Магия в крови - Илья Новак

Буга Тэн заглянул в зал. Глазки на заплывшем лице сузились, когда он увидел, что там происходит. Несколько мгновений Тэн раздумывал, затем присел и за ногу подтянул к себе лежащего навзничь человечка — судя по одежде, не северянина, скорее всего, одного из чаров. У него не было половины головы.

Тэн снял кафтан с мертвеца и с превеликим трудом втиснул в него свои телеса. Достал саблю, глубоко вздохнул и помчался вдоль стены.

Над головой в камень врезался шар огня, но Тэн лишь пригнулся и ускорил бег. Потом впереди справа возникла спина и бритый затылок Хуго Чаттана, сражающегося с двумя противниками. Буга свернул было к нему, чтобы на бегу рубануть по шее, но передумал. Пусть себе живет. К тому же в узком кафтане неудобно орудовать саблей.

Он мчался дальше, на поясе его позвякивал полный монет кошель. Едва избежав столкновения с чудовищным конем из колодца, Буга пронесся мимо лича, увернулся от щупалец и выскочил в пургу, бушующую на площади. Служба службой, а умирать Буга Тэн в ближайшие года не собирался. Да и крикливый хозяин ему давно надоел.

К Чаттану подкатилась лысая черная голова. Хуго ударом ноги отправил ее в сторону двух врагов, что приближались к нему. Побежал вдоль стены, наткнулся на сражающуюся пару, поднырнув под эспадон кверемора, палашом пырнул в бок черного. Пронзительный скрежет и лязг металла огласили зал — это заржал чудовищный конь.

В существе, невесть откуда появившемся здесь, присутствовали человеческие черты. Спереди на могучей шее виднелись полукружья груди и черные пятна сосков, задние ноги сгибались не как у обычных лошадей, а коленями вперед. Длинная морда — обтянутая кожей, но с губами, похожими на металлические валики, — напоминала лошадиную. А лоб — человеческий.

Хуго побежал наискось через зал. Сразу несколько черных оказались перед ним; он завращал палашом, отбивая удары сабель. Длинный бич обвился вокруг ноги, дернул — Чаттан полетел на пол, сильно ударившись правым локтем, но, не выпуская оружия, откатился в сторону, вскочил.

Он очутился неподалеку от лича: человеческое тело, обвитое клубящимися космами мглы. Из этой мглы в грудь Хуго выстрелило щупальце, состоящее из серых дымовых клубов, где угадывались смутные очертания мертвых лиц. Чаттан отшатнулся, упал на спину. Щупальце пронеслось над ним, обвилось вокруг торса пробегающего сзади кверемора и дернуло вверх. Сбоку, ревя во всю глотку, подняв над головой меч, вылетел Торонкан. Он прорубил мглистый жгут и запрыгал по полу, уворачиваясь от змеящегося обрубка. Тот северянин, которого лич успел ранить, упал, выпустив эспадон, упираясь ладонями в пол, поднялся на колени. Из тела шамана выстрелило еще одно щупальце и вонзилось в его лицо. Хуго, со всей возможной поспешностью отползавший в сторону, увидел, как голова кверемора разлетелась, будто большая репа, которой кто-то с размаху швырнул о мостовую из окна второго этажа. Торонкан уже куда-то подевался.

От северян осталась едва ли половина, но черных было еще меньше — тела, изломанные копытами, челюстями и щупальцами, убитые или покалеченные человеческим оружием, лежали со всех сторон. Лич находился ближе к проломленным воротам и двигался медленно, хватая тех, кто оказывался рядом. Конь, оставляя за собой фонтаны искр, носился по всему залу. Вот-вот они неминуемо должны были встретиться, и Чаттан гадал, что произойдет тогда: чудовища сцепятся или, наоборот, объединятся против людей?

Когда он добрался до стены, вылетевший из дымного полумрака черный с размаху рубанул саблей по основанию палаша и выбил оружие. Чаттан, подскочив, выдернул из трубы факел, ткнул им в лицо противника, ударил по затылку второго, стоящего вполоборота к стене и сражающегося с северянином. Нагнувшись, подсвечивая факелом, нашел палаш, схватил его, а когда выпрямился — скакун уже стоял перед личем.

Грудь четвероногого тяжело вздымалась, из ноздрей выстреливали струи пара. Два чудовища замерли друг напротив друга. Вокруг еще стоящие на ногах люди продолжали драться, но монстры не шевелились. Это длилось несколько мгновений, а потом из лича выстрелили сразу несколько мглистых жгутов и впились в голову коня.

Шелестели зеленые мясистые стебли, бутоны размером с человеческую голову роняли на Сола Атлеко крупные радужные капли. Под ногами камень исчез, его сменила стелющаяся, плотно переплетенная трава. Похожая на толстый ворсистый ковер, она жестко пружинила под ногами.

Чар шел быстро, но не бежал. На ходу он с любопытством крутил головой, разглядывая окружающее. Ровный теплый ветер дул в спину. Только огромные цветы и трава — больше ничего живого, никаких насекомых, птиц, животных. Гранитного основания Горы Мира вверху Атлеко тоже не видел. Там изумрудный свет сгущался; казалось, что цветочный лабиринт накрыт толстой крышкой из мутного стекла. Чар прошел уже много и давно должен был достичь противоположной стороны колодца, даже несмотря на то, что двигался не по прямой, а следуя прихотливым изгибам растительных коридоров.

Оно ждало Сола. Атлеко ощущал его эманации, идущие из центра, от того места, к которому дул ветер. Оно готово было встретить любого, кто сможет проникнуть сюда.

— Мы идем, — бормотал Сол. — Мы уже близко.

Озноб прошел, он чувствовал себя лучше, но руки все так же двигались сами собой, щелкали пальцами, жестикулировали, терлись ладонью о ладонь.

Коридор изогнулся крутой дугой, Атлеко ускорил шаг, наконец, побежал.

И вылетел в открытое круглое пространство на середине колодца.

Неглубокую воронку с пологими склонами кольцом окружала зеленая стена стеблей. Диаметр воронки достигал двадцати шагов, по вертикали ее центр был ниже уровня пола примерно на высоту человеческого роста.

Сол встал на ее краю. Ветер дул в спину чара, трепал волосы.

— Да! — сказал он, с восторгом разглядывая ландшафт у своих ног: плесень болот, крошечные елочки, нить дороги, домики... перед ним распростерся центр Зелура. Игрушечный пейзаж был напоен покоем и теплом, озарен мягким светом невидимого солнца.

Сразу за болотами, там, где должно было быть покатое углубление центра воронки, на месте Шамбы, не моргая, вверх смотрел большой равнодушный глаз.

Идеально круглый, он напоминал стеклянную полусферу, в глубине которой застыл чуть размытый зеленый зрачок. Солу доводилось бывать на побережье, он видел населяющих море диковинных тварей, которых рыбаки называли медузами. Глаз напоминал плоть медузы — будто жидкое холодное стекло, покрытое прозрачной осклизлой пленкой. Неподвижный, он смотрел точно вверх, и Атлеко вдруг понял, что глаз принадлежит живому существу. Просто разум этого существа слишком огромен и странен, слишком отличается от человеческого.