Дети Хаоса - Дэйв Дункан

— Пора, господин?

— Не нужно спешить. Дайте ему время подумать.

Дверь с грохотом захлопнулась.

Опять блеф. Хорт должен был тревожиться о том, что его мучители остались в камере и могут ударить его без предупреждения. Они оставили его в крайне неудобном положении, так что его вес поровну разделяли запястья и пальцы ног, которые уже начали затекать, однако это принесло облегчение горевшей огнем спине.

Хотя веристы были знамениты своей жестокостью, сатрап пользовался популярностью в Скьяре. Плутократия, которую сверг Стралг, благоволила к богатым, облагала налогами бедных и всех держала в узде. Эйд Эрнсон сохранил прежний порядок, но совсем перестал взимать налоги. Формально он задолжал Хорту более шестьдесят-шестьдесят-шестьдесят мер золота, вероятно, это был самый большой долг во всей Вигелии. Хорт знал, что не получит обратно ни одного медяка, поскольку любое требование о возврате долга будет встречено не золотом, а бронзой. И это не тревожило Хорта. Когда у него потребуют новый «заем», он поторгуется и получит от сатрапа небольшое одолжение, которое ничего не будет стоить самому сатрапу — например, десятилетнюю монополию на соль. Таким образом Эйд не собирал налоги, Хорт богател, готовый расстаться с частью золота в будущем, бедным приходилось платить в любом случае.

На сей раз сатрап или его жена захотели больше, чем просто золота. Очевидно, их интересовала Френа — как она сама догадалась — и Хорт был готов расстаться со всем, что имел, только бы не отдавать свою драгоценную дочь в их лапы. Салтайя это понимала, даже если подобные умозаключения были недоступны ее тупоголовому мужу. Увы, все удовольствия преходящи, как знает любой последователь Укра. Все, кого ты любишь, становятся заложниками.

Радости завтрашние и вчерашние,Всегда слаще сегодняшних.

Он догадался об опасности четыре дня назад, когда Пераг притащил его на рассвете во дворец, где Королева Теней угрожала ему объявить Френу Избранной. Даже имя жениха, которого она имела в виду, было столь очевидным, что Хорт всерьез рассматривал возможность отправить двух стражей в Кирн, чтобы приказать Френе бежать. Однако после некоторых размышлений он пришел к выводу, что такой ход слишком опасен и поспешен. Кроме того, посвящение Френы должно было стать лучшим праздником в ее жизни, и он не хотел, чтобы девочка его лишилась. Мгновения счастья слишком редки, чтобы их терять. Он решил дождаться вечера, когда гости разойдутся, а потом обо всем рассказать Френе и предложить ей выбор. Корабль уже будет наготове. Зная Френу, он не сомневался, что она предпочтет до конца жизни скрываться, лишь бы не стать женой вериста.

Он был очень осторожен, но никто не в силах обмануть Свидетельницу Мэйн. Теперь Салтайя перережет ему горло или забьет до смерти — выбор за ней — а потом воспользуется его печатью, чтобы передать его состояние сатрапу. Такое случалось и прежде. А Френа станет племенной кобылой для убийцы.

Хорт — имя Вигсон появилось позже — родился в бедной хижине на крошечном островке в океане, а его мать, еще не успев прийти в себя после рождения сына, тут же забеременела снова. Маленький и вечно голодный, он был постоянным объектом жестоких шуток, и Хорт не любил вспоминать детство. Его отец, простой матрос, возвращался на берег, чтобы пропить свой заработок, зачать очередного ребенка, избить жену, поиздеваться над детьми и устроить драку с друзьями. Его отъезд всегда служил поводом для всеобщей радости. Когда он исчезал, в доме становилось больше еды.

Хорт был десятым из двенадцати или пятнадцати, если считать мертворожденных и выкидыши. Все оставшиеся в живых исчезали, как только становились постарше. Они отправлялись в золотой Скьяр на поиски работы, а в таком возрасте это не так уж трудно, если вы не слишком разборчивы в том, что делаете, или что делают с вами. Хорт оказался разборчивым. Очень даже разборчивым, к тому же он не был создан для тяжелой работы.

Он хотел стать богатым и вскоре сообразил, что лучше регулярно есть яйца, чем раз в жизни отведать жареного гуся. В экономике, где отсутствовали деньги, это было настоящим прозрением.

Большинство богатых людей видели богатство во владении землей или в обладании властью и всей душой презирали торговлю. Даже купцы часто пренебрежительно думали о вещах которые покупались на медь, удостаивая вниманием лишь то, что стоило серебра или золота. Превращение одного вида металла в другой было только обменом, поэтому универсальная шкала ценностей отсутствовала.

Обладая талантом к числам и сделкам, молодой Хорт сумел заполучить работу на рынке, потом поднялся до ученика в купеческой гильдии. Как только он стал мастером, его приобщили к таинствам укристов. Этот культ не имел жрецов, а его члены не носили громких имен: никаких Героев, или Рук. Просто укристы. Роль святилища исполнял подвал, а вместе они собирались только в тех случаях, когда один из братьев или сестер предлагал нового члена для вступления в культ. Большинство принятых были слишком заняты, чтобы участвовать в таких встречах, и они не сомневались, что их бог одобряет подобное отношение. Кроме того, богатые купцы, фермеры или владельцы рудников, распевающие псалмы, выглядели довольно забавно.

По закону, чтобы стать последователем культа, требовалось не менее пяти поручителей, и кворум удавалось собрать только при помощи взяток. Претендент занимал меру золота у каждого поручителя под ужасающий процент — одна шестидесятая за каждые шесть дней. Даже в Скьяре это было выгодно, поскольку кандидату обычно требовалось несколько лет, чтобы выплатить долг, а потому общая прибыль получалась значительной.

Хорт легко убедил своего нанимателя и четверых его друзей за него поручиться. Он также сумел уговорить почти дюжину человек выступить свидетелями. Согласно правилам, после того, как поручители устанавливали, что у него имеются полные меры чистого золота, кандидат разделял пять мер между двумя сосудами, золотым и глиняным. Затем приносил клятвы. То, что он клал в золотой сосуд, было подношением богу и исчезало — священный Укр получал вознаграждение за участие в ритуале. Содержимое глиняного сосуда оставалось в собственности нового члена культа, который мог либо заплатить некоторым своим кредиторам сразу, либо использовать золото в качестве начального капитала.

Но все было совсем не так просто.

Кандидаты, стремящиеся стать членами культа, никогда не сомневались относительно благословений, полученных членами культа. А вот цена, которую требовал бог, иногда выражалась не столь очевидным образом — «она была написана на обратной стороне дощечки», как говорили на базаре. Так священный Укр предлагал процветание, в то время как клятва, которую Он требовал, не содержала упоминания о корбане, однако в ней имелись внешне невинные слова, что кандидат сделает процветание своей «единственной радостью». Было очевидно — джентльменское соглашение между смертным и Богом — что последующие богатство и счастье будут соответствовать количеству золота в двух сосудах. Лишь немногие кандидаты осмеливались предложить богу более трех частей из пяти, оставляя две части себе. Дать Укру четыре части из пяти считалось безрассудством.