Сердцу не прикажешь - Марта Крон

- Только не нервничай. Будет плохо – скажи врачу. Не замалчивай.

- Хорошо. – бодрый кивок и я силком тащу себя наружу, оставляя свою малыху на попечение других людей. А мне пора избавиться от проблем. Уже невозможно.

- Они признали бой несостоявшимся! Кузнецов отказался пересдавать допинг-тесты! – слушаю Серёгу, что остался улаживать конфликт после моего ухода и параллельно подсчитываю раненных из своей службы. Повезло, что наши выехали раньше и успели взять уродов тройным кольцом. Малой кровью отделались. У тех больше пострадавших, всех под дверью местной дежурки скинули. Рожи ходовые, давно в базе. Годовой план им закрыли.

– Тебя занесли в чёрный список, дисквалификация на два года. – возмущённо сопит в трубку Баранов. - Я пытался сократить, честно! Но против тебя подсуетились. Куда мне тягаться с ними? Я ж на пальцах от твоего имени, не разбираюсь в нюансах… это тебе самому надо решать…

- Не парься. Мне не горит. – провожаю взглядом бригаду скорой помощи, они на каталке Колю в карету тягают. Выдыхаю, машу им рукой.

С добром, пусть поторопятся.

- Я так понимаю, что снова вы с Кузнецовым так и так не сойдётесь?

- Правильно понимаешь. – рублю эту тему сразу. - Давай в больницу. Вытащи Колю.

- Всё сделаю… - уверенным тоном. - Богдан? – а вот это уже вполголоса.

- Что?

- Я буду постоянно на связи, если понадоблюсь… - знаю к чему клонит, отговорить намерен, в душу вломиться, вот только с совестью у меня с некоторых пор порядок.

- Ты уже нет. А вот номер труповозки скинь.

Пауза. В стиле Баранова. Хоть и тишина, но так и звенит нравоучениями.

- Не разочаровывай. – и сбрасывает звонок.

Что ж, ожидаемо.

Подзываю к себе Каримова, когда вижу, что выезд очищен, а ребята готовы к продолжению банкета. Можно выдвигаться.

- Что с собаками? – взгляд цепляется за лужу крови у вольера. Передёргивает. Там была Яся…

- Одного увезли. – с сожалением выдаёт Макар. - Кровоточит сильно, Алик пропорол ему спину, но ветеринар даёт хороший прогноз.

- Пиздец, сколько проблем от одной твари. – зло сплёвываю, прикрепляя к поясу кобуру. - Весь дом мне перерезал.

- Что будешь с ним делать? – концентрирует на моих движениях тёмный взгляд, зрачки сужаются на пистолете.

- Убью. – с лёгкостью это из себя выталкиваю. Даже слишком.

- Ты серьёзно?? – последний звук заглатывает, пережимая связки напрягом.

- Завязывай с этим вопросом. – взглядом блочу, достал. - За шутника меня держишь?

- Это статья, Богдан! – на шёпот переходит, цедит воздух.

- Две. С Кузнецом в одном мешке будут. – отрешённо взваливаю на него ещё одну правду.

- Мы никогда не ходили по тёмной… - на лице друга густеет осуждение. Оттянуть от беды меня хочет.

Не под силу тебе это, брат. Я разодран и хочу отомстить.

- Тебя и не просят. – грубо швыряю и, вправив себе плечо, сажусь на переднее сидение подъехавшего джипа. - Ты останешься здесь приглядывать за Ясей.

- Ну уж нет! – ожесточённо вскидывает головой Каримов. - Я поеду с тобой! – запрыгивает назад.

Слегка поворачиваю голову и заполняю весь салон бескомпромиссным:

- Будешь зудеть, вышвырну прямо на трассе.

Глава 24

БОГДАН.

Вижу Разина и все системы дают сбой. Его связали, на ржавый стул посадили, а меня бомбит, что эта мразь до сих пор дышит, а не корчится от зверских пыток. Внутри срабатывает детонатор. Взрывается отлаженный механизм, что запрограммирован выделять в Алике принадлежность к себе подобному. В груди плавится, захватывая разом весь нутряк. Душа через рёбра изнанкой просачивается. Щит обвалом несётся вниз. Обшивка грубыми обрывками падает к ногам. Братом ведь мне был. В душу вмурован, кровью перемешаны. Всю жизнь плечом к плечу.

А он посмел меня смешать с грязью под своими ботинками. Вот тебе и братская дружба.

Импульсы как кнуты: убить, убить, убить.

Хочется размозжить ему башку. Сиюсекундно. Из самого ядра рвётся неуёмное бешенство. Терпение расслаивается. Трещит от нервного перегруза. Перераспределяю дыхание. Нельзя так сразу бросаться. Прежде узнаю почему, за что и откуда растут ноги?

Зрительный обмен выдаётся крайне острым.

Кидок ещё и улыбается, выедает всё живое, что во мне есть.

- Как там Ярослава?

Опрометчиво.

Красная пелена перед глазами.

Срываюсь с места и с лёту впечатываю тварюге в нос.

- Слабо! – хлюпает он, надрываясь от смеха.

По сторонам стоят мои люди, хранят молчание, одного Макара чувствую, он всеми силами показывает, что участие для него непосильный труд. Но не лезет, чревато травмами.

- Это всё? Я думал, поинтереснее будет!

Становлюсь злее, обхватываю рукой его глотку, пальцы каменеют, под ними продавливаются жилы, ещё чуть-чуть… пусть лопнет.

- Вааа, Богдан, красиво берёшь! – доносится откуда-то издали издёвка Кузнеца и я на мгновение торможу сжатие шеи Разина.

Стреляю глазами за старые доски, там на цепи, примыкающим к толстым прутьям, как отловленная собака, сидит Кузнецов. Я его и не заметил сразу, вся установка по приезду была на предателя.

- Кляп. – пулей вылетает мой приказ.

Один из подчинённых сбивчиво пересекает заброшенный склад, находит какую-то старую вонючую тряпку и с изощрением заталкивает Кузнецу в рот.

Вот теперь красиво. Согласен.

Под мычание и извивание ушлёпка возвращаю натиск руке и снова заставляю Алика захрипываться и конвульсивно булькать. Его глаза на рефлексе краснеют и наполняются влагой.

- Говори. – выхаркиваю как воспалённый кашель. – Сколько он тебе заплатил?

Встряхиваю его, а уж после облегчаю напор.

- Норм, заживу как человек! – задушенно выводит из себя воздух.