Сумма теологии. Том IV - Фома Аквинский

Ответ на возражение 2. В данном случае Философ говорит о практическом уме, размышляющем и исследующем вопросы, касающиеся средств, и в этом отношении его добродетелью является его правота. Но в отношении средств правота разума зависит от его согласованности с желанием подобающей цели, само же желание подобающей цели предполагает правильное схватывание цели разумом.

Ответ на возражение 3. Воля подвигает разум в одном отношении, а разум волю – в другом, а именно путем представления ей ее объекта, о чем уже было сказано (9, 1).

Раздел 4. Зависит ли добродетельность воли от вечного закона?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что добродетельность человеческой воли не зависит от вечного закона. В самом деле, для каждой вещи существует только один порядок и только одна мера. Но порядком человеческой воли, от которого зависит ее добродетельность, является правый разум. Следовательно, добродетельность воли не зависит от вечного закона.

Возражение 2. Далее, «мера всегда однородна с измеряемым»[355]. Но вечный закон не однороден с человеческой волей. Следовательно, вечный закон не может являться той мерой, от которой зависит добродетельность человеческой воли.

Возражение 3. Далее, мера должна быть чем-то наиболее определенным. Но вечный закон нам не известен. Следовательно, он не может являться той мерой, от которой зависит добродетельность нашей воли.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что «грех – это дело, слово или желание, направленное против вечного закона»[356]. Но корнем греха является порочность воли. Следовательно, коль скоро порочность воли является противоположностью ее добродетельности, то добродетельность воли зависит от вечного закона.

Отвечаю: в тех случаях, когда налицо множество зависящих друг от друга причин, следствие всегда больше зависит от первой, нежели от второй причины, поскольку вторая причина действует благодаря действию первой. Но именно благодаря вечному закону, который суть божественный разум, человеческий разум упорядочивает человеческую волю, отчего человек и становится добродетельным. В связи с этим читаем [в Писании]: «Многие говорят: «Кто покажет нам благо?» – яви нам светлица Твоего, Господи!» (Пс. 4:7), что означает: «Свет нашего разума способен показывать нам благо и направлять нашу волю в той мере, в какой этот свет [отражает свет] Твоего лица». Отсюда понятно, что добродетельность человеческой воли зависит от вечного закона намного больше, чем от человеческого разума, и когда человеческий разум бессилен, нам следует искать поддержки у Вечного Разума.

Ответ на возражение 1. Для вещи не существует нескольких ближайших мер, однако может быть несколько зависящих друг от друга мер.

Ответ на возражение 2. Однородной с измеряемой вещью является ближайшая, а не отдаленная мера.

Ответ на возражение 3. Хотя вечный закон и не известен нам таким, каким он присутствует в божественном уме, тем не менее он приоткрывается нам либо благодаря естественному разуму, извлекающему его из присущих ему представлений, либо же благодаря некоторому ниспосланному нам откровению.

Раздел 5. Является ли воля злой, если она вступает в конфликт с заблуждающимся разумом?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что если воля вступает в конфликт с заблуждающимся разумом, то она не зла. Так это потому, что разум является порядком человеческой воли в той мере, в какой он сообразуется с вечным законом, о чем уже было сказано (4). Но заблуждающийся разум не сообразуется с вечным законом, и потому такой разум не является порядком человеческой воли.

Следовательно, если воля вступает в конфликт с заблуждающимся разумом, то она не зла.

Возражение 2. Далее, согласно Августину, если распоряжение низшей власти противоречит распоряжению высшей, то оно недействительно, как, например, если правитель области распоряжается сделать что-либо из того, что запрещено императором. Но заблуждающийся разум иногда предлагает то, противоречит распоряжению высшей власти, а именно Бога. Поэтому такое распоряжение заблуждающегося разума недействительно. Следовательно, если воля вступает в конфликт с заблуждающимся разумом, то она не зла.

Возражение 3. Далее, любая злая воля связана с каким-либо из пороков. Но конфликтующая с заблуждающимся разумом воля не [обязательно] связана с каким-либо пороком. Например, если человеческий разум, впав в заблуждение, предлагает [человеку] совершить прелюбодеяние, а воля противится этому, то ее никак нельзя заподозрить в порочности. Следовательно, если воля вступает в конфликт с заблуждающимся разумом, то она не зла.

Этому противоречит следующее: как было показано в первой части (79, 13), совесть – это не что иное, как применение знания к некоторому действию. Но знание находится в разуме. Поэтому когда воля вступает в конфликт с заблуждающимся разумом, она противится совести, а всякое такое желание – зло, поскольку сказано: «Все, что не по вере, – т. е. все, что не по совести, – грех». (Рим. 14:23). Следовательно, если воля вступает в конфликт с заблуждающимся разумом, то она зла.

Отвечаю: поскольку совесть, будучи применением знания к некоторому действию, суть своего рода предписание разума, то спрашивать, является ли противящаяся заблуждающемуся разуму воля злой, это все равно, что спрашивать, налагает ли путы заблуждающаяся совесть. В связи с этим иные различают три вида действий: одни – которые по роду благи, другие – которые [этически] нейтральны, третьи – которые по роду злы. И они говорят, что если разум, или совесть, предлагает нам делать нечто по роду благое, то в таком случае места заблуждению нет, и точно так же нет его, если он предлагает нам уклониться от того, что по роду зло, поскольку один и тот же разум предписывает нам поступать благо и запрещает поступать зло. С другой стороны, если человеческий разум, или совесть, предписывает ему делать то, что само по себе зло, или запрещает делать то, что само по себе благо, то в таком случае разум, или совесть, заблуждается. И точно так же человеческий разум, или совесть, заблуждается, если он сообщает человеку, что некое само по себе нейтральное действие, например, поднятие соломы с земли, запрещено или необходимо. Поэтому они утверждают, что заблуждающийся, т. е. предписывающий или запрещающий в [этически] нейтральных вопросах разум, или совесть, налагает путы, в результате чего противящаяся заблуждающемуся разуму воля становится злой и греховной. А вот если, говорят они, разум, или совесть, заблуждается, предписывая то, что само по себе зло, или запрещая то, что само по себе благо и необходимо для спасения, то в таком случае он не налагает путы, и тогда вступающая в конфликт с заблуждающимся разумом, или совестью, воля не зла.

Но такое [мнение] неразумно. В самом деле, когда речь идет об [этически] нейтральном, вступающая в конфликт с заблуждающимся разумом, или совестью, воля является в определенном смысле злой с точки зрения ее объекта, от которого зависит ее добродетельность или порочность, хотя и не в связи с тем, каким является объект сам по себе, а в связи с тем, каким он акцидентно схвачен разумом, [т. е. или как чем-то благим] к чему следует стремиться, или как чем-то злым, чего следует избегать. И коль скоро, как было показано выше (3), объектом воли является то, что предлагается ей разумом, то уже на том только основании, что нечто представляется разумом в качестве злого, стремящаяся к этому [представленному злым] воля становится злой. И так обстоит дело не только в случаях с [этически] нейтральными вещами, но также и тогда, когда речь идет о том, что само по себе благо или зло. В самом деле, ведь не только нейтральные вещи могут акцидентно восприниматься как добрые или дурные, но и благое может схватываться разумом как злое, и злое – как благое. Например, хотя избегать прелюбодеяния и благо, но воля склоняется к этому благу не иначе, как только так, как это предложено ей разумом. Если, таким образом, заблуждающийся разум предлагает ей это как нечто злое, то воля склоняется к нему как к чему-то злому. Следовательно, воля зла постольку, поскольку желает злое, но не потому, что оно действительно само по себе является злым, а потому что оно зло акцидентно, будучи схваченным как такое разумом. И точно так же вера в Христа сама по себе блага и необходима для спасения, но воля склоняется к ней как именно к тому, что предложено ей разумом. Следовательно, если она [т. е. вера] будет предложена [воле] разумом как нечто злое, то и воля будет склоняться к ней как к чему-то злому, и не потому, что она [т. е. вера] зла сама по себе, а потому, что она зла акцидентно, вследствие именно такого вот схватывания разума. Поэтому Философ говорит, что «невоздержанным является тот, кто не следует истинному суждению сущностно, хотя акцидентно он также не следует и ложному суждению»[357]. Из этого следует, что независимо от правоты или заблуждения разума, в абсолютном смысле слова любая вступившая в конфликт с ним воля зла.