Георгий Владимов: бремя рыцарства - Светлана Шнитман-МакМиллин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Инвалид. Читал я эти байки. Нет, стиль, конечно, художественный, все ж таки древние писали, а вот содержание – спорное. Про что повествование? Из жизни богов, так? Но какие ж это боги, ты меня извини! Громилы первый сорт, сволочь на сволочи сидит, всю дорогу один другому козьки строют. Хуже людей!
Солдат. Но похоже, правда? (1/376)
В эпилоге пьесы Афина и Арес подходят на безымянной высоте к обелиску пехотинца Павла Чурилкина, подорвавшегося на гранате, которой он хотел уничтожить вражеский танк. Арес, погубивший его, оправдывается тем, что уделил солдату частичку своего бессмертия. Но для человеческой судьбы такое бессмертие не дар, а трагедия. В романе Валентина Распутина «Живи и помни» Надька, молодая вдова с тремя маленькими детьми, убивавшаяся о своем на войне погибшем любимом муже, говорит: «…Не мог мой паразит в живых остаться… Не правда, что ли? Наклепал ребятишек и… смертью храбрых. А что я теперь с его смертью храбрых делать буду? Их, что ли, кормить? – Надька кивнула в сторону дома, где оставались трое ее ребятишек, и заплакала, размазывая слезы по пыльному лицу»[222].
К обелиску Чурилкина приносит цветы Солдатский ангел – Анджела. И Афина Паллада обещает впредь защищать «свою сестру» (1/454) от безобразий вояки-брата. Потому что каждый клочок этой земли уже полит кровью. Может быть, в этом и состоял пресловутый «пацифизм» драматурга. Добротой авторского пера в эпилоге пьесы вечный Солдат и его ангел Анджела соединяются друг с другом.
Заключение
«Шестой солдат» – пьеса, написанная в традиции, близкой вахтанговскому фантастическому реализму. Живые реалистические характеры – Солдата, Крестьянина, Надежды и других действующих лиц сочетаются с явно марионеточными персонажами – тамадой, адъютантами Жеки с криминальным душком, Венюшкой и Витюшкой, патрульными. Повседневность смешивается со сном, мистическое и гротескное – с бытовым и приземленным. Появление олимпийских богов выводит повествование из реального в мифологическое пространство.
Написав «Шестого солдата», Владимов не исполнил идеологического заказа и не воспел «героику войны». Но точностью наблюдений и деталей, блеском игры смешанных лексических регистров, элементами фантасмагории и клоунады он создал реалистическую и очень грустную картину жизни в советском городе Энске. Он написал искрящийся остроумием, веселый и трогательно-печальный текст об атомной сверхдержаве, готовой разрушить весь мир, и о живущих в ней несчастных людях, единственное душевное прибежище которых – бутылка водки на троих.
Слова капитана патруля «на чем земля держится» (1/404) – перифраза песни Булата Окуджавы «Молитва»: «Пока земля еще вертится». Владимов очень хотел, чтобы в финале этой смешной и грустной театральной постановки звучали слова песни, как мольба о милости.
Но ему сразу и категорически объяснили, что на сцене Театра Советской Армии «никаких молитв» звучать не может, и не надо «дразнить цензуру». Спорить было бесполезно.
В силу разных обстоятельств эта блестящая пьеса – самое малоизвестное из произведений Владимова. Но непреходящая современность ее не вызывает сомнений, и остается только ждать режиссера, который обогатит российскую сцену, поставив ее в театре.
* * *
В 1972 году Г.Н. Владимов подал в суд на Политическое управление армии и флота, запретившее постановку пьесы. Он требовал выплаты неустойки. Владимов выиграл этот процесс, и ему была выплачена компенсация в размере 200 рублей, но, как он сказал, «дело было не в деньгах, а в безнаказанности, в которой они были уверены. Я не хотел доставить им это удовлетворение».
Глава четырнадцатая
Цирк в цирке, или Спекулянтка Домбровская
Уносите, дети, ноги,
Не ходите, дети, в лес!
В том лесу живет в берлоге
Лютый зверь – Обехаэс[223]!..
Александр Галич. Маленькая поэма
В 1967 году на деньги, заработанные в Северном Ледовитом океане, и аванс за роман «Три минуты молчания» Владимов приобрел «запорожец», самую маленькую и дешевую из советских марок машин, которую в народе называли «драндулетом для инвалидов»: инвалиды войны – Герои Советского Союза имели право на приобретение «запорожца» вне очереди. Владимов чрезвычайно наслаждался вождением, закупил инструменты, сам чинил свое сокровище, проводя под ним часы, и охотно отзывался на просьбы знакомых и друзей, нуждающихся в транспорте.
Но в 1972-м из-за этой машины случилась история, которая могла произойти только в Советском Союзе. Георгий Николаевич рассказывал мне о ней очень подробно во время одной из наших длинных прогулок. Некоторые материалы оказались в РГАЛИ[224]. Она касалась, в первую очередь, тещи писателя Елены Юльевны Домбровской, на чье имя был записан владимовский «запорожец». В происходившем принимал также активное участие писатель Владимир Дмитриевич Дудинцев. Отношения его с Владимовым со времени издания романа «Не хлебом единым» оставались очень теплыми. Дудинцев, бывая иногда у них дома, всегда заходил сначала к Елене Юльевне, жившей на первом этаже, «выразить свое почтение». Ее верность погубленному безжалостной травлей мужу трогала и восхищала писателя.
Владимов относился к Елене Юльевне с глубокой преданностью и уважением. Елена Юльевна беспредельно любила единственную дочь и перенесла свое обожание на восхищавшего ее «Жорика», к которому она относилась, как к собственному сыну. Зная Наташину неисправимую непрактичность и беспомощность в повседневной жизни, энергичная Елена Юльевна полностью взяла на себя заботу об их быте, помогая физически, материально и душевно во все самые трудные времена. В молодости Елена Юльевна часто бывала за границей, где она занималась закупкой диких зверей, слонов, львов и тигров для советского цирка. Но после самоубийства мужа она не хотела оставлять надолго дочь и перешла на более бюрократическую работу в управление Госцирка, хотя и оставалась «распорядительницей диких зверей» или, как смешно называлась ее официальная должность в официальных документах, «работником художественно-производственного отдела главка в жанре дрессуры животных». Ее профессиональные знакомства были очень обширны, легкий и приятный характер этой замечательно красивой женщины делал ее любимой и уважаемой всеми окружающими. Она была очень дружна с Ириной Бугримовой, известнейшей в то время укротительницей львов, народной артисткой СССР и звездой советского цирка.
В ноябре 1972 года Елена Юльевна внезапно была извещена, что должна представить «объяснительную записку» по поводу «незаконного приобретения» ею машины «запорожец» (67). Оказалось, что в ОБХСС и управление Союзгосцирка поступили анонимные письма, авторы которых остались неизвестны. Владимов и Дудинцев, юристы по образованию, составили «объяснительную записку», подробно аргументируя, что ничего незаконного совершено не было. Первый
