Вкус крови - Мария Семенова

Неужели эта Инесса Ильинична такая дура? Или в подобные мелочи не вникает, а полагается на замов? Тогда эти замы дураки или… или совсем не дураки.

"Хорошо, – продолжал думать Самарин, – что дальше? Митя спиливает замки и открывает контейнер. Начинает по одной вытаскивать коробки… Нет, не получается! Долго, слишком долго! Сначала срезает замки. Это в лучшем случае двадцать минут, а на самом деле час. Затем передать вниз все эти мелкие коробки… Или они упакованы в более крупные? Все равно, если это делает один Митя… Это еще час. Итого два. Немыслимое время. Или на охрану напал летаргический сон, что все-таки маловероятно.

Прокрутим другой сценарий. Кто-то забирается на платформу вместе с Митей и помогает ему вытаскивать и передавать вниз коробки с аппаратурой. Их, разумеется, не бросают: какими бы темными ни были эти воры, все-таки допрут до того, что компьютеры, даже упакованные, лучше не швырять о промерзшую землю.

Этот кто-то находится рядом, но в тот момент, когда платформа дергается, успевает отскочить, но не спасти Митю. А потом просто бросает его".

Дмитрий вспомнил, как лежало замерзшее тело, – эта картина фотографически запечатлелась у него в мозгу. Митя лежал лицом вниз, скорчившись под навалившейся на него тяжестью. Совсем не похоже, чтобы кто-то пытался его вытащить. Неужели вот так просто взяли и бросили… И еще одно: как назло, вагон ударил платформу именно тогда, когда была вытащена последняя коробка… В самый последний момент. Бывают, конечно, такие роковые совпадения. Отнесем этот случай к разряду подобных.

Чем больше Дмитрий раздумывал над тем, как могло произойти то, что произошло, тем менее вероятным оно ему казалось. Зато в голову стали лезть совсем дикие на первый взгляд предположения: если Митя действительно ломал пломбы, спиливал замки и подавал стоящим внизу коробки с аппаратурой, значит, охрана подкуплена. Однозначно, как говорит Жириновский. Либо Митя провел наверху значительно меньше времени. Например, контейнер оказался пустым или почти пустым.

«Ну уж это бред!» – сказал было внутренний голос, но осекся. Вспомнилась давешняя Инесса Ильинична. Как она успокоилась, получив справку…

А ведь станется с нее организовать ограбление почти пустого контейнера, чтобы потом получить страховку. Как она сказала? «Страховка не покрывает и половины стоимости». Это в том случае, если внутри было то, что соответствует накладным. А если всего три-четыре компьютера устаревшей модели? Какие-нибудь древние лэптопы без жесткого диска, которые скоро будут иметь лишь музейную ценность?

Дмитрий подошел к платформе и, подтянувшись, поднялся наверх. Три пары петель для навесных замков. Сами их, спиленные, унесли криминалисты. Хорошо бы зайти посмотреть, что за замочки. И не были ли они подпилены чуть раньше, так что Мите нужно было только сделать последний шаг.

«Неужели спектакль? Ограбление понарошку?» Черт знает что! За границей такие вещи случаются довольно часто, у нас пока это еще редкость. Но мы же не зря всю жизнь стремились догнать и перегнать Америку! «Инесса» попала в тяжелое положение. Страховка поможет ей встать на ноги.

Но почему из-за этого должен гибнуть Митя Шебалин?

Его смерть ведь потрясающе выгодна. Уголовное дело будет почти сразу закрыто – взломщик и грабитель налицо, чего тут еще расследовать-то? Нечего.

Значит, Митю подставили нарочно?

Кто это сделал?

«А как же новая жизнь?» – пискнул голос.

– Да, – сказал Дмитрий вслух и довольно громко, – пожалуй, действительно надо бы начать.

Он сунул руки в карманы и быстро пошел вдоль рельсов.

– Хватит! – громко сказал он себе, прибавляя шаг. – Доигрались. Вот уж фиг вам!

К кому относилось последнее замечание, осталось неизвестным. Дмитрий Самарин решительно двигался в сторону вокзала.

В отделении начиналась оживленная вечерняя жизнь. Доставили первых пьяных, оказавших патрульно-постовой службе реальное или воображаемое сопротивление.

Появились «лица кавказской национальности», а также лица без документов. Была задержана проститутка, не имеющая вокзальной «прописки», а потому рисковавшая провести ночь в «обезьяннике». Привели также молоденькую карманницу, которую задержал в своем высококультурном заведении Завен Погосян. В «Елах» собиралась чистая публика, и такие безобразия, как карманная кража, не допускались.

Капитан Чекасов уже сдал дежурство и говорил с заместителем начальника майором Русаковым. Подойдя ближе, Самарин услышал:

– Хватит с ним цацкаться. Надо с этим кончать.

– А на вид такой дохляк, – качал головой Чекасов.

– Он мне надоел, – ворчал Гусаков.

Самарин прошел наверх в комнату следователей. Он хотел еще раз ознакомиться со списком аппаратуры, похищенной из контейнера. «Якобы похищенной» – в этом он был почти уверен. Срабатывала интуиция – та самая, в которой недавно отказывал полковник Жебров.

Он пробежал глазами внушительное описание потерь фирмы, случившихся в результате наглого ограбления и халатности железнодорожной охраны. Предметы действительно были небольшого размера. Но вот вопрос – как они были упакованы.

Самарин набрал домашний номер Шлыгиной.

– Инесса Ильинична? Следователь Самарин. Да, мы с вами виделись. Я хотел вас спросить, как была упакована аппаратура? Предметы ведь небольшие… Что, например? Да все. Ноутбуки, записные книжки… Как вы говорите? В большие коробки по двадцать штук? Это ноутбуки… Понятно. Записные по сто штук.

Коробки поменьше. Ясно. Спасибо. извините за беспокойство. Нет, на след еще не напали.

Самарин задумался. Мог ли Митя Шебалин в одиночку вытащить огромную коробку с двадцатью портативными компьютерами? И не одну, а несколько таких коробок? Вряд ли. Вернее, конечно, мог, но это заняло бы много времени.

Охранники, дежурившие в ту ночь на Ладожской-Товарной, категорически отрицают возможность того, что эта часть путей оставалась неохраняемой надолго. И в конечном счете из их же зарплат идет выплата огромных страховок.

Что-то во всем этом было не то.

Дмитрий сунул список в стол и запер его на ключ. Больше здесь ему делать нечего.

Он вышел из кабинета и спустился вниз. В дежурке было на удивление тихо.

Весь собранный «урожай» благополучно распихали по «обезьянникам», а нового пока не поступало. И тут он увидел Глеба.

Дмитрий даже не сразу узнал его, хотя хорошо помнил еще по первому допросу. Тогда это был пусть напуганный и растерянный, но живой человек. Теперь же мимо него вели труп. Он был бледен, волосы на голове свалялись в войлок, а тело превратилось в скелет, на котором болталась побуревшая от грязи одежда. Он шел как слепой туда, куда пихал его Игорь Власенко.

Самарин работал в милиции не один год и прекрасно знал, что происходит в подвалах отделений и как именно добываются «чистосердечные» признания.

Когда дело «вампира» передали Мишке Березину, Дмитрий не сомневался, что с Глебом так и будет. Хотя в тот момент он сам на сто процентов верил в то, что Пуришкевич и есть убийца из электрички. Правда, после того, что выяснил Дубинин, эта старая лиса из таинственного сыскного агентства, его уверенность значительно поколебалась. Теперь был практически уверен, что Глеб невиновен. Но его мнение по этому поводу никого не интересовало. Дело официально ведет другой следователь.

Но то, что он увидел сейчас, потрясло. Дмитрий понял – Глеб шел, вытянув вперед руки. Не как очкарик, с которого сбили очки, а как слепой, еще не привыкший к тому, что ослеп.

«По голове били, сволочи, – понял Самарин, – он потеряет зрение, а потом, когда найдут настоящего убийцу, извинятся, мол, ошибочка вышла, простите, бывает».

– Ну что, признался? – выглянул из аквариума дежурный.

– Фига с два, сволота! – Игорек в сердцах двинул Глеба ребром ладони в живот. – Гаденыш! У нас теперь новый фокус – слепого разыгрывать! Как баб мочить и глотки им грызть, так тут мы все видим. – Он снова ударил Глеба, на этот раз по почкам. – Сучонок! Будем сегодня в «Кресты» перевозить. Я уже вызвал машину. Сколько его тут можно держать! Валентин Николаевич все думал, вот-вот расколется этот придурок, а он… – Власенко с ненавистью взглянул на Глеба. – А он просто не понимает, чего от него хотят!

– Ночью повезете? – поинтересовался дежурный.

– А когда еще?

Власенко втолкнул Глеба в одиночку и запер дверь.

– Придурок! – снова повторил он. – Скотина! Дали б мне его, я бы… – Он даже сжал зубы, представляя себе наслаждение от окончательной расправы с «вампиром». – Такое чмо вообще не должно небо коптить, – глубокомысленно изрек Власенко.

«Ночью Пуришкевича будут перевозить в „Кресты“, – стучало в мозгу, пока Дмитрий ехал в переполненном метро. – Он же ничего не видит. Еще несколько дней, и ослепнет навсегда».

Еще в начале следствия он ознакомился с результатами медицинского осмотра и знал – у подозреваемого очень плохое зрение. Такое и не представить: минус двенадцать.