Во все Имперские ТОМ 10 Крокодил - Альберт Беренцев

и трое моих Лейб-Стражниц, переодевшихся обратно в свои кожаные одежды с гербами. Я тоже снял наконец свою накладную бороду с париком, а заодно переоделся из задолбавшего уже меня фрака обратно в мундир, поверх него я накинул плащ.

Полётов шел один, его охрана осталась в машине.

— Ты нашёл бойца, о котором я просил? — тихо обратился я к Шаманову, имея в виду Гностикус Либератора.

— Не-а, — Шаманов мотнул головой, — Его нигде нет. Как сквозь землю провалился. Но мои люди его найдут, я послал лучших наёмников и еще мою сестру Наяк. Они его приведут, Нагибин.

— Ага. Если он захочет идти… Впрочем, если не захочет — займусь парнем лично.

Мы подошли к крутому холму и начали на него взбираться, холм своей правильной формой напоминал какой-то старый рукотворный курган. Он весь зарос кривыми соснами и пушистыми мхами, отчего выглядел зловеще. А еще большую зловещесть ему придавала постройка на вершине — амфитеатр, сложенный из громадных и почти необработанных валунов.

Каменные скамьи, вытесанные в этом амфитеатре прямо на валунах, были такими огромными, что, казалось, предназначались для великанов, а не для людей.

На вид амфитеатру была пара тысяч лет, а то и больше, хотя сохранился он неплохо. Эта постройка из гигантских камней, образовывавших разорванный круг, навевала мысли о древних мегалитах и Уральских магах.

Лестница наверх к амфитеатру тоже имелась, но она была частично разрушена, а начиналась вообще лишь на середине холма, до этого приходилось карабкаться по крутой тропинке, заросшей травой…

— Какое-то древнее капище? — спросил Шаманов.

— Новодел, — буркнул Полётов, — «Беседка Леших». Сделана под русско-скандинавскую архаику в девятнадцатом веке, при моем пра-прадеде Платоне Полётове. Курган, на котором она стоит, насыпан тогда же. Тогда подобные постройки были в моде.

— Могли бы сделать полноценную лестницу, — заметил Шаманов, — А не только её половину.

— Половина лестницы живописней, — хмыкнул Полётов, — Она делает это строение визуально древнее. Дескать, нижнюю часть лестницы уничтожило безжалостное время. Кроме того — Полётовым ни к чему лестницы. Мы умеем летать, баронет.

В подтверждение своих слов Полётов активировал ауру и взмыл на самую вершину холма.

А нам осталось только карабкаться за ним следом. Я, конечно, мог бы тоже взлететь, использовав впитанное от Полётова заклятие, но тратить его сейчас на дешевые понты мне не хотелось.

Мы и так достигли амфитеатра на верхушке холма уже через минуту…

Здесь на циклопической каменной скамье восседал красивый восточный мужчина, под зад себе он подложил цветастую подушку для тепла. На миг мне даже показалось, что я вижу ожившего Павла Вечного с портретов — тот же орлиный нос, тот же благородный профиль, высокий рост, широкие плечи, мощная грудина, исполненный самовластия взгляд, даже на шевроне коричневого мундира — Багатур-Булановские трон и корона…

Впрочем, были и отличия. Человек в амфитеатре носил густые усы и бакенбарды, хотя Павел Вечный на портретах всегда был чисто выбрит.

Я, само собой, уже через секунду понял, кто передо мной — этого усача я тоже не раз видел на портретах. На тех портретах, которые их владельцы старались особо не палить, опасаясь проблем…

— Михаил Багатур-Буланов, — представился мне и Шаманову изменник Михаил, спрыгивая вниз с каменной скамьи.

Я пожал Михаилу руку, представившись в ответ. Рукопожатие у Буланова оказалось довольно крепким.

Шаманов тем временем выпал в осадок и ахнул:

— Боже мой… Вы сам Михаил?

— Насколько я помню да, — благодушно кивнул Михаил.

Шаманов присвистнул:

— Моя семья всегда поддерживала вас и ваши проекты реформ, Ваше Величество! Вы — надежда всех худородных и всех нерусских кланов!

Шаманов было потянулся поцеловать Михаилу его холеную руку, но я осадил друга:

— Шаманов, он пока еще не Император.

Акалу совсем растерялся, и руку Михаилу по итогу просто пожал.

— Где остальные? — осведомился Михаил у Полётова.

Его Величество явно был на нервяках, хоть и тщательно скрывал свое волнение.

— Сейчас будут, — Полётов глянул на часы.

Генерал-губернатор Желтороссии Буранов на самом деле явился уже через минуту.

Полётов познакомил его с Михаилом и Шамановым.

— Это величайший день в истории России, Ваше Величество, — поклонился Буранов Михаилу.

— Воссев на престол, я первым делом верну нам полный контроль над Китаем, господин губернатор, — вежливо ответствовал Михаил.

Вот что хорошо Михаил хорошо умел — так это быть очаровательным. Лыбу Его Величество давил не хуже голливудской звезды, а зубы у Михаила были такими белоснежными, что им бы голливудская звезда даже могла позавидовать…

Следом за Бурановым явился герцог Кабаневич, причем не один, а с Таей. Хотя и я, и даже сам Полётов говорили Тае сюда не ходить.

Телепортироваться извне сюда было нельзя, видимо, рукотворный холм был окружен прикопанными в бору Камнями Ивана Грозного. Так что до холма герцог дошел пешком, и лишь от его подножия Кабаневич с Таей телепортировались на вершину.

Моя жена, к счастью, тоже переоделась — вместо блядского пеньюара на ней сейчас было темное короткое платье, брюки, высокие сапоги и кожаная куртка. Свои синие волосы Тая собрала в длинный хвост.

— Тая, я вроде тебя здесь не ждал, — заметил я, — И с твоим дедом тебе общаться запретил.

— Да леший с ней, пусть останется, — махнул рукой Полётов, — А с Кабаневичем вы помирились, князь. Хоть слово в его сторону — полетите вниз с холма, не взирая на ваш ранг…

Я посмотрел на Полётова скорее удивленно, чем обиженно.

Его Высочество явно настолько преисполнился от своих речей на банкете, что возомнил себя божеством минимум.

Сбросить меня с холма он, разумеется, не смог бы, а вот лишить доступа к Тайнам либералов…

Так что я предпочел заткнуться. Герцог в свою очередь одарил меня улыбкой своих платиновых зубов.

— Тая, зачем ты пришла? — поинтересовался я у жены.

— Потому что хочу, — дернула плечиками девушка.

Ясно. Понятно.

Следующим на холм взобрался самый жирный АРИСТО, которого мне приходилось видеть в своей жизни. Магократ весь зарос щетиной, отчего напоминал кабана, например того, который помещался на гербе у Кабаневичей.

Впрочем, сам он Кабаневичем не был, да и на гербе у толстяка была изображена бычья голова, золотая на зеленом поле.

— Князь Велесов, — отрекомендовался мне магократ, люто пыхтя после тяжкого подъема, — Моя родомагия — усиливать рост скота. Я крупнейший скотовладелец в Европе, вы наверняка обо мне слышали! А если не слышали — то точно ели мои котлетки…

— Само собой, ваши котлетки очаровательны, — заверил я Велесова, пожимая ему руку, хотя до этого ни разу даже не слышал про его клан.

Велесов пошёл обмениваться любезностями с Михаилом и Полётовым, а на холме тем временем уже появились