и воткнул себе в ногу. – Ты не сильнее меня! Видишь?! Не сильнее!!! – Кровь из разрезанной артерии ударила Кэтрин в лицо. Она отошла назад. – Куда ты? – закричал Кларк. Без ответа. Происходящее потеряло для Кэтрин смысл. Никаких чувств. Никаких страхов. – Не смей уходить! – верещал Кларк, бросаясь на решетку. – Я достану тебя! Клянусь, я достану тебя! – он бил ножом в стальные прутья, грыз их зубами. – Вернись! Вернись! Вернись!

Кровь залила пол в его камере. Кэтрин все еще была близко. Безразличная. Безучастная. Он просунул сквозь решетку руку и попытался дотянуться до нее. Его пальцы почти коснулись золотых волос. Его собственное тело словно бросало вызов его ярости. Кларк срезал с руки часть плоти. Еще чуть-чуть. Кусок мяса, кожи и мышц упал к ногам. Еще. Боль отступала, тело сдавало позиции, протискиваясь все дальше и дальше между стальных прутьев. Лилась кровь. Блестели белые кости. Еще совсем немного. Еще совсем… Кларк увидел, как его пальцы коснулись золотых волос. Синие, скрюченные. Он попытался сжать их, но они отказались повиноваться ему. Стали чужими, лишними. Вся рука больше не принадлежала ему. Кларк почувствовал, как подгибаются ноги. Он упал в лужу собственной крови и забился в предсмертной судороге.

Глава вторая

– Плоть. Свежая, влюбленная плоть. – Ламия смотрела, как Тэмми пробирается к Кевину. Пол под ее ногами был застлан птичьим пометом и человеческими испражнениями. Грязные лохмотья и груды мусора источали невыносимую вонь. Крысы разбегались в стороны. Мыши затихали в углах.

– Кевин!

Он не слышал Тэмми. Сидел, укрывшись старым одеялом, и рассказывал своему новому другу историю своей жизни: любовь, секс, удачи и поражения… Тощая крыса, забравшись на его поджатые к груди колени, слушала, вглядываясь маленькими красными глазами в его глаза. Он пах жизнью. Пах мясом. Его полные губы обещали быть мягкими и сочными. Его кровь – теплой и густой, способной утолить жажду, голод…