Сквозь тени прошлого (СИ) - Лейк Оливия

Габриэлла усиленно заморгала, почувствовав, как в глазах стремительно темнеет, и сжала руками виски в надежде удержать ускользающее сознание. Не так давно она уже заработала одно сотрясение, но тогда обошлось без последствий, а в этот раз… Она опустила глаза и посмотрела на лиф белой рубашки, постепенно окрашивающийся в алый цвет. В нос неприятно ударил металлический запах крови, а по шее ощутимо стекал тёплый ручеёк. Габриэлла повернула руки ладонями к свету: кровь. Яркая, свежая, настоящая.

В памяти отчётливо, во всех деталях, всплыл сегодняшний сон. Ощущения, запахи и кровь. Ровена, бродящая по заброшенным коридорам. Её страхи, предчувствия и желание помочь. Она подсказывала, подбрасывала картинки, пыталась предупредить. Но Габриэлла отмахивалась от всего: не верила снам и не придавала значения их содержанию.

«Вот ты и поплатилась за свою рациональность, Габриэлла, — к самой себе обратилась она. — Ровена, ты столько раз пыталась предупредить меня, а я оставалась глуха к твоим мольбам. Где же ты сейчас?» — Габриэлла подняла голову и прислушалась. Тихо. Никаких намёков на присутствие. Только горящие безумным огнём голубые глаза Элизабет и тёмное дуло револьвера — вот и вся её компания на сегодняшний вечер.

Габриэлла подавила накатившую тошноту, отметив про себя ещё один признак явного сотрясения, и постаралась сконцентрировать внимание на насущных проблемах. Сейчас терять сознание или блевать — равносильно смерти, а Габриэлла искренне полагала, что на тот свет ей отправляться ещё рано.

— Хм, видимо, я немного переборщила с силой удара, — самой себе сказала Элизабет. — Всё нормально, Габриэлла?

— Нормально, вы так любезны, — иронично ответила она.

— Хорошее воспитание, милочка, одна из главных добродетелей настоящей леди.

— Всё, что вы говорили про Зака — ложь? — Этот вопрос интересовал её даже сильнее, чем мотивы Элизабет.

— Почему же ложь, я просто немного приукрасила действительность. Эмма действительно обожала Закари, и замуж мы её выдали, чтобы избавить его от назойливого внимания сестры. Но когда вы стали его любовницей, я настраивала её против, разжигала в ней ненависть, воскрешала чувства, которые она упорно старалась похоронить. Чтобы вы заметили, чтобы сомнения, закравшиеся к вам в голову, заставили усомниться в Закари и уехать. Неужели вы не видите, что вы ему не пара? Ведь письма, явное неодобрение семьи и даже смерть Эммы — всё это для вас. Но вы совершенно не понимаете намёков! — негодующе воскликнула Элизабет и посмотрела на Габриэллу. Взгляд мягкий, но абсолютно безумный, который без предисловий говорил: там, внутри, нет никого, с кем можно договориться. Там нет здравомыслящего человека, на которого можно повлиять или как-то достучаться.

— Габриэлла, а ведь если бы вы показали первое письмо Закари, всё могло сложиться по-другому. Я ведь сильно рисковала, делая ставку на вашу независимость, на ваше желание во всём разобраться самой, и не прогадала. Вами оказалось так легко манипулировать, сеять в вас недоверие и питать навязанные вам страхи.

— Неужели я настолько не подхожу Заку, что вы готовы пойти на преступление, чтобы не допустить нашего сближения? — задала вопрос Габриэлла, стараясь потянуть тем самым время и придумать, как выбраться отсюда.

— Пока вы просто грели его постель, я не беспокоилась, но ваша поездка в Лондон всё решила. Я ведь уговаривала его вернуться в Эйджвотер! — зло бросила Элизабет. — Представляете, он не хотел! Говорил, что хочет, чтобы вы привыкли к столице! Как вообще в такую светлую голову могла прийти мысль ввести вас в нашу семью?! Откуда у него вообще это тяга к выскочкам без роду и племени?! — негодующе сокрушалась она. — Кто там ваши родители? — Элизабет присела рядом и дулом пистолета приподняла подбородок Габриэллы. Та в ответ дёрнула головой, пытаясь отвести револьвер от своего лица и ударить находившуюся совсем близко миссис Крэмвелл.

— Полегче! — вовремя отскочив, крикнула Элизабет и стукнула её по рёбрам носком дорогой туфли.

Было больно. Габриэлла закашлялась, борясь с желанием высказать ей на матерном английском всё, что о ней думает, но проглотила этот порыв и только послала Элизабет ненавидящий взгляд.

— Ладно, пора заканчивать, — вдруг засобиралась миссис Крэмвелл.

— Вы убить меня собираетесь?

«Я прямо капитан Очевидность!» — про себя воскликнула Габриэлла.

— Зачем мне вас убивать? — искренне удивилась Элизабет. — Вы всё сделаете сами. Ведь чувство вины — отличный мотиватор.

— С ума сошли? — не выдержала Габриэлла. — Какой вины?

— Как какой? Это же вы столкнули Эмму с лестницы! Да, именно вы! Вы ревновали, напридумывали всякой ерунды, да и неприязнь ваша была очевидна, особенно для меня. Вы, кстати, нашли цепочку, которую я положила под кровать Закари?

Габриэлла опешила от этого вопроса и от осознания, насколько это всё методично спланировано.

— Удивлены? Вы ведь такая любопытная и такая недоверчивая. Я была убеждена, что вы пойдете к нему в комнату и будете искать там подтверждения своим догадкам. Вы — раба своей профессии. Но если вы не нашли украшение, я заберу его и подкину к вам в комнату. — Она так уверенно пожала плечами, что Габриэллу пробрала дрожь. — А потом заявлю в полицию, что не могу найти цепочку Эммы, прошу заметить — любимую. Она с ней не расставалась, это все подтвердят, а на трупе её не было.

— Вы думаете, я по доброй воле пойду… хм… выпрыгну в окно, или что вы там для меня придумали? И вам всё это так просто сойдёт с рук? — не веря, что эта теория вообще имеет хоть какую-то жизнеспособность, спросила Габриэлла.

— В нашей семье скандалы никому не нужны, и мы прекрасно умеем их избегать, мисс Хилл. А за столько лет у меня накопился немалый опыт в делах такого рода. — Элизабет хищно улыбнулась, обнажив белые зубы, и вкрадчиво произнесла:

— Эмма, бедняжка, после жуткой ссоры с Закари пришла ко мне. Она пила, я слушала, а потом решила проводить её до комнаты. Эмма оступилась, а я всего лишь не протянула ей руку помощи. — Она рассмеялась удачно использованной аналогии и добавила: — Лаура пришла ко мне поделиться своими матримониальными планами в отношении моего Закари. Заручиться поддержкой. Это ведь я посоветовала ей короткую прибрежную дорогу и напоила тёплым молоком с травами. Вы же знаете, как я люблю возиться с растениями, у меня в оранжерее много чего растёт.

Да, Габриэлла знала о её фанатичной любви к своим цветочкам, но не догадывалась, что любовь к племяннику окажется ещё более глубокой и куда более опасной.

— И, конечно же, обожаемая Амелия, — ласково произнесла она. Габриэлла замерла, услышав имя покойной жены Захарии, и изумлённо уставилась на Элизабет.

— Я приехала к реке в то утро, там уже сидела она. Радостная. Амелия рассказала мне о своей беременности, не смогла удержаться. Она только утром узнала, хотела сообщить мужу, когда они останутся вдвоём, но оказалась слишком болтлива. Я стащила её с лошади. Ох, и ударилась же она спиной о камни, а мне только и оставалось, что стукнуть её пару раз по голове. Единственное, о чём жалею, что Закари винил в произошедшем себя. Так убивался. — Элизабет сочувственно вздохнула и открыла рот, но тихий от едва сдерживаемой ярости голос Захарии, подобно выстрелу, прозвучал в мастерской.

— Что ты сделала?

Глава 26

— Закари? — удивлённо пискнула миссис Крэмвелл, но, быстро придя в себя, отошла подальше и навела пистолет на него. — Ты давно здесь?

— Достаточно, — отчеканил он.

— Ну, проходи.

Захария вошёл внутрь и, бегло оглядев комнату, остановил взгляд на сидящей на полу Габриэлле. По его глазам нельзя было прочитать ничего. Они приняли то самое непроницаемое выражение, за которым он обычно скрывал свои истинные чувства и эмоции. Но пропитавшаяся кровью белая блузка явно не оставила его равнодушным. Захария сжал губы в тонкую линию и повернулся к тёте.

— Что ты сделала, Элизабет?

— То, что должна была. Она не нужна тебе, Закари! — Миссис Крэмвелл презрительно осмотрела Габриэллу, искренне поражаясь, что она вообще могла привлечь его. — Полукровка! — Она выплюнула это слово, как самое грязное ругательство.