Белорусский набат - Дмитрий Черкасов

Мало того что по стройке шляется какой то псих и беспрепятственно взбирается на кран, так теперь строительный агрегат ушел в сторону.

Вейра проворно соскочила с козел и метнулась к распахнутому окну.

Кабинка крановщика была под прицелом только в том случае, если присесть слева у проема и положить ствол на подоконник. При этом снайперше пришлось встать на одно колено.

Дипкунайте глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

Резко сократился сектор обстрела площади, но это было не страшно. Она так и так контролировала радиус в полсотни метров вокруг микроавтобуса, куда залезли Кролль с Герменчуком.

Вейра навела перекрестье оптики на дверцу кабины и застыла.

Теперь она не промахнется.

Ей будет достаточно секунды. Пусть только этот придурок распахнет дверь. Тут же схлопочет пулю. И не одну. Дипкунайте нащупала указательным пальцем правой руки переключатель огня и перевела его в нижнее положение. Теперь «Энсфилд» должен был бить очередями по три патрона.

Стрела крана начала поворачиваться.

Снайперша переместила ствол немного левее.

Вместе со стрелой начала разворачиваться и кабинка. У Вейры появился шанс поразить мишень через внешнее остекление.

Кран сдвинулся немного вперед, и стрела остановилась.

Дипкунайте шепотом выругалась.

Прозрачная стенка кабины так и осталась невидимой. Перекрестье вернулось к точке по центру дверцы. А узкое поле зрения оптического прицела не позволяло Вейре увидеть, как подвижная тележка с болтающейся железобетонной плитой проехала по стреле три с половиной метра и остановилась над крышей микроавтобуса.

Дядя Женя перекрестился и положил мозолистую ладонь на рычажок с красным навершием.

— Ну, смотри, если что не так!

— Все так! — отрезал Рокотов. — Давай! — Крановщик опустил рычажок вниз.

Мощные стальные шестерни, удерживающие лебедку с тросом, разошлись в стороны. Освободившийся сверкающий трос на мгновение ослаб, затем туго натянулся — и двенадцатитонная плита обрушилась вниз. Взвизгнул бешено вращающийся блок, со щелчком лопнула одна из жил троса, кран качнуло назад, но противовесы погасили рывок и вернули ферму в исходное положение.

Удар пришелся точно по центру автомобиля. Тютелька в тютельку.

Дядя Женя действительно был мастер своего дела.

Плита буквально разрезала микроавтобус надвое вдоль. В стороны отлетели сорвавшиеся колеса, хлопнуло взорвавшееся мелкими осколками лобовое стекло, со звоном раздробило блок цилиндров мотора, вырвало из пазов и отшвырнуло боковую дверь. Бетонный прямоугольник прошел насквозь, ударился об асфальт и застрял вертикально в проделанной им же полуметровой выбоине.

Распахнулась левая дверца кабины, и на тротуар выпал лишенный обеих ног истошно вопящий обрубок.

Задняя стенка кузова со скрипом отвалилась от покореженного корпуса и зависла на переплетениях разноцветных проводов, являя миру искореженный, но все же узнаваемый огромный динамик.

Из отверстия люка ударил яркий сноп искр.

— Вот оно что! — заорал сообразительный Влад, быстро пришедший в себя после рывка крана назад. — Звуковой удар! Ну, сволочи! Все, дядя Женя, время!

Крановщик и сам понял, что с микроавтобусом было совсем не все в порядке. И что сброс на него двенадцати тонн бетона был абсолютно оправдан.

Работяга повернулся к Рокотову спиной и завел назад руки.

— Вяжи!

Биолог мгновенно перемотал запястья крановщика заранее приготовленной веревкой, развернул к себе и точным ударом ребром ладони расквасил дяде Жене нос.

— Достаточно! Ты извини, если что!

— Потом бутылку поставишь! — рявкнул работяга. — Ни пуха!

— К черту!

Рокотов выбил ногой нижний фрагмент остекления, сбросил вниз примотанную тройным узлом к стальному уголку веревку, бросил последний взгляд на напряженного дядю Женю и неожиданно весело ему подмигнул...

Герменчук почти лег на переднее сиденье «Газели», просунул руку под приборную панель и поставил в клеммы мощный предохранитель.

Кролль подсоединил штекера динамика, пробежал глазами по шкалам приборов, подключил дополнительный усилитель и наклонился, чтобы перевязать ослабевший шнурок на высоком десантном ботинке.

В эту секунду кусок железобетона размером шесть на два с половиной метра и толщиной в двадцать сантиметров ударил в крышу микроавтобуса. Ускорение свободного падения равняется девяти целым и восьми десятым метра в секунду за секунду. Так что двенадцатитонный груз врезался в цель с силой в сто семнадцать тысяч шестьсот ньютонов.

Плита прошла до асфальта так же легко, как раскаленный нож сквозь масло.

Кролля вдавило в пол и перемололо в фарш. От него остались лишь ноги и руки, по которым в дальнейшем его так и не опознали.

Герменчуку повезло меньше.

В момент удара он лежал вдоль сиденья, и плита отрубила ему ноги немного выше коленей. Обезумевший от страшной боли террорист смог распахнуть дверцу кабины, вывалиться наружу и отползти от искореженной машины почти на два метра, обдирая ногти о шершавый асфальт и подвывая на одной ноте.

Он прожил еще четыре минуты.

Когда на место происшествия прибежали милиционеры из оцепления, Илья был уже мертв. Он лежал, уткнувшись лицом в выбоину на асфальте, а в уголках его перекошенного рта застыла розовая пена.

На микроавтобус упала огромная бетонная плита, и у Вейры потемнело в глазах.

Она чуть выдвинулась вперед, совершив тем самым ошибку, непозволительную никакому снайперу. Срез ствола показался из оконного проема...

Этого было достаточно стрелку из президентской охраны, чтобы тут же навести свою «В 94» на подозрительный объект... [67]

Когда вниз по тросу заскользила фигурка в темной одежде, Вейра нажала на спусковой крючок.

«Энсфилд» отозвался короткой дрожью, и Дипкунайте увидела, как мишень резко качнуло в сторону.

Есть!

Вейра вновь навела перекрестье на цель, но тут фигурка разжала руки и оторвалась от веревки.

Литовка зарычала, легла животом на подоконник, высунувшись наружу почти по пояс, поймала на мушку падающего человека и...

Находящийся в семистах метрах от неизвестного стрелка лейтенант Ершов не медлил ни одного мгновения.

«В 94» коротко рявкнула, и крупнокалиберная пуля со скоростью восемьсот сорок метров в секунду ушла в цель. Вслед за ней отправилась вторая. Снайперы из Службы Охраны Президента патронов не экономят.

Коротко стриженная голова, отлично видная в тринадцатикратный прицел лейтенанта, взорвалась бурыми брызгами.

Вторая пуля угодила стрелку в левую ключицу и швырнула тело в глубь комнаты. Автоматическая винтовка с толстым цилиндром глушителя медленно перевалилась через подоконник и упала на улицу.

— Поражение в секторе семь, — доложил Ершов в ларингофон. — Один человек, второй этаж, четвертое окно от угла. Прием.

— Держи сектор, — тут же ответил командир снайперского подразделения. — Повышенное внимание. Прием.

— Понял вас. Прием.

— Замена вышла. Будут через три минуты. Прием.

На смену выстрелившему по объекту снайперу всегда приходит его коллега из резервной группы.

Это закон.

Поражение живой мишени чревато особым нервным состоянием для самого стрелка. В ближайшие два дня Ершова окружат повышенным вниманием, ему придется провести несколько бесед с психологами, и только после недельного отдыха он опять вернется в строй.

— Понял вас. Я в норме. Конец связи.

Стройка была закрыта от Ершова шестиэтажным домом, и он не знал, по кому или по чему пытался вести огонь неизвестный. С этим должны были разобраться его товарищи, расположившиеся с другой стороны Дома Правительства.

Лейтенант, не снимая пальца со спускового крючка, медленно осмотрел фасад дома на противоположной стороне площади.

Больше ничего подозрительного или потенциально опасного не наблюдалось.

Издалека донесся рев сирен головных машин президентского кортежа.

На полпути к земле левое бедро Влада обожгло раскаленным железом.

«Ё мое!» — никакая иная мысль в голову почему то не пришла.

Биолог раскрутился на веревке, стараясь двигаться хаотично и не дать возможности снайперу прицелиться еще раз, увидел внизу кучу песка и разжал руки.

Через полсекунды он врезался во влажный, но достаточно мягкий холм.

Перекатился на бок, сел, надорвал пробитую штанину и осмотрел раненую ногу.

Все оказалось не так страшно. Пуля лишь зацепила бедренную мышцу и содрала лоскут кожи длиной в десяток сантиметров. Хитрые аэродинамические потоки, проходящие через скелет недостроенного дома, опять сыграли с Вейрой злую шутку, отклонив летящий свинец вбок и вниз.

«На две ладони левее — и мог бы смело устраиваться в Мариинский театр дискантом, — хмыкнул неунывающий Рокотов. — Слава Богу, обошлось...»

Он вылил на ранку маленький флакончик специального клея, прижал сверху свернутый в несколько слоев бинт и плотно перевязал бедро поверх штанов темно серым шейным платком. Издалека платок был незаметен, сливался по цвету с тканью штанов, а вблизи казался элементом полухипповского стиля одежды.