Музыка ночи - Рут Уинд

Элли обнимала его, закрыв глаза, чтобы навсегда запомнить, и надеясь, что часть ее любви, просачиваясь сквозь поры ее кожи, излечит его разбитое сердце, которое он с такой яростью скрывает от всех.

Выведенная из равновесия утренней сценой и ощущением, что все каким-то образом распутывается, Элли не смогла остаться в домике и работать. Выбравшись в сильный дождь, она направилась в библиотеку и обнаружила, что там никого нет, кроме седой помощницы, сообщившей ей новость: миссис Нэнс на несколько дней уехала в Остин навестить свою племянницу.

Элли поблагодарила ее и пошла наверх, стряхивая капли дождя.

Сегодня утром она решила посвятить тайне исчезновения Мейбл еще неделю. Если к этому времени ей не удастся выяснить, что произошло, она напишет книгу без этих фактов, сделав тайну пикантным моментом материала. Надо сконцентрироваться и поставить перед собой цель.

Но вначале она взяла школьный ежегодник, чтобы взглянуть на мужа Конни Юинг, и начала с того, который уже был ей знаком, где в выпускном классе учились Маркус, Конни и Роузмэри. Никакого Юинга. Ни в старшем, ни в младшем классе. Но она обнаружила фото неуклюжей девчонки с дико торчащими кудрявыми волосами, по имени Тина Юинг. На ней были овальные очки, искажающие лицо, но Элли ощутила некоторое волнение, глядя на эти волосы.

Оставив книгу на столе, она пошла к полкам и взяла ежегодники за предыдущие годы. И обнаружила Юинга в выпуске 1966 года, в последнем классе, учившемся при сегрегации. Его волосы, подстриженные очень коротко, не могли ничего ей подсказать. Но у него были высокие скулы и прямой нос настоящего американца и какое-то напряженное выражение лица, что наталкивало на мысль о некоторой нестабильности его характера — черта, которую, похоже, любила ее мать. Он был явным кандидатом в отцы. Элли просмотрела страницы, посвященные внеклассной работе, и обнаружила, что он увлекался спортом — на одном из снимков она увидела его в футбольной форме со шлемом под мышкой. На втором он красовался в коротеньких баскетбольных шортах. Это заставило ее улыбнуться — по сравнению с теми длинными, мешковатыми шортами, что носят сегодня, его форма выглядела вызывающе. Но зато она давала возможность увидеть его тело — высокое, стройное и сильное. Худое.

Элли сделала ксерокопии всех снимков и поставила ежегодники обратно на полку, гадая, как бы выяснить кое-что еще. Она, конечно, могла открыться и просто спросить, но это привело бы к Конни и ее дочери Шоне. Как они к этому отнесутся? Элли знала, что в то время внимание Конни занимал Бобби Мейкпис. А Джордж уже умер, и ему не повредит, если окажется, что Элли его дочь.

И все же она не хотела открываться. Пока нет. Через пару дней будет новая встреча любительниц чтения. Она тогда расспросит Конни о ее муже и, может, сумеет выудить какую-нибудь информацию. "Займись делом, Коннор", — сказала она себе.

Думая вчера о Мейбл, Элли снова наткнулась на пробел в шесть недель, которые словно выпадали из жизни певицы. Казалось, тогда Мейбл испытывала очень сильное отчаяние и скрывалась где-то, чтобы залечить раны. Но чем это было вызвано? Крушением любовных отношений с Персиком Макколом? Это предположение пришло к Элли сегодня, когда она полудремала, прижавшись к Блю. Она должна прочитать материалы о смерти Персика. Газета посвятила этому всего несколько строк. Он был преступником и вдобавок черным. В 50-е годы газета не стала бы печатать большой материал о его смерти. Это описывалось как пьяная драка, закончившаяся фатально.

Элли нахмурилась. Разве Док не говорил, что Персика подстрелили возле бара? Запомнив имена, упомянутые в статье, она закрыла подшивку и под дождем отправилась в маленький полицейский участок. Дежурный сержант, высокий и подтянутый, со стального цвета волосами и темными глазами, выслушал ее со скептицизмом офицера по отношению к гражданскому лицу, но потом позволил уговорить себя и повел ее в архив.

— У нас тут происходит не так много убийств, — заявил он, открывая ящик. — И девяносто процентов из них — это ревнивые любовники, убирающие соперников, и тому подобное.

Элли кивнула.

— Думаю, это было убийство того же типа.

— Похоже, мэм. — Он перебрал папки и достал одну, очень тонкую. Открыл ее. — Да, — сказал офицер, проглядывая материалы, — тут немного. Убит возле клуба Хопкинса 11 июля 1952 года. Субботний вечер. Выстрел прямо в сердце. Умер еще до того, как упал.

— Оружие нашли? — спросила Элли.

Он пролистал рапорт, вынул одну страницу, цыкнул.

— Не похоже.

— Вы можете сказать, из какого оружия его застрелили?

— Маленький калибр. С близкого расстояния. — Он нахмурился. — Хм. Тогда, должно быть, это кто-то, кого он знал. Кто, как он считал, был рад его видеть.

Лицо Элли ничего не выражало.

— С ним кто-то был, когда это произошло? Какой-нибудь свидетель?

— Целая куча, но все молчали. Никто не был арестован.

Элли вышла на улицу, вставила ключ в замок зажигания и замерла, глядя на расплывающийся от дождя мир вокруг нее.

— А, Мейбл, — сказала она вслух, — что же мне делать, если его убила ты?

Сегодня уже ничего нельзя выяснить. Алиша пригласила их с Блю на ужин. Это заставило Элли испытать новый приступ неловкости, и она сидела, раздумывая над этим и не заводя машину.

Она чувствовала себя так, словно спала последние несколько недель и очнулась от колдовства только сегодня утром. Внезапно крайний срок сдачи материала приблизился вплотную, и она поняла, что совсем ничего не выяснила о своем отце. И потом, рано или поздно ей придется возвращаться к прежней жизни. К следующему проекту. Продолжать существование.

По дороге промчался грузовик, обдав ее машину водой, и Элли подумала, что не хочет никуда ехать. Это было как в ту ночь на веранде. Она хотела только сидеть там, пить бурбон и слушать его голос.

А сейчас ей хотелось оставаться здесь, в этом промежутке времени, когда она любит мужчину, которому нужна и который заставляет все ее существо петь.

Но, сидя в своем надежном маленьком "бьюике", она поняла, что дело не только в этом. Она не хотела покидать этот городок, в котором снова стала самой собой, где у нее, непонятно по какой причине, завязались более глубокие отношения. Она не хотела оставлять Пайн-Бенд с его невеселой историей или Роузмэри, Конни, Алишу и Маркуса? Если бы она не позволила себе связаться с Блю, то могла бы остаться, но, как обычно, продемонстрировала настоящий талант принимать неправильные решения.

Дождь барабанил по крыше, и она вспомнила, как Блю стоял утром в дверях и запах виски на его губах. Вот что лежало в основе ее сегодняшнего самокопания, и если бы она была честна сама с собой, то признала бы это.