Последний контакт 3 - Евгений Юрьевич Ильичев

— Дарья Павловна велела рассказать в общих чертах текущее положение дел. Вам предстоит участвовать в непростом заседании, на которое мы уже опаздываем.

К этому моменту Реджи осталось лишь накинуть верхнюю куртку и обуться.

— Что ж, тогда вводи меня в курс дела.

— Вам рассказывать с того момента, как вы потеряли связь с реальностью, или же только о событиях последнего месяца?

«Вот сучонок, — подумал Реджи, — намекает на мой многолетний перманентный запой».

— Давай краткий месячный экскурс. Не так уж и сильно я выпал из реальности за последние два года. Даже из запоя было заметно, в какой глобальный звездец мы все катимся.

— Как скажете, доктор Синак, — Уно накинул куртку на плечи Реджи и приступил к шнуровке его ботинок. — Если кратко, то месяц назад в стране произошел военный переворот. Группа высших военных чинов, предварительно сговорившись, воспользовалась ситуацией и объявила о создании военной республики.

— Воспользовавшись какой ситуацией? — не понял Синак.

— Вы же в курсе, что текущая власть слишком уж боялась применять радикальные меры для сдерживания насилия и купирования беспорядков в стране. Президент и его администрация посчитали, что слишком радикальные меры, предложенные военными, могут негативно сказаться на общей картине управления государством. Введение комендантского часа, военного положения, продуктовых карточек и всех вытекающих из этих мер последствий в такой стране, как Россия, могут привести к бунтам и революциям. Вам ли не знать, что любая власть боится лишь одного — потерять эту самую власть.

— И что же сделал президент?

— Бежал из столицы. Занял ЦП в одном из бункеров за Уралом и пытался руководить страной оттуда. Военным это не понравилось, и они взяли управление государством в свои руки. Они отстранили президента от управления ядерным арсеналом и выдвинули ультиматум: или он добровольно отдает коды доступа к системам РВСН и ПРО, или же страну ждут локальные бомбардировки с орбиты.

— Но чем они собираются воевать, если у них нет доступа к ядерному арсеналу?

— У адмирала Касаткина достаточно конвенциального оружия на орбите.

— И что же остальной мир?

— Когда в России происходят столь радикальные изменения, весь мир с замиранием сердца ожидает глобальных геополитических потрясений. Но в целом, никому сейчас до нас нет дела, поскольку наша страна одна из немногих, сохранивших еще хоть какое-то подобие государственности.

— Господи, в чьих же тогда руках другие ядерные арсеналы?

— Теперь вам понятно, почему власть впервые за двести лет поспешила за Урал?

— То есть сейчас в стране революция? Гражданская война? А в мире царит полная анархия?

— Доктор, — Уно пристально посмотрел в глаза Синаку. — Гражданская война в нашей стране идет уже два года. Просто сейчас она вошла в горячую стадию.

— И в каком лагере нахожусь я?

— Вы в лагере тех, кому вы нужны живым.

Синак вспомнил адмирала Касаткина и его сподручного, Виктора.

— Значит, мы за федералов?

— Мы за Дарью Мирскую, — Уно закончил шнуровать ботинки Реджи и, улыбнувшись одними уголками губ, поднялся во весь свой рост. — Я имею в виду общество репликантов.

— А за кого Дарья Мирская? — Реджи предпочел не выказывать своего удивления тем фактом, что бесправные биологические роботы стали вдруг называть себя «обществом». Как правило, такие заявления как раз на то и были нацелены — спровоцировать неподготовленного человека на эмоцию. Синак хорошо знал подобные манипулятивные приемы, которыми пользовались провокаторы всех мастей по всему миру, а потому предпочел проигнорировать данное заявление. У репликантов нет и не может быть никакого общества. Все, что сейчас говорил Уно, есть провокация и манипуляция, и Синак на них вестись не собирался.

— Точно не за военную хунту, — подумав, ответил Уно.

— Почему? Чем бездействующая власть лучше тех, кто пытается действовать огнем и мечом?

— У нас есть все основания полагать, что президент и его администрация не подвержены такому влиянию, какому подвержены те, кто не укрыт в подземных убежищах. Кстати, именно поэтому по нашей стране еще никто не нанес превентивный ядерный удар. Во-первых, все боятся ответа наших военных — никто ведь не знает, что у них нет доступа к ядерным арсеналам страны. Догадываются, ибо шила в мешке не утаишь, а внутриэлитный конфликт, увы, сейчас налицо, но военная доктрина в области применения ядерного оружия в нашей стране не менялась больше двух столетий.

— Ну, как раз это понятно, — кивнул Реджи. — Согласно нашей военной доктрине решение о нанесении ядерного удара может быть принято лишь коллегиально, и для этого по-прежнему необходима отмашка сразу трех первых лиц государства — президента, министра обороны и начальника генерального штаба. Но ты сказал «во-первых», а что второе?

— А во-вторых, правительства и генеральные штабы всех стран ядерного круга уже давно сидят по своим подвалам. Есть призрачная надежда, что влияние ваэрров на них также ничтожно.

— Ты сейчас о влиянии ваэрров на Землю в целом?

— Да. Их корабль находится на гелиостационарной орбите и использует Солнечную активность против нас. Судя по всему, их шар все же имеет некоторые уязвимости, иначе зачем бы им прятаться от нас за Солнцем? Кроме того, у нас есть данные о том, что корабль ваэрров не так уж и неуязвим.

— Так, и откуда ветер подул? — удивился Синак. — Я думал, ни от «Прорыва», ни от «Ксинь Джи» вестей за прошедшие годы не было.

Про себя же Синак подумал о том, что репликант либо что-то недоговаривает, либо сам о чем-то не знает. Кто вообще мог предположить такую чушь? Корабль ваэрров выдержал взрыв небывалой мощности, однако не только не был уничтожен, но и смог обезвредить два самых технологичных и мощных военных крейсера человечества, российский и китайский. Более того, после этого он еще и с легкостью добрался до Земли.

— Об этом вам расскажут на заседании временного правительства.

— То есть тебе не все рассказывают? — Синак знал, что эти слова будут неприятны свободолюбивому репликанту, но все же рискнул его спровоцировать. Нужно было понимать, до какой степени Мирская доверяет ему и его друзьям. Что им положено знать, а что от них скрывают.

— То есть я интегрирован в нынешнее временное правительство