В небе Китая. 1937–1940. Воспоминания советских летчиков-добровольцев. - Юрий Чудодеев

Тщательно осматривая воздух, я заметил ниже нас на 1500–2000 м три девятки японских бомбардировщиков. Вражеские самолеты шли плотным строем, все закамуфлированы. Сверху они напоминали ползущие танки.

Я приблизился к самолету командира эскадрильи Николаю Смирнову и подал ему знак. Он кивком головы ответил, что видит самолеты. Цель казалась заманчивой, но мы должны связать боем японских истребителей и стараться уничтожить их. А где они?

Возвращаясь на свое место, я заметил, что над нами промелькнули тени. Это были японские истребители, они шли выше облаков. Обогнав нас, японцы развернулись и заняли исходное положение для лобовой атаки. Я быстро изменил построение. Только я проделал этот маневр, как на меня начали пикировать три вражеских самолета. Командир был тоже атакован звеном японских истребителей. Мы оказались в невыгодных условиях, внезапность нападения была на стороне японцев. Приподняв нос самолета, я дал форсированный газ и атаковал их. Сблизившись на встречных курсах метров на 100, открыл огонь из всех четырех пулеметов. Чувствую, японский истребитель стреляет по моему самолету. Таким же приемом встретил один за другим три японских истребителя И-96.

Пока третий истребитель И-96 был наверху, я быстро развернулся на 180°. Вижу, японец подражает мне, но мой самолет более маневренный и я в более выгодном положении. Сноп пуль, посланных из моих пулеметов, прошил японский самолет, но он не загорелся. Преследовать его не пришлось, второй И-96 пытался зайти мне в хвост и открыть огонь. «Не удастся!» — подумал я, резко развернулся и ушел из-под атаки. Выручила меня большая маневренность самолета И-15бис.

Зажатый с двух сторон И-96, я открыл огонь навскидку — то по одному, то по другому. Несмотря на всю сложность положения, почему-то у меня не проходила уверенность, что воздушный бой будет выигран, если не произойдет ничего непредвиденного. Но именно это и случилось. Мотор самолета начал сдавать, послышались перебои. Перевернув самолет, я вошел в отвесное пикирование, убрал все рычаги управления на себя. Мотор снова заработал. Стрелка высотомера показывала 2 тыс. м. Ясно, высотный кран, который был открыт па высоте 4500 м, обеднял смесь. Оглядываюсь. Самолет И-96 караулит меня, ждет выхода из пикирования для атаки. К счастью, мне па помощь подоспел И-16. Летчик смело пошел в атаку на японский истребитель, который тут же оставил нас в покое. Я же благополучно направил самолет в горизонтальный полет. Затем с высоты стал наблюдать за воздухом. Вижу, впереди меня внизу удирает «мой» И-96. Тут уж я не упустил случая, догнал его и метров с 25 открыл огонь. Но очереди внезапно прекратились, патроны подошли к концу.

Я видел, как после атаки И-96 сделал неестественную «горку». Оглядываюсь по сторонам: нет ли еще японских истребителей? Самолет, по которому я только что стрелял, куда-то исчез. (Спустя несколько дней в этом районе был подобран японский истребитель И-96, который позже удалось отремонтировать, и наши старшие товарищи А. С. Благовещенский и Г. Н. Захаров летали на нем.)

Убедившись, что в воздухе нет ни японских, ни наших самолетов и что горючее на исходе, я взял курс на аэродром, который оказался рядом. Осмотрев еще в воздухе самолет, я заметил на его плоскостях и фюзеляже много пробоин.

После посадки, когда я зарулил на стоянку, к моему само лету подбежали паши и китайцы. Они буквально вытащили меня из кабины и стали качать. Мне, конечно, было не до того, в горло все пересохло. Оказалось, они наблюдали за моим боем, происходившим почти над аэродромом. После тщательного осмотра в самолете было обнаружено более полусотни пробоин, две пули сделали вмятины в бронеспинке.

Вечером состоялся групповой разбор боя. Выступали его участники, горячо обсуждая перипетии только что закончившегося воздушного сражения. Под конец А. С. Благовещенский задал вопрос: кто летал на самолете под номером 51? Это был мой самолет. Мне стало ясно, что моим спасителем был сам А. С. Благовещенский, которого я тут же обнял и расцеловал.

В атом бою мы потеряли двух летчиков, в том числе нашего командира Николая Смирнова.

Выступавшие П. В. Рычагов и А. Г. Рытов дали высокую оценку участникам этого воздушного боя. Летчики продемонстрировали свою смелость и боевое мастерство. Им удалось сломить «самурайский дух» и заставить врага удирать с поля боя, оставив не менее пяти сбитых истребителей и более десятка бомбардировщиков. Эскадрилья добровольцев па самолетах И-15бис со своей задачей справилась, сумев связать боем японские истребители.

Этот воздушный бой получил еще один резонанс. Ведь он проходил в районе Наньчана. Большинство жителей города наблюдало, как советские добровольцы, не жалея жизни, дрались с японскими самолетами. Надо сказать, что японцы пытались испортить отношение населения к нам, сбрасывая с самолетов листовки, в которых говорилось, что Советы прислали в Китай самые плохие самолеты и неподготовленных летчиков. В этом бою советские летчики еще раз опровергли ложь японской пропаганды.

На другой день рано утром, еще до отъезда на аэродром, к на шей гостинице были привезены груды мандаринов, апельсинов и других фруктов в подарок от жителей Наньчана. При встречах с нами жители кланялись; в магазинах хозяева, как правило, угощали чаем, предлагали лучшие товары.

В честь победы китайские руководители устроили в гостинице праздничный ужин, на котором присутствовали все летчики-добровольцы и представители китайского командования. Стол украшали различные закуски, над приготовлением которых потрудился наш повар, блеснув своим кулинарным мастерством. Ужин прошел в дружественной обстановке. В конце вечера была показана паша самодеятельность. Здесь инициативу взял в свои руки А. С. Благовещенский. Нам с Виктором Купцовым пришлось спеть песню «Уходили комсомольцы па гражданскую войну».

В течение месяца японцы не решались в дневное время повторять свои налеты на город и аэродром. Во время полнолуния японцы пытались бомбить Наньчан одиночными самолетами пли звеном. Особого ущерба такие налеты не наносили, хотя и причиняли беспокойство.

…После гибели Николая Смирнова над нашей эскадрильей взял шефство А. С. Благовещенский (официально ее командиром был назначен А. С. Зингаев).

А. С. Благовещенский предложил мне и добровольцу А. Шиминасу в срочном порядке создать ночное звено для отражения налета японских бомбардировщиков. Я дал согласие, и мы стали готовиться к ночному бою. Мы разработали план отражения налета, использовали имеющиеся зенитные прожектора. Изучили прежние ночные налеты вражеских самолетов — все они проходи ли по линейным ориентирам. В ночных условиях использовались р. Янцзы и оз. Поянху. Не долетая до места, самолеты противника разворачивались влево и выходили на город и аэродром. Учитывая все это, мы разбили район боевых действий на зоны, расположив наши Самолеты на вероятных курсах полета японских бомбардировщиков. Для каждой зоны была установлена своя высота полета.