Любовь в смертельной прогрессии - Наталья Фёдоровна Худякова

— Я не знаю даже как сказать об этом. Вы меня сразу уволите.

— Ого! Ничего себе прелюдия, — деланно засмеялся я. — С чего такой вывод?

— Мне отец сказал.

Тут уж и у меня настроение ухнуло в бездну. Отец Валеры очень известный программист, бизнесмен, к которому, собственно, я и обратился за помощью, когда подбирал персонал. Я знал его как успешного и одновременно порядочного человека. Он тогда заверил, что гарантирует мне качество и надежность в лице своего талантливого отпрыска.

Сотников поежился, словно ему стало вдруг холодно. Парень, что называется, был на грани нервного срыва. Я налил себе в стакан воды, чтобы занять чем-то руки, потому что они в буквальном смысле чесались. Так бы и врезал этому…

— Слушай, Валера, ты же не на допросе в гестапо. И я тебя, если помнишь, не тянул за язык. Ты будешь говорить или как? Двум смертям не бывать, сам знаешь. Может, уволю, может, премию выпишу. Разберемся.

Я залпом выпил минералку, со стуком поставил бокал на стол и впился глазами в своего сотрапезника. Парень вроде симпатичный, только что у него в голове — даже папа родной вряд ли в курсе.

— Короче, я это… я специально выводил из строя компьютер в вашей приемной. Причем несколько раз. Не знаю, Катя говорила вам или нет, — прошуршал он едва внятно на одном дыхании.

Воцарилась тишина. Теперь я не знал, что сказать и как сказать.

Сотников ладонями потер лоб, затем добавил:

— Только она здесь ни при чем.

— В этом я как раз не сомневаюсь. Ты для кого это все делал?! На кого ты стал работать?! — мое терпение практически лопнуло, и я готов был врезать этому идиоту.

Парень побледнел, глубоко вдохнул и решительно выпалил:

— Вы что! Я ни на кого… Это все из-за Кати.

— Из-за Кати? Вот отсюда давай поподробнее.

— Понимаете…

— Нет, погоди! Ты вроде сказал, что Катя к этому не имеет никакого отношения, — прервал я. — А теперь, значит, получается, она всему виной…

— Да нет же! — подскочил он на стуле. — Дайте мне сказать. Теперь уже все равно все испорчено.

О, Господи! Все испорчено! Этого еще не хватало. Что же еще можно испортить, когда и так все везде у меня испорчено. Наш разговор походил на диалог двух сумасшедших. У кого из нас более тяжелый диагноз — это еще вопрос.

Сотников сделался серьезным.

— Короче, — он немного покашлял и решительно посмотрел мне в глаза: — я люблю вашу Катю.

Некоторое время мы тупо молчали, уставившись друг на друга. Я пытался облечь его слова в удобоваримую для себя мыслеформу. Картина происходящего начала проступать, как фотография, брошенная в проявитель. Сказать, что я удивился — не сказать ничего. И не потому, что в Катерину Игоревну нельзя влюбиться. Это как раз понятно. Но события вокруг меня происходили достаточно драматичные, и к чему здесь судьба подбросила этот водевиль, объяснить я был не в силах.

— Стоп, Валера, — я поднял руку. — Во-первых, Катя никак не моя. У нее, слава богу, есть родители. Если ты явился ко мне просить ее руки, то как-то не в тему. Извини.

Пришел официант, поставил тарелки с едой. Я облокотился на стол и высверливал взглядом дырку во лбу программиста, ожидая продолжения триллера.

— Я понимаю, — согласился со мной он. — Так вот, насчет компьютера.

— Вот! Давай насчет компьютера. Ты зачем портил технику и нервы девушке? И меня сейчас до белого каления довел.

— Потому что кретин, — раздухарился Сотников. — Я с техникой на «ты», а с девушками не умею. Я не знал, как наладить контакт с ней, стать нужным что ли. Она просила помощи, я старательно все исправлял, успокаивал Катю. Она меня поила кофе за это, ну как-то…вы понимаете? Не могу же я с цветами вдруг заявиться к ней в приемную? Засмеет.

Господи! — взмолился я, — За что мне такие испытания? Мало вокруг меня хороводы водят убийцы, шантажисты, преследователи. Так на тебе еще идиота впридачу!

Я принялся за еду, и жестом предложил Сотникову присоединиться. Он подчинился, но вид у парня был, надо сказать, совсем несчастный.

— Отцу ты сам что ли похвастался? — миролюбиво спросил я.

— Сам, — кивнул он. — Вы как сказали, что пригласите службу безопасности для расследования, так я сразу и признался отцу.

— И что, неужели не смог бы уничтожить все следы? — удивился я. — Выйти на тебя вряд ли получилось бы.

Сотников опустил вилку и вздохнул.

— Так я ведь не потому рассказал, что боялся разоблачения, — сказал он. — Тут вопрос профессиональной чести.

Опомнился, дружок! — хотелось мне ему сказать.

— Я бы самому себе не простил, если бы из-за меня заваруха началась на работе. Я рассказал отцу, потому что не рассказать не мог — врать у нас в семье не принято. Сказал, что сделал гадость. Из-за девушки.

— Отважный поступок. Ценю, — поддержал я влюбленного безумца.

— Вот, — продолжил он. — Сказал, что придется увольняться, другого выхода не вижу.

Я едва не присвистнул от восхищения. Какие жертвы!

— Ты ешь, давай. Скоро остынет все, — указал я пальцем на его тарелку.

Сотников вяло начал ковыряться в тарелке. А я добавил в копилку сегодняшних хороших новостей еще одну: проблема с взломом базы данных решена. Это очень хорошо. Только стоила она мне доброй порции убитых нервов.

— Это отец тебе посоветовал увольняться? — поинтересовался я реакцией Сотникова-старшего.

Валера покачал головой и с опаской посмотрел на меня:

— Нет. Он сказал, чтобы я немедленно поставил вас в известность. А уволите вы меня сами. Так он сказал. Ну и еще много всякого говорил в мой адрес. Короче, у меня кругом теперь неприятности — и на работе, и в личной жизни.

Я вдруг остро позавидовал этому юноше. Его молодости, его неприятностям, способностям, наконец. А еще тому, что у него есть добрая семья, где всегда придут на помощь. Катерине Игоревне, судя по всему, очень повезло с этим парнем. Когда тебя любят так, что готовы идти на любое безрассудство — это говорит о многом. Надеюсь, она это оценит.

— Скажи, в приемную ты как проникал?

У Сотникова вытянулось лицо, опустились плечи и вилка дзынькнула об тарелку.

— Такого не было. Вы что! Я ж не преступник какой! — сказал он и осекся. — Извините, Алексей Викторович. Я конечно… ну, в общем, я со своего компьютера все