Остров тетушки Каролины - Франтишек Пиларж

– Вы врете, сэр! – заорал он, выйдя из себя.

Мистер Пимпот побагровел и вскочил со стула, сжимая кулаки. Постояв с минуту и подумав, он снова дел.

– Я мог бы разорвать тебя пополам, сынок, – сказал он со вздохом. – К сожалению, приходится сдерживаться – я будущий министр цивилизации. Но когда мы приедем на остров Бимхо, я засажу тебя в тюрьму, и ты будешь сидеть там, пока не поумнеешь.

Мистер Пимпот замолчал, глубоко затянулся ароматичной сигарой и добавил, придя снова в хорошее расположение духа:

– Я тоже сиживал в тюрьме, дитя мое. И, как видишь, это пошло мне на пользу. Держу пари, и из тебя когда-нибудь выйдет министр… Способные министры – редкая вещь! Мисс Паржизек привалило счастье, что она встретила меня! И как раз вовремя. Сегодня в полдень причаливаем.

– Мы приедем сегодня на остров Бимхо? – выдавил из себя Франтик, и сердце его сжалось.

– Ты угадал, – кивнул мистер Пимпот. Скинув с себя халат, кряхтя и охая, он начал натягивать на свои мускулистые ляжки узкие пажеские штаны. – И уже завтра примемся ощипывать мисс Паржизек; скоро от нее останутся рожки да ножки, ого-го!

Тут мистер Пимпот отвернулся и начал засовывать ногу в другую штанину. Он стоял теперь на одной ноге, тело его с трудом сохраняло равновесие. Франтик мгновенно оценил положение и кинулся к дверям. Казалось, уже ничто на свете не может помешать ему достигнуть цели. И все же его постигла неудача.

Как раз в этот момент мистер Пимпот потерял равновесие. Он зашатался и, стремясь удержаться на месте, дрыгнул ногой. До сих пор Франтик понятия не имел, каково приходится человеку, когда его лягнет лошадь. Теперь этот пробел в его познаниях был наконец заполнен. Франтик отлетел на другой конец каюты и распластался на полу.

Мистер Пимпот с удивлением оглянулся и сказал добродушно:

– Путаешься только под ногами, Франтик! Марш на место, в шкаф! И живо, у меня нет времени с тобой возиться!

Прежде чем Франтик уяснил себе, что с ним происходит, он уже бился в могучих объятиях мистера Пимпота; вскоре глубокая тьма поглотила его – дверцы шкафа с треском захлопнулись.

– Теперь и взаправду конец, – прошептал мальчик убитым голосом.

Франтик лежал, устремив взор в темноту. Снаружи доносились еще некоторое время брань и пыхтенье мистера Пимпота, облекающегося в пажеские доспехи, затем звуки затихли. Скрипнула дверь, настала абсолютная тишина.

Бог знает, как долго пролежал так Франтик. Все его тело ныло, сердце, которое никогда не ведало горя и печали, начинало сдаваться. Франтик вдруг почувствовал себя всеми, покинутым. У него не оставалось ни единой капли надежды вовремя предупредить тетушку об опасности. Еще с минуту он крепился, а затем, резким движением повернувшись на бок, уткнулся лицом в одеяло и заревел. Франтик плакал беспомощно, по-ребячьи, ему так хотелось попасть домой: пусть все пережитое окажется неправдой, пусть опять будет обычное браницкое утро, полное птичьего щебета, шелеста воды, плещущей о берег, чудесного утреннего света…

Он плакал… И вдруг ему стало стыдно. Глаза его открылись.

Представьте себе, было светло!

Двери шкафа стояли распахнутыми настежь. Верно, мистер Пимпот плохо их захлопнул и, когда Франтик повернулся, они раскрылись. Долго заниматься подобными рассуждениями не было времени. Франтик выскочил с быстротой молнии из шкафа, и сердце его опять заработало по-паржизековски – ровно и четко. Правда, радоваться заранее не следовало, но теперь он не сомневался, что вырвется из своей тюрьмы, пусть даже ему придется перевернуть вверх дном всю «Алькантару».

Двери каюты были заперты. Франтик осмотрелся, взгляд его упал на стул. Затем на окно. Долго он не раздумывал. Схватил стул. Один миг – и оконное стекло со звоном разлетелось вдребезги. Минуту Франтик постоял, прислушиваясь.

Тишина.

Может, все на теплоходе вымерли?

Франтик подбежал к разбитому окну и выглянул наружу. Далеко внизу шумело море. Оно ощетинилось невысокими крутыми волнами и уже не синело, как утром. Воздух был неподвижен, небо – перламутрово-серое, линия горизонта скрылась во мгле. Человек, искушенный в коварстве погоды этой части океана, наверняка бы испугался. Но Франтик ничего не заметил. Он поглядел вверх.

Окно каюты находилось в самом верхнем ряду, прямо под выступом палубы. Если бы ему удалось дотянуться до конца цепи, висящей вон там, в сторонке…

Он заколебался, затем быстро вскочил на низкий подоконник. Высунулся наружу всем телом и уцепился обеими руками за верхнюю часть рамы, чтобы не упасть. И начал осторожно наклоняться в сторону. Пядь за пядью, пока… Гоп! Он оторвался от окна и обеими руками ухватился за цепь! Удалось!

Несколько секунд тело Франтика болталось в воздухе, с ужасом он наблюдал, как далеко под ним с шумом катятся седые волны. У него закружилась голова, пришлось зажмуриться. С минуту он отдыхал. А потом, упираясь тапочками в борт парохода, начал карабкаться вверх. В следующую минуту он стоял на палубе.

Палуба была пуста. «Алькантара» будто и вправду вымерла. Море стало теперь темно-пепельным, солнце скрылось. И хотя раскаленный воздух обжигал лицо, Франтик почувствовал, как по спине у него пробежали мурашки.

Он задрожал от необъяснимого ужаса. И вдруг ему показалось, будто вдалеке что-то глухо загудело, точно рушились колонны, поддерживающие своды.

«Нужно немедленно найти тетушку, – подумал Франтик и стиснул зубы. – Бегом…»

Но он не двинулся с места. Где-то высоко над ним раздался оглушительный вой пароходной сирены. Сирена завыла второй, третий раз. И вслед затем громко затрубили фанфары. Прямо над его головой. Он поглядел вверх. И от увиденного у него на минуту перехватило дыхание.

В нише большого окна, над листьями пальм и цветущих олеандров, колыхалась шляпа. Соломенная шляпа, нарядно разукрашенная вишнями и птичками. Такая шляпа была только одна в Бранике, одна во всей Праге, в Европе, в целом мире. Он вздрогнул и потянулся к окну…

Тетушка Каролина царила над сияющими просторами зала.

Рев пароходных сирен и торжественные звуки фанфар, возвестивших, что остров Бимхо появился на горизонте, замолкли. Зал стих в ожидании. Глаза лорда Бронгхэма, Перси Грезля, дона Хосе, профессора Швабе, мисс Пимпот – сотни глаз напряженно и жадно глядели в рот тетушки Каролины.

«Тронная речь… Ах ты боже мой, как же мне ее начать? – промелькнуло в голове у тетушки. – Никто про это ничего не говорил… А мне и невдомек… И почему я, дура этакая, никого не спросила?»

Она зажмурилась. И сейчас же сверкающий зал, короли, князья, принцы, маршалы, кардиналы и придворные дамы – все исчезло. Перед ней был остров, маленький остров, затерянный посреди океана, райское место, жители которого ждут ее и, может быть, ждут с нетерпением. Что я скажу этим черным людям, чтобы они полюбили меня?..

Уста тетушки Каролины разомкнулись. Она придумает что-нибудь ласковое… И первое слово, произнесенное ею, было простое и великое – другого такого нет в целом свете.

– Люди!.. Вот мы и вместе. Приехала я к вам из дальних стран и всю дорогу думала о вас и вашей земле. Я хочу, чтобы вы меня полюбили, верьте мне, я желаю вам добра. Я еще не знаю, как все устроить, но мне хочется, чтобы никто из вас не голодал, чтобы вы имели возможность учить своих детей и не боялись за будущее. И пусть никогда не будет войны – это самое большое зло. Я-то знаю, что это такое. Нас было семеро у отца, а после этих двух войн осталось только трое. Обещаю вам прежде всего добиться, чтобы никогда ни одна война не пришла на нашу землю. А если не будет войн, то все мы разбогатеем и построим себе школы, музеи, больницы, театры, дома с фуксиями на окнах и вообще все, что захотим. Я привезла с собой хороших людей, они помогут мне и полюбят вас так же, как и я. Что мне нужно еще сказать… ага! Картошка и хлеб всегда будут выдаваться бесплатно, да и как же может быть иначе… Вот вроде пока и все…

Тетушка Каролина открыла глаза.

Великолепный зал застыл в молчании.

Отчего все так странно на нее глядят? Почему лорд Бронгхэм побледнел? Не заболел ли у него опять живот? А дон Хосе, профессор Швабе, жрицы… почему они глаза вытаращили? Разве я что плохого сказала?..

Вдруг тишину разорвал пронзительный, ликующий и вместе с тем отчаянный крик:

– Тетушка!!

Тетушка Каролина поглядела на дверь, откуда он донесся.

«Франтик!..» – хотела она позвать, но не успела.

«Алькантару» вдруг сильно тряхнуло, и она накренилась на бок. Что-то огромное, завывающее ворвалось в зал и сразу перемешало все живое и неживое. Франтик увидел, как тяжелая кадка с олеандром взлетела на воздух, разбила окно и исчезла во мгле. Как встали дыбом бакенбарды лорда Бронгхэма, втиснутого между двумя буфетами. Официант тщетно пытался освободить голову из серебряного ведерка для льда, а одиннадцать ожиревших женщин, которые, судя по непристойным трико, были циркачками, сбившись в кучу, умоляли дать им спасательные пояса. Человеческие тела сплелись в огромный клубок, из него торчали во все стороны мечи, рапиры и маршальские жезлы. На самом верху колыхался пустой кринолин.