Будущую войну выигрывает учитель. Книга первая. Карьера - Афанасий Иванович Курчуганов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поучительная история.
— И дети у тебя есть? Сколько?
— Дак двое, остальных бог прибрал.
Скольких прибрал бог, я не спрашивал, мне самому очень горько слышать, а уж каково ему.
— Вот ещё скажи, как с продовольствием в селе?
— Дак плохо, хлеба мало совсем, скота тоже, сено серпом не накосишь. А косой бабам тяжело, не получается. Мужиков мало, вот и держат одну корову на троих, а то и пятерых. Птицы тоже мало зерна то нет.
И ведь это почти по все России так, чего только село Отрадное стоит, а тут вот Никольское. Если хочешь навести порядок в мире, вначале наведи порядок в своей юрте. Чингисхан сказал — умнейший человек. Будем наводить порядок в юрте.
— Семён, садись на моего коня, вернее это кобыла, собери мужиков, человек пять, посади их тоже на коней, только капитанского не трогайте, он за него, с меня голову снимет. Скачите по соседним имениям, кланяйтесь в ноги тамошним господам, говорите так. Новый барин, тобиш я, купит у вас, излишки продуктов, муку, мясо, сало, яйца, крупу, в общем всё, по разумным ценам. Пусть завтра по утру приказчиков с товарами засылают. Платим серебром.
Ещё скажи, что новый барин на днях женится, о чём они будут уведомлены пригласительными письмами. На лошадь, выполняй.
Семён заметно повеселел. Новый барин хороший, он не даст людям с голоду помереть.
Зашёл в мой уже дом, лакей принял полушубок и шапку. Вот блин, себе то я тряпок не накупил, и в чём ходить. Где то халат есть, Варварой подаренный. В комнате переоделся, снял китель одел халат, а тапочки, не в сапогах же ходить, одно дело, когда ты гость, или у тебя гости. Другое дело будни. А! буду ходить босиком, пофиг, я у себя дома. Ух ты, кроватка, ух ты, подушечка, завалился, отдыхаю, пофиг на всё, я устал. Хорошо, но не долго, прибежала мелкая стерва, в домашне-повседневном наряде, ну, что это такое, юбка в пол, какая-то рубаха широченная, ещё и платок на голове. Это типа простоволосой нельзя ходить, даже по дому. Залезла на постель, обняла меня. Надо девок за шитьё посадить, пусть нашьют, шортиков, топиков, маечек, купальников, джинсиков, по образцу двадцать первого века. А то ведь не удобно детям в этом. Ну ладно, в свет выходить, бальные платья — это очень красиво. Но вот по дому, в этом убожестве, нету ж, нету ж. Будем и тут просвещать. И мне пусть трусов пошьют, пар двадцать. Всё-таки в трусах удобнее, чем в подштанниках.
— Я не ревную тебя к Варваре. Ты можешь дружить и с другими девочками.
Я завис. Как семи — восьмилетний ребёнок, может ревновать или не ревновать, у неё же ещё гормоны не проснулись. Тфу ты, блин горелый, о чём я думаю? А о чем я должен думать? Окончательно завис. Надо что-то сказать, а вот что? Ещё больше выехал из ситуации. Башка, думай, я тебе волчью шапку купил? куплю и бобровую, как обещал. О чём я опять думаю? О шапке, при чём тут шапка? Ничего не придумал умнее как обнять ребёнка покрепче.
— А платок на тебя кто надел?
— Мама, велела не снимать.
— Маму надо слушать, до свадьбы, а после свадьбы только мужа. Ибо муж и жена есть един плоть и един кровь, это тебе батюшка во время венчания скажет. И ещё он скажет, да убоится жена мужа своего, как отца своего боится. Ну и дальше в том же духе. Давай договоримся так, до свадьбы ты слушаешься маму, после свадьбы делаешь, что захочешь. А в этой комнате ты делаешь, что захочешь и до свадьбы, ибо это мои владения, и даже твоя мама не может в них командовать, даже над тобой.
Ребёнок оценил ситуацию по-своему, она стянула платок, юбку и рубаху, (как уж она называется — не знаю) осталась в одном «нижнем» белье. В штанах и какой-то маечке с рукавами, в наше время посчитали бы вполне пристойно, даже по-пуритански. Я-то думал только про платок, а ей оказывается весь наряд не нравиться. Да и кому такое понравиться, неудобный, не красивый, а почему не красивый, мне помнится на показе мод такого не было. Там все были очень даже прикольные. Меня аж взбесило. Я подскочил взял Венеру на руки. Схватил тряпки, и пошёл искать Екатерину, вышел за двери. Вот она, и Варвара тут и капитан, ну правильно, время обеда. Надо бы куда-нибудь свою спальню перенести, а то как-то в лом, постоянно в центре внимания быть. Бросил тряпки на колени Екатерины.
— Это, что? Это откуда?
И смотрю в упор. Катерина замялась, что сказать не знает.
— Какая разница, в чём ребёнку по дому бегать? Что она понимает?
Тфу на тебя, вот как этой дуре объяснить, что ребёнок — это человек, со своими чувствами, эмоциями, чувством красоты, проблемами, комплексами.
— Ты решила на ребёнке с экономить, ты же мать, тебе её чувство собственного достоинства не жалко. Она же комплексы заработает на всю жизнь, пока ты её опекаешь. Вот нацепи этот платок на башку и носи его не снимая, а сейчас принеси платье, повседневное, а не бальное, (подчеркнул я) то которое мы купили. И не после обеда, а сейчас, не может же ребёнок обедать голая как обезьяна.
Я уже откровенно издевался. Она встала, вышла из-за стола, а я ещё добавил.
— Платок одень, а то ходишь, простоволосая, как гулящая девка. Может, это и было лишнее, но удержаться я не смог. Тёща, есть враг народа. Похоже не только народа, но и мне лично, и врага этого мне надо оберегать, даже ценой собственной жизни, даже жизни вот этого ребёнка. А значит ты, стерва, будешь жить.
Принесли обед, Венера у меня на коленях, едим опять с одной тарелки. Пришла тёща, в руках платье, я не собираюсь прерывать обед, демонстративно её игнорирую, повесила на спинку своего стула. Села, жуёт, дуется. Дуйся, дуйся, на сердитых воду возят. Ну вроде поели.
— Варвара, завтра предстоит сделать одно очень большое дело. С утра начнут подвозить продовольствие, это я уже гонцов по соседним имениям разослал. Надо будет расплатиться, и распределить между крестьянами, ну или крестьянками, по числу едоков, а
