Суккубус - Виталий Вавикин

– Кэтрин.

– Что?

– Мое имя – Кэтрин.

Они сели в машину.

– Куда поедем, Кэтрин?

– Я не знаю, – она смотрела прямо перед собой. Ее дыхание было ровным. Большие твердые соски натягивали мокрую ткань халата. Узкие губы плотно сжаты. Высокие скулы. Голубые глаза…

– Я живу один, Кэтрин, – осторожно предложил Винсент. Она вздрогнула, повернулась, посмотрела на него.

– Мне нужен Томас.

– Томас? – Винсент разочарованно вздохнул. – Кто такой Томас?

– Мой сын, – Кэтрин снова смотрела перед собой. – Вы можете отвезти меня к нему?

– Конечно, – Винсенту совсем стало грустно. – Вы знаете адрес?

– Детский дом имени Джерома Хопкинса.

– Вот оно как… – Винсент посмотрел на часы. На странную женщину. – Вы собираетесь пойти туда в таком виде?

– Да.

– Не думаю, что это хорошая идея, Кэтрин. Не знаю, что с вами случилось, но выглядите вы, мягко сказать, не очень. Да и время сейчас не самое подходящее для визитов. Понимаете, о чем я?

– Нет.

– Назовите мне ваш адрес, и я отвезу вас домой, а утром… вы сами решите, что вам делать.

– Детский дом имени Джерома Хопкинса, – повторила Кэтрин.

– Я же говорю вам…

– Детский дом имени Джерома Хопкинса.

– Черт! Вы что, ненормальная? – Молчание. – Вот что, давайте я отвезу вас к себе, вы переночуете на диване, а утром мы подберем вам какую-нибудь одежду и решим, что делать дальше. – И снова молчание.

Щелкнули замки. От кирпичной стены за спиной повеяло холодом. Решетки по бокам. Решетки впереди. Кларк сел на кровать. Тишина. Только лампы гудят, словно пчелиный рой. И больше ничего. Никаких чувств. Никаких мыслей. Его плоть мертва. Его душа мертва. Есть лишь инстинкты: чистые, непорочные. Сердце гоняет по венам кровь. Легкие перекачивают воздух. Кишечник высасывает из переработанной желудком пищи полезные вещества. И все. И больше ничего. Совсем ничего…

Дежурный спустился в подвал. Достал из холодильника изуродованное тело Анты. Он сильный. Он заставит себя смотреть на нее, не бояться… Черная кожа залита кровью. Глазницы пусты. Рот открыт и из черной пасти на дежурного смотрит обрубок языка. Сердце вырвано из тела, так же, как и другие внутренности. Мышцы разрезаны. Белые кости блестят в дрожащем свете.

– Я не боюсь. Нет, – дежурный закрыл глаза. Джесс. Джесс Па-ленберг. Он все еще видел ее. Живой. Восставшей из могилы. И эта женщина… Шлюха… Разрезанная. Разорванная на части. Она совсем не похожа на Джесс. Джесс задушили… Дежурный открыл глаза. Анта. Ее шея. Руки убийцы оставили на ней свой след: яркий, четкий, цвета спелых слив. Они забрали у нее жизнь, а после лишили тела. Уничтожили, превратив в груду ненужного мяса и костей…

Дежурный закрыл холодильник. Поднялся наверх. Мир. Что стало с ним в руках безумия? Хаос. Он правит порядком. Подсылает ночами в квартиры людей страхи, заставляя их трепетать в своих кроватях.

– Я не боюсь, – дежурный стиснул зубы. – Не боюсь!

Автомат загудел и выплюнул холодный кофе. Вот они, страхи – мираж в пустыне хаоса и смерти. Галлюцинация перед лицом неизбежности. Попытка выжить в бурлящем море крови. И смех. Смех и презрение. Они смеются над тобой – все те, кому ты признался в своих слабостях и страхах. И это эхо. Оно звенит. Звенит внутри тебя чувством собственной неполноценности. И враг твой, самый страшный враг – это ты сам. Он выжигает тебя изнутри твоими собственными страхами, твоей нерешительностью, твоей слабостью…

Дежурный поднялся на ноги. Взял связку ключей. Кларк. Убийца. Он смотрел на него сквозь стальные прутья решетки.

– Я не боюсь тебя, – сказал дежурный. Кларк ничего не чувствовал, лишь слышал голос. Далекий, шепчущий о чем-то важном. О жизни, смерти… Мышцы вздрагивают. Кларк встает. Подходит к прутьям. Запах пота, страха. Инстинкты. Логика. А между ними лишь решетка. Здесь жизнь. Там смерть. Здесь страх. А там лишь пустота. И смысла нет доказывать что-либо. Себе, друзьям, родным. – Смотри в глаза мне! – Кларк подходит ближе. Дыханье. Пустота. Пустыня. Он – песок. Кричит дежурный. Кларк сжимает его горло, вгрызаясь в плоть… Кровь. Тишина… Окончен спор. Спор хищника и жертвы. Спор инстинктов. Безумец слеп в безумии…

Голгофа. Крест. Покой.

Вода в ванне была горячей, но Кэтрин не чувствовала ее тепла. Винсент принес ей халат и полотенце, на мгновение задержал взгляд на ее груди, видневшейся под слоем пены, и вышел. Перекрыв холодную воду, Кэтрин смотрела, как кипяток наполняет ванну. Клубящийся пар заполнил комнату. Зеркала запотели. Тело начало покрываться красными пятнами. Томас! Кэтрин выбралась из ванной. Никакой боли. Никаких чувств. Она надела халат. Винсент встретил ее стаканом скотча и улыбкой.

– Выпей. Тебе надо согреться, – сказал он.

Она взяла из его рук стакан. Скотч обжег потрескавшиеся губы. Томас! Она распахнула халат. Легла на кровать.

– Послушай, если ты не хочешь…

Она раздвинула ноги. Скотч вылился на кровать. Пустой стакан скатился по одеялу и упал на пол.

– Ладно, – Винсент разделся и лег рядом.

Томас! Губы коснулись ее лица. Влажный язык облизал губы. Винсент взгромоздился на нее, придавив к кровати. Ничего. Никаких чувств. Лишь только комната вздрагивает. Томас! Винсент ворочает ее. Швыряет по кровати, как куклу. Затем корчится. Затихает…

Пустота. Пустота перед глазами. Пустота внутри тела. Томас! Мальчик улыбается ей. Ждет ее. Никто больше не разлучит их. Никто больше не посмеет забрать его у матери. Винсент засыпает и начинает тихо похрапывать. Кэтрин встает с кровати. Включает свет. Одежда Винсента велика ей, но она не думает об этом. Ключи от «Мустанга» в карманах куртки…

– Кэтрин?

Она прижимается спиной к стене. Томас! Винсент берет ее за руку. Она вырывается. Падает. Встает и бежит.

– Кэтрин!

Вода в раковине капает слишком громко. Винсент смотрит на Кэтрин. Приближается к ней.

– Я всего лишь хочу помочь.

Нож. Она находит его в раковине за своей спиной. Лезвие режет онемевшие пальцы. Кровь течет на грязные тарелки.

– Кэтрин, – Винсент протягивает к ней руку. Она не двигается. Томас! Винсент касается ее щеки. – Это всего лишь я, – он улыбается. Обнимает ее. Целует в губы.

– Я порезалась, – говорит она.

– У меня есть бинт, – Он ведет ее в ванную. Осматривает порезы. – Больно? – спрашивает, посыпая раны антисептиком.

– Я ничего не чувствую, – говорит она.

– Такого не бывает, – улыбается он.

– Совсем ничего.

Кинг и Вест приехали в детский дом имени Джерома Хопкинса за час до Винсента и Кэтрин. Томас был грустным и молчаливым, словно чувствовал – что-то не так.

– Смотри, – Кинг распаковал игрушечный «Кольт», купленный по дороге. – Это модель 1911А1, вариант «дефендер». Укороченные ствол и рукоятка. Шесть патронов калибра 0,45. У меня и у моего друга дяди Джека такие же. Держи, – он протянул игрушку Томасу. – Дядя Джек расскажет тебе, как он работает.