Дом Крови - Михаил Кин

ближайшем рассмотрении оказалось, что нос не приплющен от рождения, а разбит, — либо наемник не умел драться, либо драк было слишком много. В любом случае привлекательности это ему явно не прибавляло.

— Господин посмотрите раненых, может вы сможете что-нибудь сделать. — Он оглянулся назад на раненых, — У них кровь сильно течет, и кажется, внутренности видно.

Я начал обдумывать о том, про что говорил Клето, но слово «кровь» заставило меня вынырнуть из мыслей обратно. Я моргнул посмотрев на сгрудившихся над ранеными людей. И жмущихся к друг другу женщин и почувствовал, что правая рука у меня словно отнялась, будто я ее отлежал. Клето был не прав, я не был ранен, это древний клинок пил мою кровь, взамен обостряя все чувства, даруя силу и скорость, и неизвестно что еще.

Словно очнувшись от наваждения я кинулся к сгрудившимся мужикам распихивая их плечами и требуя, чтобы мне дали место. Они поспешно отходили, пуча глаза и бормоча извинения словно нашкодившие дети. Раненых оказалось четверо, а самым тяжелым был застенчивый паренек с мальчишеской ухмылкой и водянисто-голубыми потухшими глазами старика.

Он булькал кровью держась за разодранный живот. Мертвецы все же дотянулись до него, вскрыв часть грудной клетки и весь живот вместе с внутренностями. Окружающие сгрудились над ним, не зная, чем помочь. Он что-то говорил плачущей девушке держащей его за руку, но замолчал увидев меня, задыхаясь; из раны в животе слышалось бурчание, перемещавшееся вверх, в область груди. Струйка темной жидкости, крови с желчью, стекала из носа и уголка рта. Но он, казалось, этого даже не замечал. В его глазах читалась немая горящая надежда перемешанная со страхом и решимостью, что ему помогут. Что он тут не умрет.

Я только сейчас обратил внимание на то, что он молод так же как и я: лет семнадцать-восемнадцать, не больше. На нем были кожаные короткие сапоги, кожаные зауженные штаны и некогда белая хлопчатая рубашка. Все это изготавливалось по «модным» образцам и было популярно среди простолюдинов. В животе у таких парней было пусто, а в головах — каша из заимствованных, чужих идеалов: вместо еды они покупали одежду, в которой, как им казалось, они выглядели ничуть не хуже уверенных в себе костеродных с которых они и брали пример.

— Господин, вы сможете ему помочь? — Спросила молодая девушка размазывая слезы по лицу, она была чуть его помладше и страшно на него похожая. — Молю вас, помогите ему.

Я несомненно мог ему помочь, но только под утро, когда наступят сумерки, а не посреди горящего города полного живых мертвецов. Я наложил на него обезболивание, исцеление, свертывание крови и сращивание костей просто на всякий случай. Но это мало чем могло помочь ему, не с такими ранами. Возможно высокоуровневое плетения исцеления, или зелье восстановления. Но зелья у меня не было, а плетение я не знал, да и сил у меня не хватило бы на него.

— Я смогу ему помочь, но не тут, только когда выйдем и города. Я наложил несколько заклинаний. Это немного снимет боль и поможет ему. Если он продержится до утра — то будет жить. Смотри за ним, разговаривай и отвлекай, но не давай ему уснуть.

Остальные трое были из наемников, но они хоть и были тяжело ранены, но я не переживал, что они дотянут до утра, я наложил на каждого исцеление и обезболивание. Больше колдовать я не решился, я и так себя вычерпал почти до донышка. Еще пара заклинаний и меня самого придеться нести. А нам еще нужно было прорываться. Я отвел в сторонку Клето и командира наемников, и объяснил им, что я на грани, и если будет серьезная стычка, мы останемся без единственного козыря. Хмурый бородатый мужик все внимательно выслушал, кивнул и поблагодарил. Остальные выломали двери в ближайших домах и отодрали крышку от стола, соорудив что-то отдаленно похожее на носилки, и загрузив туда раненых.

И затем мы снова побежали. Северные ворота и небольшие смотровые башни возвышавшиеся над ними были отчетливо видны. Через пару поворотов мы выбежали с пересекающей центральную, боковой улочки. Наткнувшись на драку, даже избиение. Еще большая группа людей чем наша тоже пыталась вырываться из западни. И на них тоже напали. Но у них не было одаренного и тем более белого огня. Они пытались как могли отмахиваться сталью от наседающей дюжины мертвецов. Но это им не сильно помогало, на мостовой уже лежало как минимум два десятка свежих тел. Поэтому большинство просто спасало свои жизни, убегая от ожившей смерти, полагаясь на удачу по принципу: лучше пусть сожрут соседа. Кто-то конечно помогал сражаться, но это было заранее проигранная битва, простой сталью с толпой мертвецов ничего не сделать.

Они завопили от радости, увидев бегущую подмогу и блеснувшую в ночи молнию. Ударившую в мертвецов. Клубы дыма ветер нес в нашу сторону подгоняя пламя, и оранжевые всполохи догоняющего пожара уже были отчетливо видны. Наши наемники получившие опыт в стычках с мертвецами уже знали, что делать, и эту группу мертвецов мы порубили так же быстро. На ходу слушая вопли о помощи, жалобы и слова благодарности, мы подхватили тех, кто еще был жив побежали к воротам. Ворота были широко распахнуты, и там набилось сотни полторы стражи и наемников. Соорудив нечто похожее на баррикады. Они встречали выживших и как могли отбивались от мертвецов, кто чуял большие сборища живых. Стража была вся с копьями и щитами. Уничтожать мертвецов быстро они не могли, поэтому они их насаживали на копья и затем рубили на мелкие кусочки. Просто на всякий случай.

Там же обнаружилась и хозяйка города, вернее дочь бывшего хозяина. Услышав тревогу отец отправил свое чадо уходить вместе со слугами. А сам с отрядом гвардейцев побежал что-то забрать в ратушу, только вот ратуша давно сгорела, а его больше никто не видел. И сейчас эта еще совсем молодая девушка, одетая в домашнее платье и подпоясанная слишком большим для ее стройной фигуры разукрашенным драгоценностями фамильным мечом. В окружении слуг она стояла запустив пальцы в рыжие кудряшки, что словно нимб окружали ее заплаканное лицо, и с ужасом смотрела на погибающий в огне чужой ярости ее город.

Но самое главное, что Эрвига хвала богам не было слышно ни видно. Я не чувствовал больше отклика его заклинаний, и не чувствовал его присутствия. Скорее всего собрав в кучу основную массу поднятых мертвецов, он отправился дальше вершить свою месть.

За стенами лагеря развернулся настоящий лагерь выживших, тех, кому повезло вырваться из огненного кошмара, и цепких когтистых лап мертвецов, что наводнили некогда мирный, торговый городишко. Естественно, единственный одаренный оказался в центре всеобщего внимания. Мою скромную персону хотели видеть все: начиная от хозяйки города до последнего нищего. Если желание костеродных было еще хоть как-то понятно, то вот желания самых обычных людей доходили до абсурда. Они просили меня как единственного высокопоставленного служителя ордена провести службу для выживших и по поминальную по погибшим. Клето услышав это начал давиться от смеха. Ему то смешно, а вот мне что делать.

Если от внимания костеродных я отбился послав вместо себя на растерзание Марику. Тем более по нашей легенде она госпожа, а я слуга, и мне по чину не положено. И все вопросы решались костеродными в узком кругу. Она посверлила меня своими красными глазищами и состроив недовольную гримасу все же пошла. То вот от желающих послушать мессу в исполнении убийцы-некроманта пришлось отбиваться уже с помощью Клето и уже знакомого командира наемников.

Попросту говоря я спрятался среди раненых, отбиваясь тем, что необходимо сначала помочь людям раненым и умирающим, а вот живые и здоровые могут подождать. А охранять меня и следить за порядком вокруг встала уже знакомая пятерка наемников.

Марика оказалась с гонором, и отомстила мне по своему, чисто по женски. Раз послал меня слушать эти бредни, то иди встречай первым делом самых нуждающихся. Кто там из господ руку обжег, кто пальчик поцарапал. Она их всех послала к своему «слуге», со словами:

— Он вам поможет. Просто скажите — госпожа велела.

Никаких условий не было, и раненых размещали в ближайших домах и тавернах. А иногда просто на земле. Всю оставшуюся ночь я работал закатав рукава, пока у меня не начало шатать от истощения и не пошла кровь из носа.

— Клето найди мне лошадь, — попросил я тихо, присаживаясь рядом с ним на ступеньки таверны, которую приспособили под лазарет.

— Ага, сейчас найду, где-то